– Неужели? – съязвила Синди.

– Ладно, лучше я тебе все объясню по порядку. – Он тяжело вздохнул и жестом указал на два глубоких кресла, стоящих по обе стороны от камина: – Давай присядем.

Синди покачала головой:

– Нет, я не думаю, что…

– Вот и отлично. – Беннет словно ее не слышал. Он подошел к ней, и, взяв за руку, подвел и усадил в просторное кресло. – А ты ни о чем и не думай, а просто сядь, расслабься и слушай.

Синди обиженно на него посмотрела, словно хотела сказать: «Эй, полегче, приятель! Толкаться совсем не обязательно». Однако спорить не стала.

Беннет устроился в кресле напротив и несколько секунд собирался с мыслями, не зная, с чего начать. Положив ногу на ногу, Синтия откинулась на спинку и приготовилась слушать. Взгляд Беннета скользнул по ее соблазнительно сверкнувшим стройным ногам и коленям. Его мысли мгновенно спутались, он забыл, что хотел сказать. Во рту у него сразу пересохло, и ему нестерпимо захотелось прикоснуться и провести рукой по ее гладкой, нежной коже.

Он вспомнил о Дениз и пожалел, что последний раз они встречались так давно. Он удивился, поняв, что совсем позабыл о Дениз. Когда они приехали домой, то он даже не удосужился ей позвонить.

– Что ты хотел мне сказать? – Синтия нарушила затянувшееся молчание.

– Что? Ах да, поговорим о Луизе. – Беннет, застигнутый врасплох, расплылся в дурацкой улыбке. – Моя мать старше Луизы, поэтому та считает своим долгом всячески заботиться о своей старшей сестре, и иногда ее забота граничит с ревностью.

– Чушь какая-то! – заявила Синди. – Можно подумать, твоя мать в этом виновата.

Ее упрямая логика вызвала у Беннета улыбку.

– Конечно, нет, – согласился он. – Но как бы то ни было, Луиза не отказывает себе в удовольствии разыграть какую-нибудь маленькую сценку, чтобы подчеркнуть свою значимость и важность. Она всегда настаивает на своем мнении, как на единственно правильном. Обычно это касалось каких-нибудь мелочей. Мать с юмором воспринимала эти сцены и всегда относилась к капризам младшей сестры снисходительно. Иногда Луиза могла перегнуть палку, тогда мать ее осаживала. Но никогда между ними не было ссор или неприязни, и они всегда ладили друг с другом.

Синди вздернула подбородок и вызывающе спросила:

– Так ты думаешь, что твоя помолвка относится как раз к таким мелочам?

– Нет. – Нахмурившись, он покачал головой. – Ее сегодняшнее поведение озадачило меня, а в чем причина, я не знаю. Обычно она ведет себя как неисправимая оптимистка, смотрит на мир сквозь розовые очки. Более того, я заметил, что мать тоже расстроилась из-за ее поведения. Что это с ней?… – Внезапно он замолчал, словно его осенило. – Хотя, может быть…

– Продолжай! – потребовала Синди.

Он безрадостно усмехнулся и закончил свою мысль:

– Скорее всего она все решила за меня и сама нашла мне невесту.

– И кто бы это мог быть, как ты думаешь? – Синди подозрительно на него посмотрела.

– Не имею ни малейшего представления. – Он развел руками и подумал, что это не могла быть Дениз, поскольку Луиза никогда с ней не встречалась.

Синди не устраивал такой ответ, и она решила выяснить всю правду.

– В таком случае, почему она берет на себя смелость оспаривать твой выбор?

– Не знаю, честно, – признался Беннет. – Но это уже не важно – через несколько дней она уедет к себе домой, в Калифорнию, и мы с ней не скоро увидимся вновь.

– Это точно?

– Насколько я знаю – да.

– Мой приезд мог изменить ее планы, – криво усмехнулась Синди.

– Я надеюсь, что твои-то планы не изменились, а, Синтия? – Беннет поспешил выяснить ее намерения. – Ведь ты выполнишь то, о чем мы договорились?

– Все это мне не нравится.

– Это не важно, – отмахнулся Беннет. – Лучше представь себе, что ты получишь взамен. Тебе наверняка станет лучше.

Синди вздрогнула, как от удара.

Беннет понимал, что он поступает низко, торгуясь с девушкой и спекулируя на ее заветном желании получить образование. Он знал, что ведет себя как грязный шантажист, и это его угнетало, однако не столь сильно, чтобы он решил отказаться от задуманного.

– Подумай, Синтия, о колледже, книжных магазинах и музеях, библиотеках… – вкрадчиво напомнил он.

Синди кусала губы, раздумывая над его словами.

Внезапно Беннет, не отдавая себе отчета, стремительно сорвался с места, подлетел к ее креслу и опустился перед ней на колени. Протянув руку к лицу девушки, он коснулся кончиками пальцев ее губ.

– Не надо. Не делай этого.

– А что я делаю? – испуганно уставившись на Беннета, спросила Синди. Ее губы подрагивали.

Он еще сильнее надавил на них пальцами и беззвучно, судорожно вздохнул.

– Пожалей свои губы, – тихо произнес он, наклоняясь к ней все ближе. – Если ты хочешь, чтобы они у тебя болели, то предоставь это дело мне.

От изумления она не знала, что и сказать. Ее глаза потемнели.

– Синтия…

– Синди.

– Как скажешь, Синди, – прошептал Беннет. – Я хочу тебя поцеловать. – Он не сводил взгляда с ее губ. По дрожи в его голосе она поняла, что он действительно собирается это сделать.

– Это еще зачем? – Она холодно на него посмотрела, не выдавая своего волнения.

– Не знаю, черт меня побери!

Он нашел ее губы. Они были сухими и горячими. Беннет медленно провел по ним кончиком языка.

Синди тихо охнула.

– Бен?

Он даже не подумал ее поправить. В тот момент он вообще ни о чем не мог думать. Им овладело одно страстное, ненасытное и неистовое желание целовать ее мягкие, чуть припухлые губы, чувствовать их вкус.

Хотя в этот момент Беннет не мог здраво рассуждать, он все же понимал, что не должен так поступать. То, что он делал, было чистое безумие, но удовольствие, которое он получал от поцелуев, затмило его сознание.

Однако этого ему было мало. Его взбунтовавшаяся плоть требовала большего. Никогда прежде он не приходил в такое возбуждение от одного-единственного поцелуя. Он чувствовал то жар, то холод, его тело сотрясала дрожь нетерпения.

Их губы слились, и она ощутила нетерпеливые толчки его языка. Оглушенный страстью, он ничего не слышал, а только ощущал на щеке ее дыхание.

Нетерпеливыми, дрожащими руками он провел по ее телу, мягкому и податливому, отвечающему на его ласки. Взяв Синтию за талию, Беннет стащил ее с кресла и прижал к себе.

Синди сдавленно вскрикнула.

Она не сопротивлялась его настойчивым ласкам, и это еще больше возбуждало Беннета, хотя на самом деле его чувства уже были обострены до предела. Повинуясь непреодолимому желанию, он рукой коснулся ее упругой груди, ощущая под тонкой тканью блузки бугорок соска.

Беннет почувствовал, как от дразнящих прикосновений его пальцев сосок становится все более и более твердым. Острое желание пронзило все его существо.

Он оторвался от Синди, его легкие требовали воздуха.

«Господи! Кто бы мог сказать, чем это закончится?» – промелькнуло у него в голове. Глядя в ее широко раскрытые, ошеломленные глаза, он слышал, как она тоже с трудом переводит дыхание, и немного ослабил объятия, чтобы она смогла свободно вздохнуть.

Беннет скользнул по Синди взглядом. Она вся дрожала от охватившего ее возбуждения. Юбка на ней сбилась, обнажив стройные, округлые бедра. От вида трепещущего, горящего желанием женского тела у него вновь пресеклось еще не успевшее восстановиться дыхание, и, забыв обо всем на свете, Беннет жадно притянул ее к себе и нашел губами ее рот. Дрожа от возбуждения, он раздвинул ее ноги и втиснул между ними свое тело.

Синди испуганно вскрикнула и еще плотнее к нему прижалась, обняв за шею.

Его сотрясла невыносимо сладостная дрожь, он застонал от мучительного наслаждения. Почувствовав, как у него внутри вспыхнул огонь, он судорожно прижался к ее бедрам.

Беннет уже не мог остановить себя. Издав приглушенный стон, он повалил Синди на пол, застеленный пушистым ковром.

10

Сквозь тонкую ткань блузки Синди почувствовала, как жесткие ворсинки ковра покалывают ее тело, и это вернуло ее сознание к действительности.

«Что мы делаем?» – испуганно подумала она.

Бен исступленно ее целовал, осыпая ласками, а она так же страстно отвечала на его поцелуи. В этот момент оба были охвачены одним желанием – они хотели друг друга.

Синди, теряя голову от поцелуев и ощущая мягкие толчки его языка, содрогалась от жадных прикосновений рук, ласкающих ее тело, и трепетала, чувствуя его напрягшуюся, возбужденную плоть.

«Если его сейчас не остановить, – мелькнуло у нее в голове, – потом будет поздно».

Но она не знала, хочется ли ей, чтобы все прекратилось.

Бен отчаянно боролся с ее блузкой, пытаясь расстегнуть пуговицы. Наконец ему это удалось. Дрожащими пальцами он кое-как справился с бюстгальтером и сжал ее груди руками. Синди инстинктивно выгнулась в чувственной судороге от прикосновения его горящих, словно наэлектризованных ладоней и пальцев, нетерпеливо теребящих ее соски.

У нее вырвался тихий стон, и ее тело конвульсивно содрогнулось.

«Никогда бы не подумала, что мужские ласки могут доставить такое удовольствие», – тяжело дыша, подумала Синди.

Естественно, она не могла этого знать. Весь ее сексуальный опыт ограничивался ощущениями, которые она, будучи еще в школьном возрасте, испытала, когда на какой-то вечеринке Брюс Харт, решив ее потискать, начал к ней приставать.

Синди вскрикнула и забыла обо всем, когда Бен кончиком языка коснулся соска.

– Тебе приятно? – откуда-то издалека, словно из тумана, до ее слуха долетел чуть хриплый голос Бена.

– Да, – со стоном выдавила из себя Синди, полностью позабыв о том, что минуту назад хотела его остановить.

– Мне тоже. – Его голос звучал глухо. – Но я хочу большего. – Он еще раз нежно поцеловал ее грудь. Синди почувствовала, как по телу распространяется тепло его горячего дыхания. – Я хочу войти в тебя.

«Войти в меня? – От такой непривычной терминологии Синди вздрогнула и покраснела. – Пусть делает, что хочет».

– Боже-ты-мой! Боже-ты-мой! – слова сливались в один сладостный стон, повторяющийся всякий раз, когда ее затвердевших сосков касались его губы и язык.

Она судорожно выгнулась ему навстречу, подняв бедра и стремясь как можно полнее насладиться неизвестными ей ранее ощущениями.

Когда Бен подмял ее, острое возбуждение превратилось почти в боль и требовало того, к чему так страстно тянулось и ждало все ее естество, распаленное его ласками.

– Бен, я чувствую… я хочу… – Слова давались с трудом. Она никак не могла выразить того томления, которое требовало сексуального удовлетворения.

– Я знаю, – прошептал Бен, глухо застонав. – Я тоже… я хочу тебя.

Он перевалился на бок. Синди почувствовала, как он пытается снять ее трусики. Она выгнулась, приподняв тело, и помогла ему с ними справиться. Ни последовавший затем щелчок пряжки брючного ремня, ни звук расстегиваемой «молнии» уже не могли испугать Синди. В тот момент она просто не думала о том, что произойдет.

Однако сердце ее похолодело и ей стало страшно, когда почувствовала, как в ее девственное лоно входит его возбужденная плоть. В тот момент, когда он ею овладел, Синди вскрикнула от боли, но ее крик был заглушен поцелуем Беннета.

Обескураженный, он поднял голову и недоуменно, словно не веря самому себе, своим ощущениям, посмотрел ей в глаза.

– Неужели ты была девственницей? – В его голосе крайнее удивление смешалось с нотками благоговейного страха. – Синтия, я… я… – запинаясь и не зная, что сказать, он хотел было подняться.

– Нет. – Она прильнула к нему и покачала головой. – Теперь все нормально, мне уже не больно.

Она сказала ему правду, но не всю: ей совсем не хотелось признаваться в том, что ее сексуальное желание бесследно исчезло, словно его и не было.

– Это правда? – недоверчиво и озабоченно переспросил Беннет, не прекращая, однако, ритмичные движения и погружаясь в нее с каждым разом все глубже.

«Теперь уже поздно о чем-либо тревожиться», – подумала Синди и кивнула в ответ.

Она стиснула зубы, чтобы удержаться от стонов, готовых вырваться из ее груди, когда его возбужденная плоть глубоко в нее проникала.

Синди хотела, но не могла расслабиться. Все это время ее тело оставалось судорожно напряженным и казалось чужим и непослушным.

Уцепившись онемевшими, скрюченными пальцами за ковер, Синди сдерживала рвущиеся из груди крики. Она решила вытерпеть до конца, несмотря на испытываемую острую боль.

«Совсем не обязательно заниматься любовью с широко раскрытыми глазами», – подумала Синди и закрыла их, чтобы не видеть маячившее над ней напряженное и заострившееся лицо с лихорадочным румянцем вожделения, проступившим на его щеках, вздувшиеся жилы на его шее.

Но из-за того, что она была так напряжена, все закончилось очень быстро. Бен сделал последнее движение и судорожно вздрогнул, издав тихий стон. Его тело, содрогаясь в сладостных конвульсиях, стало расслабляться.