Макс снова рефлекторно поднял руки, но она перехвалила его запястья и вернула их на место, припечатала к спинке дивана.

Стоять!

Не убирая рук, приблизилась грудью к его лицу так, что нос его уткнулся в ложбинку. Макс глухо заурчал и вцепился зубами в кружево.

- Порррву щас... - рыкнул он не разжимая зубов.

Отпустила его предплечья, расстегнула застежку, выскользнула из бретелек. Макс отбросил лифчик зубами в сторону.

- Все снимай, - кивнул он на трусики, и добавил: - С меня тоже.

Соня поднялась с дивана. Вытянулась в рост перед распластанным зверем. Замерла. Откинула назад рассыпавшиеся по плечам волосы. Покачала бёдрами. Почувствовала, какими мокрыми стали трусики. Подцепила их по бокам пальцами и медленно, очень медленно потянула вниз вдоль бёдер.

Ноздри Макса затрепетали, он шумно втянул воздух, сжал челюсти и издал какой-то странный звук: то ли простонал, то ли проскулил.

- Ffuck, ты просто бомба! Иди ко мне!

«Терпи, Моронский». Соня на носочках переступила через лоскуток кружев и опустилась между ног Макса на колени. Ширинка шортов устрашающе трещала, член рвался на свободу. Она аккуратно расстегнула ее и потащила шорты на себя, выпуская "узника".

«Ну, какой же идеальный орган!» - подумала Соня, глядя на упругий, крупный в венах ствол с влажной аккуратной головкой. Она обхватила ладошкой основание, непроизвольно облизала губы. Хотелось уже скорее ощутить его в себе. Но сначала во рту.

- Ну, чего смотришь? Давай, хряпай! - пытался управлять ситуацией Моронский, но Соня уже кое-что поняла: рычаг-то управления вот он, у неё в руках.

- Оближи его. -  Макс закусил губу, властно глядя из-под опущенных ресниц. -  Пососи!

Она обхватила горячую головку губами, почувствовала солоноватый вкус капельки. Кайф! Она вдруг осознала, как тащится от всего этого! Ей захотелось, чтобы это никогда не заканчивалось между ними. Вот эта крышесносная пошлось, порочная страсть, похоть, сумасшедшее влечение. Чтобы вот так и никак иначе! Без этого она зачахнет... засохнет...

Она с наслаждением вбирала в рот его член, посасывала и причмокивала; томно поглядывала на Макса, постанывая.

«Ну, и рожа у тебя, Моронский!». Рот открыт, глаза закатил, верхняя губа вздёрнута, оголяя оскал, а в уголке рта в бороде блестит тоненькая дорожка слюны. Соня готова была спорить на что угодно, что ни с кем, никогда он не испытывал такого кайфа. Никто не видел его лицо ТАКИМ!

- Мля, какая ты... я ща взорвусь! - он оторвал руки от спинки дивана, но вцепился пальцами себе в волосы. Соню не тронул.

Она собрала во рту слюну и, открыв рот, дала ей стечь на головку. Рукой растерла влагу по стволу и обхватила гладкую глянцевую плоть губами. Ниже. Глубже. Потом всосала и с громким чмоком выпустила член изо рта. Снова скользнула губами по головке, облизала языком вокруг, как чупа-чупс и снова заглотила. Да, она взяла пару уроков у порнозвезд!

- Это что за... - она не дала договорить ему, снова глубоко взяла в рот, подержала и шумно резко выпустила. Посмотрела на Макса хитро и улыбнулась.

Макс задохнулся, открыл рот, запрокинул голову и выгнулся и, пока его било холостым разрядом, Соня быстро оседлала член, едва не кончив от блаженства. Замерла и зажмурилась, пульсируя там внизу. В этом положении он всегда казался ей очень большим и она никак не могла решиться начать двигаться на нем.

Макс нетерпеливо  заерзал под ней.

Что, Моронский, невмоготу?

Сейчас, она привыкнет немного... Если вообще, к этому можно привыкнуть.

- Соня... - простонал он, - не тормози, зелёный! Поехали! - порывисто приподнял зад под ней, подрагивая всем телом. Сжал челюсти и зашипел, как утюг, выдыхая воздух сквозь сжатые зубы.

Ну, нет, подожди!

Соня не двигалась, наклонилась к нему,  повела отяжелевшей грудью с острыми сосками перед его подбородком.

- Хочешь меня, Моронский? - сипло спросила Соня, глядя на него сверху вниз. Их взгляды схлестнулись и низ живота затопила сладкая истома.

- Очень... ска... хочу... - выдохнул он отрывисто и обжег ударом ладони ее ягодицу.

Не выдержал. Да и ладно…

Запустив пальцы ему в шевелюру, Соня начала двигаться.

Грудь Макса высоко вздымалась, глаза лихорадочно горели. Такой красивый. Порочный. И сейчас он под ней. Делай, Соня, что хочешь.

Она слегка приподнялась и снова вжалась бёдрами в его пах, поездила попой туда-сюда. Поднялась на коленях и резко опустилась. Потом ещё и ещё. Поймала его ладони, накрыла ими свои груди и протяжно застонала. Макс выгнулся в ответ, снова оскалился. Она чуть отклонилась назад, подняла бедра, согнула ноги в коленях и развела их широко, так чтобы Максу хорошо было видно точку их соединения. Посмотрела своему зверю в затуманенные желанием глаза, поерзала, откинулась, подставляя грудь его ласкам.

- Оооо, блть, что ты творишь, Орлова... - прорычал Моронский.

Соня улыбнулась и слегка покачала головой, снова медленно покрутила бёдрами на нем.

- Видел бы ты себя, мистер Порок, - томно прошелестела она и перекинула волосы с одного плеча на другое, - весь такой герой-любовник, охотник, а лежишь подо мной, робеешь, как будто двойку получил... по рисованию.

Соня и пикнуть не успела, как оказалась под ним вжатая спиной в кожу дивана.

- Это ты зря сказала! - он навис грозно сверху и Соне стало тяжело дышать от его взгляда, сразу как-то расхотелось улыбаться.

- Сожми меня сильно! Да! - Макс закатил глаза. - Какой кайф! - он глубоко толкнулся в неё. Так глубоко, что она почувствовала его почти в животе. Сладкая истома волнами разошлась от центра по всему телу и она сама нетерпеливо подала бедра вверх.

- Чувствуй меня. Чувствуй. - бормотал он возле ее уха, посасывая и прикусывая мочку, - Расслабься, не торопись. Сейчас все будет… - Макс слегка двинулся бёдрами назад и снова сильно толкнулся в неё. Замер. Ягодицы его под Сониными ладошками стали каменные. - Нам некуда спешить, девочка. Моя...

Большое, бронзовое изваяние заходило волной над ней, бедра мощно, яростно вжимались в ее распахнутую промежность, выбивая из Сони короткие очереди стонов. Ещё немного и он расколет ее пополам! Но как же невыносимо хорошо... погибать под ним снова и снова!

«Ты тоже только мой, Макс. Пусть только сегодня. Сейчас. Но только мой!» - хотела сказать Соня. А потом увидела его взгляд, каким он смотрел на неё сверху и поняла, что слова лишние. Он и так весь её. Только ЕЁ. Сегодня. Сейчас.

- Да… пожалуйста… - выкрикнула Соня и начала жадно двигаться навстречу, растворяясь в ощущениях. Она чувствовала его каждой клеткой своего тела, каждым атомом. И он уже нёсся по ее венам и сосудам вместо крови, щедро заполняя собой до самых пределов сознания.

Макс воткнулся несколько раз в ее пульсирующее тело, сильно выгнулся назад и замер в агонии. Соня услышала откуда-то издалека нечеловеческий рык, сжалась вся и вспыхнула,  всеми своими фибрами прочувствовав, как взорвался Везувий внутри неё. Наслаждение опалило ее и горячими волнами разошлось от живота по всему телу, до самый кончиков пальцев, оглушило до звона в ушах.

Сколько они лежали и дышали, будто выброшенные на берег потерпевшие кораблекрушение? Пять, десять минут? Или целую вечность? Времени не стало. Какая разница. Вот этот момент один из тех, ради которых стоит жить. Что будет в следующее мгновение - не важно. Не было больше ни страха, ни боли, ни сомнений. Все правильно. Все так и должно быть! Сегодня. Сейчас.

 - У тебя есть коньяк? - спросила Соня, когда снова была способна на внятную речь.

- Обычно после коитуса спрашивают про салфетки...

- Макс, - буркнула Соня ему в шею, - ты все ещё во мне и я только прямые, односложные ответы понимаю...

Макс хрюкнул Соне в ухо.

- Глупый вопрос, детка, - это тот, на который заранее знаешь ответ. Ну, конечно, у меня есть коньяк. Тебе какой?

- Мне - никакой. Это тебе. Лекарство тебе буду делать.

Он отстранился, чтобы посмотреть на Соню.  Лицо у Макса было такое, будто она банк ограбить собиралась и идея его заинтересовала.

- Такие лекарства мне нравятся! - хмыкнул Моронский и поднявшись, потянул Соню за собой. - Пошли в душ и продолжим лечение!

Глава 33 (часть 2)

Ах, Соня! В этих сладких разговорах патефона.

Ах, Соня! Я любил тебя, как море - даже больше.

Соня! Ну, что не так? Вовсе, я не маньяк.

Только быстрей и быстрей Сонин шаг.

Ах, Соня! Это о тебе всем пишут почтальоны.

Ах, Соня! Сигаретный дым на спальные районы.

Соня, подай мне знак, вовсе я не маньяк.

Но все быстрей и быстрей Сонин шаг;

Но все быстрей и быстрей Сонин шаг.

«Соня» Моя Мишель.

Соня ещё в прошлый раз заметила на баре черно-белое фото в рамочке, но рассмотреть как следует не довелось.

На снимке улыбались двое: седовласые мужчина и женщина, стройные, подтянутые, моложавые, похожие на моделей 50+. Головы их соприкасались. Они не смотрели на того, кто делал фото. Женщина держала в руках айфон, и они оба смотрели в его экран - делали селфи. Живая фотка! Глаза мужчины скрыты за темными очками. Ветер застыл в волнах его  седых волос. Борода точно такая же, как у Макса, только гуще и седая. У женщины приятная открытая улыбка, глаза лучатся. В молодости она, очевидно, была настоящей красавицей. Сколько им? Лет по шестьдесят должно быть? Но выглядят гораздо моложе, несмотря на то, что совершенно не пытаются молодиться специально.

- Это твои родители? - спросила Соня, заранее зная ответ. Да, тут и спрашивать не надо и так понятно. Он похож на обоих.

Макс кивнул.

- Это в Риме два года назад, - пояснил Моронский, плюхнулся на барный стул и тот жалобно скрипнул под ним.

- У тебя ее улыбка.

Интересно, а характер чей?

- Тридцать семь и два, - огласил Макс результаты замеров температуры.

- Предсмертное для мужчины состояние! Держи, - Соня протянула Максу кружку с горячим напитком.

- Чё это? - он с сомнением заглянул в чашку, от которой поднимался пар и понюхал. - Это сюда я дал плеснуть своего любимого Луи тринадцатого?

- Пей и не возникай!

Макс зажмурил один глаз и хлебнул.

- Ммм, - промычала он, - Орлова! Это пиздец! Если б ты сразу сказала, что набузишь туда варенья, я б дал тебе какой-нибудь банальный Хеннесси Иксо. А французский Реми Мартин выпил бы вприкуску с кубинской сигарой и швейцарским шоколадом. Пользы было бы больше, мне кажется.

- Не ворчи, а пей! - фыркнула Соня. - Ты должен ещё всю гущу съесть и сразу лечь в постель. У тебя есть какая-нибудь одежда вообще, или ты всегда дома голый ходишь.

- Я в шарфе, видишь? - он поправил на шее кашемировый хомут и отхлебнул из чашки. - Откуда народная медицина? Кто автор?

- Это наше с мамой секретное оружие против всякой заразы.

- А понял. Опьянить и в сахарную кому. Теперь верю, что поможет, - он ещё раз шумно отхлебнул. - На меня ж подействовало.

Соня уставилась на Макса, прокручивая в голове его последние фразы и пыталась понять, что он имел в виду. Но, видимо, разжиженные в экстазе мозги ещё не приняли первоначальной своей консистенции. 

- Я допил, - сообщил больной, отодвигая от себя посуду, - теперь что делать, доктор?

Он поднялся со стула, обошёл ее сзади, сжал в лапах плечи и наклонился к основанию шеи.

Присосался, как клещ.

- Ложиться в постель, желательно в трусах, и засыпать, - вся ее левая сторона тела  покрылась пупырышками, глаза закатились сами собой. И, прежде чем подумать, Соня пообещала: - ты пропотеешь, а утром встанешь огурцом.

Макс заржал:

- Я и так каждое утро с таким огурцом... - он согнул руку в локте, поднял вверх  сжатый кулак. - Завтра покажу!

Макс чуть отошёл, потом вдруг резко размахнулся и и со всей силы шлёпнул Соню по правой ягодице, так, что казалось, стёкла в окнах трещинами пошли.

- Ай! Моронский, - Соня схватилась за пылающую выпуклость, потирая, - за что?

- Не «за что?», а «для чего?», - он ласково погладил место шлепка ладонью.

- И для чего? - Соня насупилась, обиженно подглядывая на Моронского уголками глаз.

- Чтобы ещё попросила! - выдохнул Макс ей в ухо, поднимая новую волну мурашек.

- Не дождёшься! - буркнула она и не успела айкнуть, как получила ещё один сильный шлепок по другой ягодице.

- Ай!

Макс погладил шлёпнутое место. Потом кивнул на черно-белый снимок  в рамке.

- Помню, мы с отцом сидели за столом, ужинали, - заговорил он обнимая сзади и продолжая проглаживать Сонин зад,   - а мама мыла посуду, стояла к нам спиной у мойки. Оба были в приподнятом настроении,  потому что помирились после дикой ссоры. И отец в шутку, с долей пошлости, отвешивал комплименты маминой заднице. Мне было около двенадцати лет. - Макс перестал гладить ягодицу и сильно сжал ее ладонью, впиваясь пальцами в мякоть. -  Вот такая у женщины должна быть задница, говорил он, упругая, сочная! Чтобы со всей дури рукой шлепать, так чтобы она глаза закатывала и хохотала, как ненормальная. Потом встал из-за стола, подошёл к маме и каааак зарядил ей по булке! Там звук стоял - у меня в ушах зазвенело, а она ржёт и глаза закатывает. В общем, когда лет в  тринадцать-четырнадцать  я начал потихоньку рукоблудить, эта сцена  стала первой моей фантазией.