Аля Пачиновна - Подари мне себя до боли

Это ладно. Макс уже нашёл концы и аккуратно потянул. Клубочек понемногу распутывается. Но вместе с алкашкой шёл чужой «товар». Который кто-то «слил». Это уже гораздо серьёзнее. Не хотелось бы, конечно, но к этой весьма деликатной ситуации  придётся подключать связи в гос.структурах. А с ними лучше лишний раз дел не иметь, аппетиты там - не рассчитаешься. Больше всего, конечно, Макса интересовал вопрос, кто слил и зачем. Но и над этим работают ребята.

Макс скрипнул зубами и опрокинул последний глоток виски. Плеснул ещё. Посмотрел на экран айпада. Выругался и отбросил его на стол.

Только что от него вышли выпотрошенные айтишники и Батя.

Всегда собранный, предельно эмоционально устойчивый   Николай Батянин сегодня услышал треск своей брони и  заметно побледнел к концу аудиенции с шефом. Нет, Моронский никогда не орал, не матерился на подчинённых, не метал в них заточенными карандашами. Он просто спокойно задавал вопросы, от которых у подчинённых мокрели спины. Хозяин смотрел на них, как дракон на девственниц, и наслаждался сладкими капельками нектара под названием «страх». Он их употреблял. Жадно и не скрывая аппетита.

Но сегодня он не мог напиться. Энергии высосал уже на запуск  баллистической ракеты, а чувство такое, будто бак у него бездонный.

Все из-за этой... фотки. Вернее, целых трёх. Палёное пойло на несколько лямов решило, что в списке проблем Макса ему будет скучно без голой жопы Орловой.

- Слышал, бро, у тебя сейчас в жизни жопа! - ржал в трубку Виталик. - Ну, ни чё такая! Аппетитная.

«Да, это ты по телефону такой смелый!» - у Макса зудел кулак,  но не бить же морду другу за его дебильный юмор.

Камикадзе с камерой оказался банальным охотником за светской клубничкой, но понаблюдать за ним стоило, конечно, мало ли что. Не думал, не гадал господин Моронский, что однажды станет персонажем желтых хроник.

Скверно, что пока его спецы все почистят, эти фотки успеют расползтись  по сети своими метастазами копий! Скверно. Ладно, чёрт с ними, с фотками можно смириться. Чёрный пиар - тоже пиар и неизвестно, где и как выстрелит. И хоть Макс и ставил всегда между собой и СМИ различного рода барьеры, а Батянин правильно сказал: Моронскому Максиму Андреевичу нужно жить у подножья Гималаев, если он желает оставаться в тени. Рано или поздно за его частной жизнью все равно начали бы охотиться жадные до рейтинга СМИ сомнительной репутации. Вероятно, когда-нибудь, он бы все равно угодил в объектив камеры с какой-нибудь голубушкой (а то и не одной). И не исключено, что в более подходящей для разных смелых интерпретаций сцене, нежели акт похищения Зевсом Европы.

Но всё усложнялось тем, что это именно Соня на фотках! Его Соня. Не надо, чтобы ее видели. Не надо.

И дело не в выжигающем желании всечь каждому, кто смотрит на неё больше пяти секунд. Тут было что-то другое. Он не мог объяснить сам себе, что происходит. И это очень нервировало... даже пугало.

Просто он для неё сейчас - не лучшая компания для совместных публичных снимков. 

Пока ты в мире один, тебе все по барабану! Твои враги - это только твои враги.  Ну, ёбнут тебе  завтра пулей в лоб, ну и ладно.  Адьёс, Амиго! Зато сегодня ты живешь на полную катушку! Вертишь мир, как хочешь и покуриваешь. Никому ничем не обязан. В какой-то момент становится даже скучно. И ты осознанно ищешь острых ощущений, играешь в рулетку со смертью. Потому, что ты один! Ты ни к чему и ни к кому не привязан. Сожрет тебя акула или поглотит лавина в горах - никто о тебе не вспомнит, кроме родителей. Да и они не вечные. Поэтому ты гонишь под двести двадцать по встречке! Или да, или нет. И только когда ровненько так входишь на полной скорости между двумя фурами, начинаешь снова ценить жизнь. Чувствовать себя человеком из плоти и крови, а не печатным станком.

Жаль, что опять ненадолго.

И только эта девчонка одна возвращала ему вкус к жизни снова и снова. Ее энергия была чистая, свежая, как неиссякаемый горный источник. Только с ней он мог чувствовать себя живым и... нужным.

Теперь ее нет и все изменилось. Все стало пресным. Пустым. Бессмысленным. Безвкусным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Макс вдруг перестал ощущать себя целым. Он осознал смысл оксюморона «живой мертвец»! Это когда все что ты делаешь - есть посмертные конвульсии, которые сильно затянулись и ты не знаешь, что ещё нужно сделать, чтобы вернуть в тело душу. Гвозди  в розетку сунуть?

Моронский был зол сам на себя за эти откровения. В конце концов, он не сопляк какой-то там, чтобы пускать слюни по какой-то там девчонке. Которая ещё и обманула его! Дважды. Трижды!

Обещала быть послушной девочкой, сама, как дрянь, на сцену танцевать выперлась. Ну, допустим, это она границы дозволенного прощупывала, да промахнулась. Это все прекрасно корректируется ремнём, просто до Орловой с первого раза туго доходит.

Наврала, зачем-то, что притворялась. Как будто он школьник, блять, не может отличить экстаз от симуляции. Задеть его хотела этим, глупая? Зачем?

Обещала, что не уйдёт! Ушла. Ни одна телка до неё  не срывала стоп-кран на полном ходу!

Макс плеснул в бокал ещё виски. Четвёртый  или уже пятый  пошёл?

«Не улетай, Орлова. Давай поговорим…» - это он хотел сказать. А получилась какая-то хрень. От злости. От её слов. Думал, на понт его берет девчонка, хотел остудить, ждал, что назад сдаст. А она махнула  гривой и вышла.

Не думал он, что позволит себе когда-нибудь увязнуть в этом дерьме. По самую «бабочку».

Две недели тотального целибата по Орловой. Не отпускала, держала. Макс бы и рад, но чередовать наркотики с фрикциями - не самая лучшая стратегия выхода из кризисной ситуации. 

Гордая. Чистая. Чистая помыслами своими, но порочная под ним. Стерва, язва, но без двойного дна. Бескорыстная, что сейчас такая же редкость, как естественная красота. Искренняя. Мысли ясные, глубокие, как ее глаза пугливой горной лани. Он хотел испортить ее для себя. Сделать из скромницы этой свою шлюху. Сделал. Так сделал, что сам охуел!

И теперь он должен ее отпустить? 

Когда он уже готов поделиться частью себя. Тогда, когда он уже может показать себя настоящего. Когда не хочет больше прятать свою боль и слабость или полноценной силы своего внутреннего зверя перед той, что не боится своих внутренних желаний. 

Не дам!

 Даже сама мысль о каком-нибудь смерде рядом с ней, как апперкот в корпус - воздух вышибала, заставляя складываться пополам от боли.

Королева. Вспышка. Идёт вперёд, смотрит всегда немного сверху вниз, будто люди все на голову ниже ее. Он видел, как она несёт себя. Он в курсе, как на неё смотрят все половозрелые яйценосцы. А она их не замечала никогда. Свободная. Ветер в волосах. А ночью под ним распластанная, со связанными руками так кончала, так сжималась...

Она мелкая ещё, не понимает. Ей ведь нравится подчиняться ему. Она ведь кайфовала, когда он трахал ее, как хотел. Плавилась, таяла. Она, может, и косячит специально, чтобы он ее наказывал!?

«Детка, ты б сказала, я б тебя каждую ночь наказывал, как ты хочешь!»

Красивая, покорная, невыносимо-сексуальная, полностью в его власти, на его территории и готовая играть по его правилам она и переиграла его, когда полностью и бескорыстно отдалась.

Яйца заныли. Макс тяжело выдохнул алкогольными парами и мучительно икнул.

Кобра. Укусила и в кусты. А у Моронского уже вся нервная система ядом поражена. Душу вскрыла! Да ладно бы аккуратно, ножичком, а то ведь бабахнула динамитом и теперь она зияла рваными краями наружу. Ушатала!

«Знал бы - мимо прошёл на той грёбаной выставке...»

Он ещё глотнул из стакана - надо завязывать, лучше уже не станет.

Да, кого он наебать хочет?! Не прошёл бы! Закинул бы на плечо и вынес без слов. Все! Увидел, секунда и пиздец. Он такую искал!

Да. А как ещё назвать весь этот марафон шлюх, как не бесконечным бегом с препятствиями на пути к ней?

А теперь что? Тёлка больше не его? Не его девочка?

Нет, он ещё не готов был отпустить ее! Не готов был остаться без источника живительной энергии. Нет! Он ещё не выпил ее до дна, до боли!

Макс осушил стакан и сильно размахнувшись запустил его в стену напротив. Тот разлетелся стеклянными искрами в стороны.

В дверь осторожно постучались и в проёме появилась седая укладка Антонины.

- Максим Андреевич, извините за вопрос... у вас все хорошо?

- Да! - пьяно заверил Макс. - А почему я должен извинять вас за ваш вопрос, Антонина Семёновна?

Она зашла в кабинет, сделала шаг и остановилась, глядя на Макса, согнувшегося на диване.

- У вас вид... в общем, не очень здоровый, - с тревогой  призналась  она. - Это из-за партии поддельного алкоголя, надеюсь, а не что-то серьёзное?

Он поднял на своего секретаря, ставшие тяжелыми, веки.

- Конечно из-за неё! - кивнул Макс. - Вот, видите, уничтожаю.

Он указал на почти пустую бутылку.

- Может, вам помощь какая нужна? Вы скажите, Максим Андреевич...

- Да. - дёрнул головой. - Вызовите клининг сюда, мне машину. И отмените все на сегодня.

Дверь за Антониной закрылась.

Макс потёр лицо ладонями, взъерошил себе шевелюру. Неужели он так хреново выглядел, что даже персонал разжалобил?

- Моронский-с, вы пьяны! - усмехнулся он и тяжело поднялся с дивана, подхватывая пиджак. - Выговор вам со взысканием.

Дома упал на диван. Наверх не пошёл, решил сэкономить конечности и время и умереть прямо здесь, не приходя в сознание часов на пять-шесть.

Ему снился тот день в Аргентине. Он летел в небе, ловя потоки воздуха, кайфуя от ощущения свободы, невесомости и власти! Небо покорялось ему. И он самонадеянно упивался этим чувством.  Чересчур уверенный в том, что ему все подвластно, он решил что может устанавливать в небе свои правила. Слишком круто взял. И начал падать, как будто попал в воздушную воронку, с каждой секундой набирая скорость.

Его уже не просто несло, а засасывало вниз, как в чёрную дыру. А птицы все не было. В тот раз она появилась за мгновение до точки невозврата. А сейчас все точки уже пройдены, а ее все нет. Его повернуло в воздухе несколько раз. Далекая птица, почти точка на фоне солнечного диска - последнее, что увидели его глаза в этой жизни.

И Макс проснулся. На полу.

Открыл глаза. Ощупал себя, будто желая убедиться, что живой и не в лепешку. Во рту сухо. Голова трещит. Он сел на полу, спиной прислонился к нижней части дивана, взял со столика сигареты и зажигалку и закурил. Минуту втыкал в одну точку перед собой. Потом усмехнулся и покачал головой.

- Болван, бля. Все же просто! - пробубнил он дымом себе под нос.

Если она не понимает грубую мужскую силу, он попробует иначе...

Ты дышишь, а вода льет с небес.

Стеной...

Я слышу - ты находишься здесь, со мной.

Полумрак-полусон, по стеклу босиком.

Есть ли ты, или нет, тебя я уже не знаю.

Только ливень косой стеной.

Если нет никого, то придумай его.

Обними пустоту и поверь, как в мечту.

Если он оживет, следом от ножевой.

То до боли в висках...

Не отпускай...

Клава Кока «Не отпускай»

Соня, конечно, понимала, что это шаг обратно в пропасть, но ничего с собой поделать не могла. Она не могла заставить себя не смотреть эти фотки. Открывала и закрывала вкладку с Гуглом.  Рассматривала. Изучала. Изводила себя. Не думала Соня, что их отношения вообще когда-нибудь достигнут стадии совместных фоток. И никак не предполагала, что ТАКИХ!

И ладно бы все ограничилось картинками, которыми сейчас мало кого удивишь в сети. Но история получила неожиданное развитие в виде абсолютно ядовитой статьи какой-то бешеной феминистки  на «Светском Сплетнике».

«До каких пор российское общество будет закрывать глаза на этот беспредел, потакая преступным проявлениям мужского шовинизма и сексизма в отношении женщин? Харрасмент цветёт буйным цветом в то время, как женщины, наконец, получили равные права с мужчинами после стольких веков боли и унижений! Мужчины продолжают вести себя так, словно  само наличие пениса даёт им право игнорировать наши личные границы, как что-то незначительное!

Сейчас, как никогда, набирают популярность абьюзивные отношения! Обратите внимание на современный кинематограф и так называемую современную женскую прозу. Все эти оттенки серого  - жвачка для вагины, абсолютно разрушительным образом влияют на самодостаточность женской личности! И что прискорбно, авторы  этих, с позволения сказать, произведений  - сами женщины! Модный ныне жанр полупорнографических романов про сильных, богатых, властных шовинистов, делающих из женщин своих рабынь для сексуальных утех, сами женщины активно и популяризируют. Что будет через 5-10 лет? Общество скатится обратно в феодально-общинный строй, или и вовсе - к первобытной модели отношений между полами,  когда в порядке  вещей было тащить женщину за волосы в свою пещеру.»