Аля Пачиновна - Подари мне себя до боли

- Тосты с гуакамоле и яйцом-пашот, - промямлила Соня. - Я не знаю, что ты любишь на завтрак.

Моронский сделал кофе себе тоже и, наконец, посмотрел на результаты ее кулинарных стараний. Цапнул один с тарелки и крупно куснул.

- Это не тосты. Это гренки, -  с набитым ртом проговорил Моронский, - и гуакамоле с рикоттой не катит, - он откусил ещё кусок, прожевал, - либо сыр, либо гуакамоле. Или поострее сыр надо, Горгондзолу, например, чтобы вкус не смешивался, контрастировал.

Раскритиковал в пух и прах, однако, схватил ещё один тост... то есть, гренку и тоже слопал ее в два укуса.

У Сони что-то пропал аппетит. Она вяло прожевала свой кусок и проворчала:

- Ну, извините, господин ресторатор, я не шеф-повар «Ришелье», чтобы разбираться в таких тонкостях, а всего лишь «охуительная телка»!

Сказала и бедром в сторону качнула, как в румбе.

- Да, и только поэтому я это ем! - он проглотил и хищно облизнулся, заметив движение, которое Соня сделала бёдрами.

Соня насупилась. Как можно быть таким невозмутимым и возмутительным типом одновременно?!

Макс открыл холодильник, достал из него синюю бутылку, налил из неё в два пузатых фужера на тонких высоких ножках. Один протянул Соне со словами:

- Не дуйся. У тебя тоже съедобно получилось.

- Спасибо, - на автомате поблагодарила Соня и сама не поняла, то ли за воду, то ли за «комплимент».

Снизошёл, называется.

Макс цедил минералку из бокала и буравил ее взглядом. Осмотрел ее сверху вниз, заглянул куда-то назад. Соня рефлекторно оттянула спереди край футболки вниз и скрестила голые ноги. Сердце ускорилось, дыхание участилось, стало жарко, а по спине пробежал озноб. Это когда-нибудь закончится? Или хотя бы будет менее горячо?

Он допил воду, поставил пустой бокал на столешницу бара, забрал у Сони ее бокал. Потом схватил за футболку и потянул на себя. И, прежде чем врезаться в его мощную грудь, Соня успела заметить, как сильно вздыбилась спереди ткань его шортов.

- Меня заводит твой острый язычок, - Моронский задрал футболку и втянул в рот правый ее сосок. Обхватил грудь ладонью и всосал  левый. Затем зарылся лицом в ложбинку и простонал что-то среднее между «сссука» и «сссоня» - она не разобрала.

Сердце неслось куда-то, запинаясь и падая. Между ног пульсировало. Голова... покинула чат.

Макс подцепил края Сониных трусов и дёрнул вниз. Потом так же резко, быстро подхватил ее под бёдра и усадил на бар, стянув со щиколоток белье. Развёл широко её бедра, встал между ними и припал ртом к промежности. Соня, опираясь на локти, смотрела, что он там творит, прикрыв глаза. Он лизал ее жадно, проникал внутрь и втягивал плоть в рот, прикусывал даже и играл языком с чувствительным бугорком. Жмурился и облизывал губы.

«Как кот сметану...» - подумалось ей.

- Этот завтрак тебе нравится больше? - выдохнула Соня сквозь дрожь.

Макс оторвался от неё, поднял взгляд, глаза вспыхнули. Рукой он нашарил на баре ее бокал с недопитой водой, поднял его на Соней и плеснул прямо на распахнутую промежность. От неожиданности и контраста температур Соня громко охнула. А Макс снова припал к киске, втягивая ее сок в себя вместе со струйками воды.

Соня откинулась назад, сдавшись на волю ощущениям, готовая вот-вот взорваться, но Моронский резко отстранился. Стащил с бёдер шорты, освобождая торчащий колом член. Мгновенно приблизил своё лицо к Сониному и проник двумя пальцами в киску.

- Смотри на меня, - сказал он, кусая губу, - нравится? С этого я хочу начинать день.

Он вытащил пальцы, стянул ее с бара ниже навстречу своим бёдрам и резко вошёл. Край столешницы больно врезался в лопатки, но Соня, как будто, не замечала этого. Она была заполнена и растянута, и это было важнее всего остального.

Держаться, правда, было не за что и она обхватила запястья Макса, который сжимал ее бедра в руках, натягивая на себя сильнее.

Закинув ее ноги себе на плечи, он начал трахать ее ритмично, не быстро, не медленно, а в такт с секундной стрелкой на часах. Сильно, жестко, размеренно. Ни на мгновение не сбиваясь с темпа. Соня билась и ерзала спиной о столешницу и молила, чтобы он ничего не менял. Вот так! Ещё! Да! Не останавливайся! Прошу! Да!

И только по его рыку поняла, что выкрикивала все это вслух.

Они кончили вместе, сотрясаясь в конвульсиях и дыша друг другу в губы.

- Ты точно предохраняешься? - спросил Макс, задыхаясь, когда спазмы ее стали слабее. - Накачал тебя до краев...

- Не переживай, ты не тот, от кого я бы хотела рожать детей!

Он резко вскинул голову и Соне показалось, что зрачки его полностью заполнили и без того тёмную радужку глаз. Ещё раз толкнувшись в неё, он резко вышел и сказал сквозь зубы:

- Ты сама ещё от соски не далеко ушла, какая из тебя мать, - и впился в ее губу зубами, - пошли в душ и поехали! Много дел!

Что это было сейчас? От сОски? В каком смысле?

Он опустил ее на пол и потащил за собой в сторону ванной комнаты на первом этаже. А Соня уставилась ему в спину. В татуировку с двумя скрещёнными мечами.

Да, Моронский, один-один! Ничья!

Или нет?

- Эти берём. Эти, с вышивкой себе оставь. Ещё такие же, только аквамарин и ботильоны тоже пакуй, - чеканил указания  Моронский, сидя на мягком кожаном диване в салоне обуви.

Соня таких туфель никогда  раньше не видела и брендов таких даже не знала. Это даже не обувь, это Теслы какие-то! Она даже заглянула через плечо, приподняв острый каблук, проверяя, нет ли там usb-разъёма. Изящные лодочки от Taro Ishida  на убийственно высоких шпильках с носком, инкрустированным полудрагоценными камнями? На ногах у Сони? Она пыталась придумать, куда в таких ходить. А главное - как? В них она была одного с Моронским роста. Даже, казалось, выше. И боялась шаг в них ступить, просто стояла и переминалась с ноги на ногу, тыкая острыми каблуками в высокий ворс ковра.

- Здесь использована самая дорогая кожа, - тихо ворковал фальцетом жеманный парень-консультант и глаза его горели в предвкушении крупной выручки. - Бренд использует очень сложное окрашивание, это гарантирует, что цвет со временем не поблекнет и будет радовать вас очень долго.

Он часто-часто поморгал подкрученными ресничками и сцепил в замок тонкие, ухоженные пальцы.

Больше двухсот тысяч рублей за пару? Моронский с ума сошёл? У Сони закружилась голова и она побоялась, что упадёт с высоты обувного Олимпа, расквасив некрасиво свой плебейский нос.

- Макс. Послушай... - голос не слушался и дрожал, - мне все это не надо...

Она коротко глянула на консультанта, который вдруг начал потеть и заметно нервничать.

- Пожалуйста, давай уйдём! - прошептала она. - К этим туфлям нужен другой человек. Не я.

- Согласен, -  Макс перестал лениво листать журнал и поднял взгляд на Соню. - К ним нужна осознающая свой статус Соня. Но это дело времени. Поэтому, - он перевёл взгляд на консультанта, - мы их берём, упакуйте.

Статус? А какой у неё статус? Статус чего? Предприятия?   Гражданина? Социальных сетей? Ее самооценка перестала ей принадлежать? Теперь он, что ли, собирается решать кто она и чего стоит?

Соня подняла глаза к потолку, шумно выдула воздух на лоб и прижала ладони к пылающим щекам. Ей все это жутко не нравилось. Ее напрягали посторонние взгляды. Ее даже присутствие охранников напрягало.  Она потела так же, как консультант, но в отличие от него, не от радостного возбуждения, а от неловкости и раздражения.

Ну, она ж понимала, как это выглядит со стороны. В любом магазине, в котором они побывали, на неё смотрели, как на тёлку, что вдруг, обзавелась состоятельным папиком. Перед ней лебезили, кланялись, пресмыкались, но холодные взгляды  осуждающе шипели: «насосала, сучка»! Усугублялось все тем, что вопреки стереотипу, «папик» был молод, красив и весьма подтянут. На Макса смотрели с обожанием и рабским подобострастием. На неё - зло, завистливо и даже с некоторым недоумением. Этот консультант - первый, в ком  она не заметила осуждения и оценивания. Может, потому, что он гей? Он лишь украдкой еле-слышно вздыхал, когда посматривал на Макса.

Даже геи от него в обмороке…

Макс расплатился. Охранник принял пакеты с коробками, которые можно было сдавать в аренду интаграмщицам для фоток. Соня даже знала, кто у неё их выцыганит.

Выйдя из прохладного помещения салона в душный июнь, Соня попыталась ещё раз достучаться до разума Моронского.

- Пожалуйста, давай остановимся. Это вообще не моя фантазия. Это все выглядит нелепо и удовольствия мне не доставляет.

- Мне доставляет. Считай, что это моя фантазия.

Соня и охранник Игорь, обвешанный пакетами, вздохнули в унисон и поплелись за хозяином в машину.

- Куда, шеф? - спросил Игорь, когда они сели в Гелендваген. Простите, Брабус.

Макс сверился с телефоном, забил адрес в навигатор.

- Расслабься, бейба, последний. Там тебе понравится. Потом, поедем, пожрем.

Последний (если верить Максу) салон прятался во внутреннем дворике в центре старого города. Входная дверь мелодично звякнула колокольчиками, пропуская их в прохладу  чёрно-лилово-фисташкового будуара.

- Добро пожаловать в «Мадам Помпадур», - тоненько пропела невысокая блондинка, выходя из-за стойки. Увидев Макса, она расплылась в улыбке, показывая идеально ровные, белоснежные виниры. - Вы по записи?

- Да! - подтвердил Макс, доставая из бумажника купюру в сотню евро.

- О, - смутилась блондинка, - обычно мы не обслуживаем без записи, но для вас сделаем исключение.

Она взяла банкноту и кокетливо спрятала в пышное декольте.

«Это что? Бордель?» - подумала Соня и опять заволновалась

- Кого красиво раздевать будем? - блонда, которая при детальном рассмотрении оказалась тщательно следящей за собой дамой лет под сорок, сделала вид, что Соню не замечает.

- Ну, не меня же! - Макс подтолкнул вперёд Соню, - Ее!

- Мадам? - блондинка, наконец, удостоила Соню своим вниманием и приторно улыбнулась, махнув напоследок щетками ресниц перед Максом.

- Софья Орлова! - ответил за неё Моронский.

- Мадам Орлова, - она смерила Соню одним из тех липких, завистливо-презрительных взглядов, от которых уже хотелось помыться, - меня зовут Кристина. Я помогу вам с выбором. Что предпочитаете?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- С выбором чего? - никак не взъезжала Соня.

Кристина ресницами сделать сквозняк, перевела удивленный взгляд на Макса, снова уставилась на Соню:

- Белья, мадам, белья! - пояснила блондинка Соне, будто имела дело с умственно отсталой.

- Все, что угодно. Кроме розового, - снова ответил за Соню Моронский, усаживаясь в обитое лиловым бархатом кресло. - я могу курить?

- Да, да, конечно, - закивала блонда и затараторила, - не желаете ли какие-нибудь напитки? Вино, шампанское, коньяк, виски? Фреш, кофе, чай, вода?

- Виски какой?

- Чивас, роял-салют, - проворковала елейно менеджер.

- Пойдёт. Мне виски, мадам Орловой шампанского.

- Только Моет Шандон в наличии, - мяукнула Кристина.

Макс причмокнул уголком рта.

- Тогда, мадам Орловой то же, что и мне.

Кристина убежала, отчаянно виляя бёдрами.

- Садись, чё стоишь? - он кивнул на кресло напротив. - Расслабься! Это ты пришла к ним бабки тратить, а не они к тебе!

- В том-то и дело, что это не я пришла, а ты! - буркнула Соня, плюхаясь в кресло.

Макс щёлкнул зажигалкой, затянулся, выдохнул. Посмотрел на неё, щурясь, потёр левый висок.

- Ничего, - тихо, как бы сам себе, проговорил он, - привыкнешь.

Последнее слово проглотил телефонный звонок. Макс поднёс мобильник к уху и, не произнеся ни звука, стал слушать.

- Нет, с этим отбой. Обойдёмся пока без болевых приемов. Пока давай официальное письмо, - проговорил, наконец, он и сбросил вызов.

Прибежала с подносом Кристина. Встала слева от Макса, низко наклонилась, отставив обтянутый узкой юбкой зад и, покачивая арбузами перед самым его носом,  поставила  бокал с напитком на столик. Соня заметила, что декольте ее углубилось ещё на одну пуговицу.

Кристина подошла к Соне и поставила ее виски перед ней, но уже без выкрутасов полушариями.

- Я пока подберу вам пару комплектов для начала. Размерчик бра у вас семьдесят пять «б»?

- Цэ! - выпалил Моронский, даже не дав открыть Соне рот.

Кристина, едва заметно ухмыльнулась и проронила:

- Пара минут.