- Руки над головой подними.

Послушная девочка. Лихорадит ее жестко. Вот это подарок ему негаданный... даже не мечтал...

Когда погаснет последний фонарь

Я разгоню твое сердце

До безумного стука

Тишина способна плавить сталь

И значит, молчать, ни звука!

Когда с пластинки захрипит саксофон

И ты стон свой повысишь на тон

А потом, а потом уже не будет грустно

Если уметь, гореть

И отличать аппетита чувство

Если уметь, гореть

ZOLOTO «Танцы»

Он в одно движение вытянул из брюк ремень. Наклонился над Соней и перевил им её запястья. Не туго, но руки развести не сможет. Ему нужно было, чтобы она даже не пыталась управлять им. Пусть привыкает подчиняться.

А она в темноте глазами хлопает, не понимает ещё ничего. Смешная...

Присосался к губам. Нашёл её язык. Оторвался. Впился в шею. Укусил. Ещё укусил. Лизнул. Спустился ниже, провёл щетиной по ложбинке между сиськами. Потом щекой. Нашёл ртом сосок. Втянул, оторвался. Ещё втянул. Смял в ладонях грудь.

Сожрал бы!

Быстрыми шумными поцелуями, вперемежку с укусами, спустился на нижний этаж.

Он грубо развёл Сонины бёдра. Приподнял резко. Сначала втянул в рот бугорок, затем влажные нежные складки, прошёлся языком снизу вверх, приник губами, всасывая ее сок. Когда Соня сама начала двигать бёдрами, понял, что вот-вот кончит.

Нет, дорогая. Рано.

Макс поднялся. Расстегнул брюки. Стянул быстро и вместе с трусами. Болт  просто разрывало от возбуждения!

- Посмотри, Соня, на меня! - он наклонился над ней. - Я буду трахать тебя, а ты будешь смотреть. Мне нужно видеть твои глаза, когда я войду.

Кровь кипятком бурлила в его венах. Макса необъяснимо сильно затрясло перед раскинутыми Сониными ногами. И он, вдруг, четко осознал, что если сейчас не врежется в ее мягкую, нежную плоть, то взорвется. Его впервые так пёрло от предвкушения близости. И Макс оттягивал момент сближения, наслаждался этими мучительными, почти болезненными ощущениями, наблюдая, как девчонка горит и плавится под ним.

- Чуть не забыл, - он тыкнулся головкой в ее промежность, ловя ртом ее жалобные всхлипы, - у меня две новости... одна - плохая, другая - хорошая. С какой начать? - выхрипел он на грани, еле сдерживаясь.

Глаза выпучила девочка, затрепетала, порывисто подала бедра вперёд, навстречу Максу. 

- П... плохой... - прошевелила она сухими, измученными губами. 

- Плохой? Я не умею быть нежным, Соня! И не хочу! Это понятно?

Ответом ему был глубокий, полный принятия неизбежного стон девушки.

- И тебе это понравится - это новость хорошая.

Он вошёл легко и быстро - уж очень она мокрая. Обхватила туго и горячо. «О, сука, как хорошо-то!». Даже лучше, чем он мог ожидать! Член в ней, как там и был. Как будто, ее эксклюзивно под Моронского вытачивали. Только  она  немного заблудилась по дороге к нему - в чужие руки попала.

Мысль про чужие руки, почему-то, разозлила и подстегнула.

Засадил до упора, как давно хотел. Глазищи вытаращила. Приняла, растянулась.

- Расслабься! - рыкнул Макс. - Не напрягайся. А то больно будет.

Послушалась. Но веки  сильно сжала, задохнулась, потерялась.

- Глаза! На меня смотреть!

Распахнула.

Медленно вышел. Снова вошёл до упора. Резче. Глаза ещё шире. Медленно назад. Резко вперёд. Пауза.

- Хорошо тебе, Соня? - ресницами хлопает, молчит.

Медленно назад, резко до упора вперёд. Грубо. Почти жестоко.

- Не слышу?

- Да! - выкрикнула коротко и замотала головой. Температура подскочила и у неё и у Макса. Они горели. В прямом смысле. Физически. Плавились в химической реакции от соединения их тел.

Медленно назад, резко вперёд.

«Уф, а как ему-то хорошо!»

Медленно назад, резко вперёд. Ещё вперёд, до конца. Снова назад и резко вперёд. «Как же там туго и жарко!».

Назад, с оттяжкой и быстро вперёд. Полностью заполнил её!

Одной рукой он освободил Сонины запястья. Она тут же опустила руки ему на плечи и рефлекторно потянула его на себя.

- Нет, Соня. Я знаю, как лучше!

Медленно назад, резко до упора вперёд.

- Не закрывай глаза, смотри на меня!

Медленно, очень медленно назад. Резко вперёд и пауза. Сжал соски. Прикусил плоть над ключицей. Втянул в рот кожу нежной шеи.

Соня задергалась под ним. Но Макс опять медленно двинулся назад. Уже чуть не плакала, зайка. Вошёл до упора и застыл. Притянул ее к себе, прижал, припечатал, вплёл пальцы в её волосы. 

- Что, невмоготу уже, да? Кончить хочешь?

Соня всхлипнула, промычала что-то нечленораздельное.

- Скажи мне, хочешь? - Макс уже сам закипал. - Попроси: Макс, я хочу кончить!

- Ма...акс... - у неё сел голос, - я хочу кончить...

«Да, теперь ты знаешь, как это - не получать того, что хочешь!»

Макс чуть отстранился. Взял Соню обеими руками за бёдра.  Приподнял. Посмотрел на неё сверху вниз. Сначала вошёл медленно. До конца, чуть назад и снова вперёд. Сильно. Мощно. Ещё вперёд. Сильнее. Начал вколачиваться в неё членом уже не контролируя себя. Без тормозов. На всей скорости. Соня выгнулась дугой. Тело, как будто, скрутило сильнейшей судорогой. Она закричала что-то, туго сжала его киской, забилась и Моронский взорвался сам! Разлетелся на триллион мелких осколков. В Соню.

«Блять, наконец-то! Сука, наконец-то. Как же сладко она там дергается внутри и сжимает его. Как же хорошо, мать твою!».

Так хорошо, что Моронский нарушил сразу два своих строгих принципа: никогда не жарить никого без резинки и  никогда ни в кого не кончать.

Он приподнялся на руках над Соней. Коснулся тыльной стороной ладони ее щеки, убрал с лица налипшие влажные волосы. Красивая какая. Охуительная. Оттраханная.

- Открой рот! - приказал.

Макс собрал возле нижней губы слюну и, повинуясь какому-то первобытному, необъяснимому инстинкту, идущему откуда-то из позвоночника, а может из ДНК, медленно спустил ее Соне в рот. Никогда раньше он этого не делал. И обьяснить себе, почему сделал в этот раз, не мог. Просто он решил, что так он метит свою территорию. Со всех сторон. Почти со всех.

- Тебе надо в душ, по-моему, - проговорил Макс чертя круги у неё на груди. - Я там накончал по самые гланды.

- Я  предохраняюсь! - еле слышно пробормотала Соня.

Макс хмыкнул и поцеловал ее в губы.

Все-таки, есть какой-то плюс в том, что она досталась ему не  девочкой...

- Всё, пусти, - она нахмурилась и завихлялась под ним. Макс почувствовал, как стояк, который был все ещё в Соне, опять крепнет.

Что ж она делает такое с ним?

Помешкав немного, Макс решил, что продолжить можно чуть позже. Потом утром, и завтра весь день. Отпустил Соню. Она быстро прошмыгнула в ванную, закрылась там. Смешная.

Моронский, как огромный, сытый кот, довольно потянулся и зевнул. Посмотрел на часы, которые не успел снять. Время-то всего первый час. Надо же. Он думал намного больше уже. Ещё раз зевнул и прикрыл глаза. На минуточку.

***

When the rain comes falling down

Когда начнётся дождь

You’ll be sleeping, in my arms

Ты будешь спать, в моих руках

Like a precious child

Как драгоценное дитя

When the rain comes falling down

Когда начнётся дождь

I’ll be singing the sweetest lullaby

Я буду петь самую сладкую колыбельную

That you’ve ever heard

Которую ты могла слышать

When the rain comes falling down...

Когда начнётся дождь…

Triangle sun “When the rain comes falling down”

Когда Соня вышла из душа, Макс лежал на кровати, скрестив руки на груди. И спал.

Божество.

Или нет, скорее он из другой лиги.

Соня тихонько выскользнула из полотенца и забралась на кровать под бок Моронскому. Сейчас она немного полежит с ним, надышится им, насладится глубокой, почти болезненной истомой, и подумает, как быть дальше. 

Она проснулась от каких-то звуков. Доносившихся откуда-то снизу. Музыка? Кто-то поёт?

Макса рядом не было. Телефон показывал 2:46. Соня стянула с постели шелковую простыню и завернувшись в неё,  бесшумно выскользнула из постели, на цыпочках подобралась к лестнице, ведущей вниз. Спустилась на несколько ступенек. Звуки усилились.

Нет, господи! Пожалуйста пусть это будет не его голос. Пусть это не он поёт. Пожалуйста! Потому что после всего, что было этой ночью, от чего сладко ныло и саднило между ног - это, как контрольный в голову! 

Этот голос... ну конечно, другого у Моронского и быть не могло. Глубокий, чувственный, с хрипотцой. Крис Исаак курит в сторонке...

Макс сидел на высоком барном стуле. Голый. Соня видела мощную спину, крепкие ягодицы, мускулистые ноги. В руках гитара. Он наклонился над ней, перебирая струны.

Он пел “Wicked game”.

«What a wicked thing to do to make me dream of you

No I don't wanna fall in love

No I don't wanna fall in love

With you

With you

No I...

Nobody loves no one...»

Соня сидела на ступеньке и слушала. Он не мог ее видеть, но когда она поняла, что Макс последний раз провёл  по струнам, подскочила и кинулась обратно в спальню. Бросилась на кровать, уговаривая бешеное сердце не биться в груди так громко. Глупое сердце.

Он зашёл через пару минут. Тихонько нырнул в постель. Соня лежала с закрытыми глазами, делая вид, что давно и глубоко спит. Старалась не дышать, вслушиваясь в дыхание позади себя.  Макс подкатился к ней сзади вплотную, сграбастал руками под грудью и подтянул к своему горячему животу так, что последний воздух покинул легкие. Уткнулся ей в затылок носом и прошептал: «охуительная тёлка».

Ну, и как теперь сделать то, что она собралась сделать?

Глава 21

Subconsciously, she wonders

Подсознательно она гадает,

How it feels to give herself up

Что значит сдаться,

She died to be the one he needs

Она готова умереть, чтобы быть той, кто ему нужен,

But his dependence is overdone

Но его зависимость слишком преувеличена.

In another lifetime, she'll lose control

В другой жизни она даст себе волю

And she'll give it all and leave room to grow

И посвятит себя непрерывному развитию.

In another lifetime, she'll be more at ease

В другой жизни она будет чувствовать себя спокойнее,

And then, finally, admit I am she

И тогда, наконец, признает, что я – это она.

She'll love when she's ready

Она полюбит, когда будет готова,

Black coffee «SBCNCSLY»

Ей не хватало воздуха. Ей было душно. Его запах обволакивал. Его жар опалял все тело, пробираясь под кожу, соединительные ткани, проникал в сосуды  и заставлял сердце больно колотиться в груди.

Последние рваные куски сна сгорели в обжигающем дыхании спящего зверя...

О том, чтобы хладнокровно оценить обстановку и принять правильное, взвешенное  решение, мечтать не приходилось. Соня впервые в своей жизни проснулась без сознания! Чувство... новое, необъяснимое, щемящее, сносило ей крышу, разрывало и без того хлипкие логические цепочки. Разбивало вдребезги все принципы и обещания данные Соней самой себе.

Грёбаный сладкий ублюдок. Он все опять сделал по-своему!

Мало того! Так он ещё и храпел ей в ухо!

Соня абсолютно бесцеремонно была заключена в неразъёмные  тиски его рук. Спиной прижата к его груди, задницей к паху. Моронский даже умудрился перекинуть свою правую ногу через ее левое бедро.

«Опутал! Реально, как паук» - ворчала про себя она.

«И как выпутываться из всего этого? В смысле, и из Моронского и из всей ситуации!?»

Вот проснётся он. Дальше что? Что они скажут друг другу? Как, вообще, в глаза ему смотреть после всего, что тут было? После того, как она вела себя так... так нетипично для себя.

Соня зажмурилась. Блаженная память глумливо подбросила  некоторые детали ночи. Нет! Не вспоминать! Пока она не выбралась. Есть риск остаться.  Нельзя допустить, чтобы это утро они встретили вместе.

О том, что после ночи с Моронским обязательно придёт утро, ее вчера никто не предупредил!

Что он скажет ей? Даст денег на такси и проводит до двери: давай, детка, я позвоню?! Так ведь поступают все сладкие ублюдки, грязно пристающие к незнакомкам на выставках?

Господи! Орлова, где вчера были твои прокуренные мозги!