Эми Лорин - Подари мне сказку

Синтия нахмурилась.

– И какие же?

– Например, скажем всем, что мы еще не обвенчались.

Синтия вновь облегченно вздохнула.

– Скажем, что мы просто помолвлены. – Ободренный ее реакцией, Беннет откинулся на спинку сиденья. Он был уверен, что его новый план сработает и что угрызения совести будут его донимать не так сильно.

Синтия покачала головой.

– Что? – раздраженно спросил Беннет. – Что тебя не устраивает на этот раз?

Синди пожала плечами и поинтересовалась:

– Просто не понимаю, чего ты этим добьешься. Сначала ты говорил, что я должна жить в твоем доме, ежедневно видеться с твоей матерью, помогать ей, так?

– Да, так. А что, собственно говоря, тебя не устраивает? Как мы договорились, ты будешь жить у меня, помогать матери и все такое прочее…

Похоже, последние слова Беннета ее ошарашили.

– Ты хочешь, чтобы я, будучи твоей невестой, заметь – не женой, а невестой, жила с тобой до свадьбы под одной крышей?

– Я же не говорю, что ты будешь жить со мной как жена. В доме у тебя будет своя, отдельная комната, – торопливо заговорил Беннет. – Кроме того, в деловом центре города в том же самом здании, где находится мой офис, этажом выше у меня есть квартира. Я живу в ней большую часть времени.

Синди скептически посмотрела на него и произнесла:

– Не знаю, что и сказать. Мне кажется, твоя мать не придет в восторг от того, что в доме появился чужой человек – пусть даже невеста ее сына. – Синди нахмурилась. – Одно дело, если ты приведешь в дом жену, а другое – невесту… – последние слова она произнесла уже едва слышно.

– Я буду поступать так, как считаю нужным, – категорично заявил Беннет. – Как я тебе уже говорил, дом принадлежит мне.

– Но ты же должен учитывать желания матери? – В голосе Синди слышался испуг. – Ты еще больше с ней разругаешься, если все будешь делать наперекор.

– Нет, конечно же, нет, – ответил Беннет. – Я уважаю и люблю мать. – Тут он улыбнулся, очевидно вспомнив что-то, и добавил: – Но я хорошо ее знаю. Она добрая, у нее мягкий характер. Голову даю на отсечение, что она примет тебя с распростертыми объятиями.

Синтия несколько мгновений раздумывала, нервно покусывая губы. Глядя на это, Беннету нестерпимо захотелось к ним прикоснуться, провести по ним кончиками пальцев.

– Что скажешь? – Он нарушил воцарившееся молчание. – Ты согласна или нет?

Девушка так тяжко вздохнула, что у Беннета дрогнуло сердце. Нахмурившись, она напряженно думала. Было видно, что ее терзают сомнения.

Он улыбнулся в надежде ее ободрить.

– Так что, Синтия, ты согласна продолжить нашу игру? Лично я не вижу причин, почему тебе нужно отказаться. Считай, что я просто скорректировал план.

Наконец Синтия сдалась. Едва слышным голосом она прошептала:

– Хорошо, я попробую. – И тут же быстро добавила: – Но ничего не обещаю.

– Этого достаточно. – Он протянул ей руку и улыбнулся: – Договорились?

Поколебавшись секунду, она подала ему руку. Беннет ее сжал и несколько мгновений не выпускал. Ему показалось невероятным, что после стольких лет тяжелой работы по дому и в кафе ее ладошка осталась нежной и гладкой.

– Отлично. – Он выпустил ее руку. – А сейчас мы прямиком едем домой. – Он завел мотор и вырулил на шоссе.

Теперь Беннет был в приподнятом настроении, но вместе с этим чувствовал себя невероятно измотанным. «Должно быть, то же самое испытывает гонщик, став победителем в изнурительном и продолжительном авторалли». Он усмехнулся.

«Надо было отказаться. Ну почему ты согласилась? – ругала себя Синди. – Это все из-за Бена. Я чувствую себя обязанной ему. А разве это не так?»

Эти и другие вопросы мучили ее не переставая. Голова шла кругом.

«Подумать только – вообразила себя Золушкой! Как вам это нравится? А Беннет – Прекрасный Принц?» – высмеивала себя Синди.

Однако Беннет действительно может очаровать. В этом она не сомневалась. Если это ему нужно, он может стать таким ласковым и обаятельным, что невольно попадешь под его обаяние. Вот она и попала в его сети, и теперь он пользуется и манипулирует ею, чтобы добиться своего.

В ней вновь проснулась обида, и она почувствовала к нему исчезнувшую было неприязнь. Она чертыхнулась. Ей совсем не хочется участвовать в этой грязной и лживой затее. Она не видела абсолютно никакой разницы между тем, в качестве кого Бен представит ее матери. Что невеста, что жена – и то и другое ложь. А обманывать кого-либо Синди не любила.

Ей стало стыдно, что она с самого начала не отказалась участвовать в этом дурацком плане.

«Еще и сейчас не поздно собрать всю свою волю в кулак и покончить с этим, – укоряла себя девушка. – Хорошо, а что бы ты делала потом? С чем бы осталась?»

Синди чувствовала, как в ней растут раздражение и досада. Откажись она сейчас от этой затеи, ее положение было бы просто ужасным: родной дом находится далеко-далеко отсюда, работы у нее нет, как нет даже малейшего представления о том, куда податься, чтобы ее получить. В кармане всего лишь двести пятнадцать долларов и ни центом больше. Этих денег надолго не хватит.

«Но если у тебя есть хоть капля мужества, то что тебе мешает попросить Бена подбросить тебя до ближайшей автобусной остановки? Там бы ты купила билет на прямой рейс до самой Западной Пенсильвании. Но с другой стороны…»

От напряженной внутренней борьбы ее лоб покрылся испариной. Тут она некстати вспомнила, каким нежным и в то же время обжигающе волнующим было его рукопожатие. А может, ей это только показалось?

«Да, – подумала Синди, – это обычная игра воображения. Ты выдаешь желаемое за действительное. Вспомни – раньше тебе казалось, что ты в него даже влюбилась».

Синди считала, что уж в двадцать шесть лет она может отличить влюбленность или простое увлечение от настоящей любви.

Вдруг ей в голову пришла забавная мысль: любовь возникает в сердце внезапно и похожа на прозрение слепого.

Может ли так быть?

Она украдкой бросила взгляд на Бена, и ее сердце учащенно забилось.

«Он действительно хорош собой. Ну и что с того? А то, что надо найти в себе смелость и признаться, что ради симпатичного, обходительного парня ты поступилась всеми своими принципами. Выходит, они ничего не стоили – пустые слова, и не более того. Какой ужас!» – Вздохнув, Синди закрыла глаза.

– Ты не выспалась?

– Я устала, – раздраженно ответила Синди, – у меня упадок сил на нервной почве.

Бен рассмеялся.

– Не вижу ничего смешного, – возмутилась Синди.

В ответ он расхохотался еще громче.

Глаза девушки яростно сверкнули.

– Успокойся, Синтия, расслабься, – миролюбиво произнес Бен. – Было бы о чем переживать. Я абсолютно уверен, что тебе понравится моя мать, а ты – ей.

– Это меня и тревожит больше всего, – тихо проговорила Синди. – Кстати, меня зовут Синди.

Последнее замечание Беннет пропустил мимо ушей. Но что-то в ее словах ему явно не понравилось. Он нахмурился и мрачно поинтересовался:

– Почему это тебя тревожит?

– Да потому, что я буду жить в твоем доме вместе с твоей матерью и ежеминутно ей лгать. – В ее голосе слышалось отчаяние. – С самого начала мы будем ее обманывать.

– Но это же все ради ее блага, – невозмутимо ответил Бен. – Наша маленькая ложь – ложь во спасение, она поможет ей быстрее поправиться.

Синди задумалась, а существует ли вообще ложь во спасение? Вряд ли такое возможно. Ложь всегда остается ложью, какие цели при этом не преследуются. Поэтому вся эта игра, которую они затеяли, кажется ей с каждым днем все более отвратительной.

– Надеюсь, ты не собираешься сейчас выйти из игры? – мрачно поинтересовался Бен.

– Я бы – с превеликим удовольствием, – призналась девушка.

– Господи, Синтия, мы уже почти приехали, а ты мне такое заявляешь! – обеспокоенно воскликнул Бен.

Синди с потаенным злорадством подумала, почему только одна она должна волноваться, – пусть и он немного помучается.

– Ты же не бросишь меня, не подведешь?

Она намеренно тянула с ответом. Эти мгновения показались Бену вечностью. Его ладони стали влажными, а во рту пересохло.

Наконец Синди решила, что помучила его достаточно, и ответила:

– Хорошо, я остаюсь. И запомни: зовут меня Синди.

Бен опять проигнорировал ее последние слова.

– Спасибо. Ты ни о чем не пожалеешь.

– Я уже жалею.

– Послушай, если тебя это хоть как-то утешит, то я могу тебе кое-что пообещать.

– И что же?

– Когда матери станет лучше и она поправится, мы оба – ты и я – пойдем к ней и расскажем всю правду. – Он бросил на нее взгляд. – Что скажешь?

Конечно, совесть этим не успокоишь, но тем не менее это была хоть какая-то уступка с его стороны. А кроме того, возвращаться-то ей не хотелось!

– Хорошо, договорились.

Как Бен ни старался это скрыть, но Синди заметила, что он заметно повеселел.

«Естественно, – рассуждала девушка, нервно теребя прядку волос, – теперь Бен может свободно вздохнуть и расслабиться, ведь он опять выиграл».

Она вздрогнула, когда он неожиданно коснулся ее руки. Легкое, нежное пожатие сладостным трепетом отозвалось в ее груди. Не в силах что-либо сказать, она с удивлением на него посмотрела.

– Успокойся, – мягко произнес Бен. – Посмотрела бы ты сейчас на себя!

– Что… что-то не так? – запинаясь, проговорила девушка. – Я плохо выгляжу?

– У тебя испуганный вид. – Приветливый голос Бена ласкал ее не меньше, чем прикосновение его рук. – Твои глаза выдают, что творится у тебя в душе.

А Синди казалось, что она прекрасно владеет собой.

– Знаешь, у тебя красивые глаза.

– Нет… просто… – Синди смутилась.

– Да-да. Они у тебя зеленые, а иногда в них вспыхивают золотые искорки. – Он тихо засмеялся. – Они напоминают мне весенний луг, покрытый изумрудной зеленью молодой травы, среди которой то тут, то там сверкают яркие желтые цветы, самые первые после зимних холодов.

Непривыкшая к комплиментам, особенно такого рода, Синди на секунду потеряла дар речи.

– Спасибо… спасибо, Бен. – Она слегка запиналась.

– Меня зовут Беннет. – В его голосе не осталось и следа прежней мягкости: он стал резким и колючим. Приятное оцепенение мгновенно прошло, она отвернулась и с обиженным видом уставилась в окно.

Только тут она обнаружила, что они уже съехали со скоростного шоссе. Сейчас перед ней мелькали дома, типичные для дальних пригородов.

– Где мы сейчас? – она вновь посмотрела на Бена.

– Мы почти дома. – Он указал рукой куда-то вперед. – Вон там находится Брин-Мор, а город давно остался позади.

Синди слышала это название, она знала, что там есть престижный колледж.

Она повернулась к Бену, чтобы расспросить его поподробнее, но в этот момент они свернули на дорожку, ведущую к огромному дому. У Синди вырвалось тихое, восторженное восклицание. Раньше такие особняки обычно возводили в лесных краях. Однако ее ликование было непродолжительным, поскольку она вспомнила о том, ради чего сюда приехала, и ее охватила неприятная внутренняя дрожь.

Пейзаж вокруг дома и сам дом произвели на Синди потрясающее впечатление. Особняк с высокими стрельчатыми окнами был выстроен из темно-красного кирпича. Верхняя часть массивной дубовой двери повторяла форму окон. Синди, вспомнив красочные фотографии особняков, которые ей довелось видеть в дорогих иллюстрированных журналах, решила, что дом построен в стиле эпохи Тюдоров.

Вдоль дорожки, ведущей к входной двери, как и вокруг дома, росли азалии, усыпанные ярко-красными и белыми цветами.

Синди грустно вздохнула, вспомнив, что она и Джесс тоже выращивали цветы. Но их клумбе с бархатцами было далеко до великолепного цветника, разбитого по обе стороны особняка. На всем лежала печать спокойствия и солидности и даже некоторой сказочности.

– Что скажешь? – Тихий голос Бена нарушил ее благоговейное оцепенение.

– Чудесно. А дом такой огромный!

Беннет, довольный произведенным впечатлением, рассмеялся:

– Думаю, ты права, дом и вправду довольно большой, но это все же не дворец.

Она удивленно посмотрела на Бена, затем на дом и воскликнула:

– Да он просто громадный! Сколько в нем комнат, больших и маленьких?

Глядя на ее озадаченный вид, Бен рассмеялся:

– Когда ты войдешь в дом, все увидишь сама. Для начала надо выйти из машины.

– Даже и не подумаю, пока ты мне не ответишь, – заупрямилась девушка.

Беннет, сделав вид, что обиделся, принялся старательно перечислять и описывать комнаты:

– На первом этаже их пять. Я не знаю, какая там площадь. Думаю, будет достаточно сказать, что гостиная – очень большая, столовая – чуть меньше, далее – просторная кухня с большой кладовой. Года два назад я решил кое-что перестроить. Тогда кладовую разделили перегородкой на две половины: одна оборудована под прачечную, а другую отвели под душ. Ванны там нет.