Вздохнула. Отложила телефон и пошла на кухню налить себе чаю.

- Тебе тут сообщение от полового контакта пришло, - с мрачной ухмылкой проговорила мама, когда Соня вернулась в гостиную.

Софи поставила чашку на столик и трясущейся рукой взяла телефон из маминых рук.   

«Чувствую, как с каждым днём девственность все ближе. Скоро появятся прыщи. Дрочить уже начал», - прочитала она и улыбнулась.

И уже начала думать, как бы так остроумно, да поизящнее ответить, как телефон завибрировал снова.

«Если не хочешь отсосать мне у себя в подъезде - не отвечай!»

Не начинай того, что не сможешь продолжить! Эту его фразу  она теперь точно никогда не забудет.

Вспомнив, к чему однажды привела неосторожно начатая переписка с  Моронским, Соня отправила смеющийся смайлик. Это же нельзя считать полноценным ответом? Это - эмоция.

«Смейся, смейся...» - пришло следом. И через секунду: персик, баклажан и брызги.

Соня прыснула в экран. Детский сад. Подняла голову и встретилась с внимательным, даже проницательным взглядом Веры Александровны. Мама покачала головой, вздохнула и спряталась от Сониного позора за книгой.

- Прости пожалуйста, Соня, - проговорила она, - у тебя сейчас лицо, как у дурочки-пиздурочки.

Соня замерла с открытым ртом.

Но услышала, как снова звякнул телефон, кинулась к экрану, ловя на себе очередную мамину «оплеуху». Ещё сообщение.

На этот раз оно было не от Моронского, а от банка. Банк сообщал, что на Сонину карту упало ровно четыре тысячи евро. Те самые, восемь по пятьсот. То есть, по сути, сообщение все-таки было от Моронского.

Соня шлепнула себя ладошкой по лбу.

Она хотела тут же написать что-нибудь  язвительное, уже открыла переписку. Ещё раз пробежалась глазами. Нет. Отсос Моронскому  в собственном подъезде - совсем не то, что должно быть темой завтрашнего «Прямого эфира».

- Соня, эту рубашку уже надо постирать, - услышала она снова мамин голос. - И вернуть хозяину.

Четверг

У Сони зародилось новое чувство. Неприятное. Ужасное. Даже отвратительное.

Оно холодной скользкой сколопендрой пробралось за пазуху. Сколопендра сочла место за Сониной грудной клеткой весьма благоприятной средой обитания, начала прогрызать в душе тоннели и откладывать в них свои токсичные продукты жизнедеятельности.

А самое неприятное во всем этом было то, что это паразитирующее чувство называлось просто - ревностью. И никогда не возникало само по себе. Только вместе с влюбленностью, которой и питалось. Вот это и было, по-настоящему, ужасно.

Соня поняла, что окончательно пропала, когда, только представив Макса в привате «Порока», почувствовала, как чья-то железная,  раскалённая до бела лапа, сжимает горло.

А то, что он там бывает, и возможно находится прямо сейчас, да не один - сомневаться, почему-то, не получалось.

Ну просто с трудом верилось Соне, что чувственный гурман,  сексоголик и психопат, у которого пять из семи смертных грехов - это образ жизни, будет сидеть у окошечка и ждать, когда она почтит его своим вниманием. Ну бред же!

И её сжигало изнутри. Разъедало кислотой. Душило. И потом что осталось, замораживало.

С этим не помогали справиться ни работа, ни книги, ни даже танцы.

Хотелось знать, где он, что делает. И одновременно, НЕ хотелось знать где он, что делает и главное -  с кем...

Изводила сама мысль, что он, возможно, прямо сейчас, шепчет какой-нибудь красотке, богине глянца и гламура, какая она “охуительная”. В то время как Соню пожирает изнутри сколопендра-ревность.

Железный обруч, сдавливающий горло, не ослаб даже после того, как от «полового контакта» пришло очередное сообщение.

«В 7 в субботу заеду»

«Я очень голодный, Соня»

Означало ли это, что Соня понапрасну отравляла себя, позволяя своему бурному воображению играть с уязвлённой ревностью самооценкой?

Ничего это не означало. Но одно было абсолютно точно: хорошая девочка Соня влюбилась, втрескалась, втюрилась в плохого мальчика Макса Моронского. Классика жанра.

Пятница

Соня обожала свою профессию. Она давала ей возможность заниматься любимым делом и ни от кого не зависеть. Быть хозяйкой своему времени. Свободно распоряжаться им. Никому не подчиняясь. Посидела до двух ночи за компом, потом до полудня закрыла все дедлайны и свободна! Любой день можно было назначить выходным. 

Правда, чем ближе была календарная суббота, тем ощутимее Соню потряхивало и бросало из одной крайности в другую. Главным образом в решении что надеть. Ей по-женски хотелось быть неотразимой, но гордость, упрямство - качества, доставшиеся ей от эмансипированной родительницы, не одобрили ни одного выбранного Соней наряда. То было слишком открыто, то претенциозно, то вообще пошло, а в этом он ее уже видел! В итоге Соня решила, - чем проще, тем лучше. Выбрала узкие  джинсы цвета мокрого асфальта, классно обтягивающие зад, белую майку-безрукавку с широкими проймами, в которые будет видна главная изюминка образа - красивое, ажурное белье цвета графита. И много цепей из белого металла тонких и толстых на шею и запястья. На ноги босоножки на высоких каблуках с ремешками с металлическими клепками, перехватывающими тонкие щиколотки.

Подумав немного, Соня убрала цепи и достала другое «украшение» -  чокер-ошейник из двух тонких кожаных ремешков с маленьким металлическим колечком и бусинками металлических клёпок.

Всё, да, в этом и пойдёт. Рокстар!

Около часа дня Соня натянула чёрное боди с открытой спиной, свободные мягкие, вытертые до дыр, джинсы. Отгородилась от всех очками на пол лица, надвинула бейсболку до бровей. Влезла в кроссовки и отправилась на тотальную эпиляцию, маникюр, педикюр и стрелку с Корнеевой.

Подруга уже сидела за столиком в углу тихой, неприметной, но уютной кофейни - их любимой. Соня подошла, чмокнула Нельку в щеку.

- Вау, Орлова, - чмокнула Корнеева Соню в ответ, обдавая  духами, и чуть отстранилась, чтобы рассмотреть подругу получше. - Ты... прям секси.

- Да? Правда? - смутилась Соня и попыталась оглядеть саму себя, уставилась на кроссовки.

- Это на тебя так расставание с Лёвушкой повлияло или... - она хитро улыбнулась и, дёрнув бровкой, почти шёпотом добавила: -   сам мистер Порок?

- Корнеева... - вздохнула Соня, падая на диванчик рядом с Нелькой.

- А чё я такого спросила? - пожала плечами та. - Ты раньше без лифчика даже дома не ходила. Соня-тихоня. Природу не задушишь! - Нелли посмотрела на ногти подруги с нежным глянцевым нюдом. - Маникюрчик свежий, готовишься?

Соня опустила глаза в меню.

- Не замолчишь - за счёт будешь платить ты!

- Да и с удовольствием. Угощаю!

Соня выгнула бровь.

- Что это ты расщедрилась?

Нелли загадочно улыбнулась и кокетливо опустила взгляд в чашку с капучино. Пока Соня делала заказ, Корнеева задумчиво швыркала  пенку с края чашки.

- Я с таааким мужиком познакомилась... - наконец, произнесла она и на щеках ее появился лёгкий румянец. - А что, только тебе можно? - Надула губы и повела плечами. - Я тоже ого-го штучка, может быть?! Я когда в школе карандаш слюнявила - мальчики сознание теряли.

- Даже не сомневаюсь. - Улыбнулась Соня. - Что за мужик?

- Блииин, классный такой, брутальный. Джамаль. - Странно скосив глаза в сторону, Корнеева снова шумно отхлебнула.

- Как? - Соня даже подалась вперёд. -  Джамаль? Он кто вообще?

- Турок вроде, но давно здесь живет. Обрусел. Ты же знаешь, восточные мужчины - моя слабость.

- И где ты познакомилась с восточной слаБостью? В тиндере, что ли, твоём опять?

- Орлова, - Нелька закатила глаза, - ты можешь представить себе Моронского, знакомящегося в онлайн-приложении?

- Нет... - у Сони в груди шевельнулась сколопендра. И чтобы заткнуть готовый прокомментировать это внутренний голос, она тоже хлебнула кофе и пожевала салатный лист.

- В галерее познакомились, - Нелли зло насадила на вилку   помидорку-чери и помотала ею в воздухе, - знала б ты, где у меня эта выставка уже... сколько озабоченных мудаков она выбросила на берег. А этот вроде ничего. Вежливый, воспитанный, обходительный, без задней мысли. Ну и огонь - мужик. Сама увидишь. - Она потупила взгляд и снова шумно хлебнула.

- Ты меня с ним познакомить собираешься? - Соня даже жевать перестала. Проглотила так и застыла.

- Тут  такое дело... - неуверенно начала подруга.

- Корнеева! - Соня ее перебила. - Все мои проблемы в последнее время начинаются с этой твоей фразы. «Соня, тут такое дело, нужна твоя помощь в организации выставки»; «Соня, тут такое дело, сходи на свидание с Вадимом»... Теперь вот очередное «такое дело», от которого у меня уже мороз по коже, учитывая что первые два привели меня в лапы Моронского.

- Ну, ты не плохо так преобразилась в этих лапах, я считаю! - съехидничала Корнеева. - Кайен, новый айфон последней модели.

Соня кусала губу, глядя на подругу и злилась. То ли на неё, то ли на себя... А что толку? Что тут возразишь? Со стороны все так и выглядело - будто, она, вдруг, обзавелась питательным папиком...

- Не напомнишь, за что твоя знакомая в дурку загремела? - грустно ухмыльнулась Соня.

- Вены резала...

- Вот именно.

- Ну да...  но ты ж не станешь глупости делать? Ты-то, вон какая сильная. Почти месяц Моронского во френдзоне продержала, - хихикнула Нелька.

Соня опять тяжело вздохнула.

Принесли десерт. Но его уже расхотелось есть.

- Моронский, - тихо проговорила Соня, ковыряя ложкой любимый тирамису, - это темная комната, в которой ни зги не видно. Ты заходишь в неё и думаешь, что вот сейчас еще немного, глаза привыкнут к темноте и ты начнёшь ориентироваться в пространстве. А она только сгущается. И из разных углов комнаты начинают выползать разные существа. Ни окон, ни дверей. Только вход, он же выход. Проблема в том, что в этой  темноте ты уже не можешь его найти.

- Ну, знаешь, - Нелька вздернула носик, - тебя, в конце концов, силком никто в эту комнату не тащил! Сама выбор сделала.

Что правда, то правда. У Сони окончательно пропал аппетит, тирамису показался безвкусным картоном.

- Доешь, а? - Соня подвинула тарелку с пирожным к подруге.

- Ну ладно, чё ты поникла?

- Давай закроем тему Моронского? Говори, что у тебя за дело?

Нелька полезла в сумку и извлекла из неё какую-то цветную глянцевую  бумажку.

- Что это? - спросила Соня.

Развернув буклет, прочитала вслух:

- «Шафран» - отдых с восточным колоритом? И что это значит?

- Пошли, а? - с придыханием сказала Нелли.

- Куда? - опешила Соня.

- В «Шафран»! Это клуб, недавно открылся. Говорят - улёт. Как будто, Дубайский. Меня Джамаль пригласил. Как порядочный, говорит, с подругой приходи. Пошли, а? Сегодня.

- Нет, Корнеева, я - пасс, ты же знаешь, я не могу. У меня завтра судный день.

- Судный день... - передразнила Соню подруга, хохотнув, - я тебя умоляю, у нас полгорода баб в очереди стоит за одним таким судным часом.

- Нет-нет, - отрезала Соня, - это исключено! Я больше не вписываюсь ни в какие твои авантюры. Отдыхай со своим восточным колоритом сама. А я неприятностей не хочу. Если Моронский узнаёт, он меня... - Соня сглотнула вставший в горле комок. - Нет, Корнеева, исключено!

- Блин, Орлова! - простонала Нелька, - он тебе кто? Муж? Он даже не официальный парень твой. С каких пор два отсоса и один трах являются помолвкой? Если бы каждый минет приравнивался к штампу в паспорте, у меня бы уже в нем места свободного не было! Макаронскому твоему совсем не обязательно знать про «Шафран».

Соня вздохнула. Умела подруга давить на больное.

- Ох, Корнеева, я жопой чувствую, это все добром не кончится.

Так-то Нелька права. Кто он ей? Чтобы решать куда, когда и с кем ей ходить? Он - половой контакт. А это, ровным счетом, ни к чему не обязывает!

- Пожалуйста, пожалуйста, ну пожалуйста! - Затрещала Корнеева, видимо, почувствовав брешь в Сониной обороне. - Ты-то вон какого мужика себе отхватила, а у меня там наклёвывается! Ну чего тебе стоит? Просто сходим, повеселимся.

Шафран - отдых с восточным колоритом. Соня ещё раз покрутила в руках буклет.

- Ладно, Корнеева, последний раз! - Нелька взвизгнула, не дав договорить Соне и заключила ее в объятья, подпрыгивая на месте!

- Спасибо, спасибо! Я тебя люблю! - отпустила Соню и, скрестив указательные и средние пальцы на обеих руках, заерзала на диванчике.

- Сумасшедшая... - буркнула Соня и добавила: - Я пойду, но не надолго. Сама понимаешь...

В девять тридцать Соня вышла из лифта и вдавила кнопку дверного звонка  Нелькиной квартиры. Она не стала переодеваться. Поменяла только кроссовки на  туфли, которые приготовила на вечер субботы и надела на шею тот самый чокер.