Эми Лорин - Подари мне сказку

Воскрешая в памяти недавнюю картину и переживая еще столь яркие и живые ощущения, Беннет вновь почувствовал возбуждение плоти. «Проклятие! – Он в сердцах выругался. – Понадеялся, что удовлетворил свою похоть, да ошибся. Ты же опять ее хочешь!»

Тем не менее Беннет понимал, что он может ее хотеть сколько угодно, но прикасаться к ней не должен больше никогда.

Это его страшно огорчало. Но самое неприятное было то, что он никак не мог от этих мыслей избавиться. Беннет по привычке пытался найти случившемуся какое-нибудь разумное объяснение и не мог. В конце концов он решил, что во всем виновато нервное переутомление. За прошедший месяц он ужасно устал: ему приходилось заботиться о больной матери и с утра до вечера работать в офисе.

Разумеется, свою роль сыграло и то, что все последние дни в Нью-Йорке они были вместе и очень сблизились. Кроме того, у него давно не было женщины. Беннет вспомнил о Дениз и вслух чертыхнулся. Ее образ все реже и реже вставал перед ним. Беннет не мог сказать, когда последний раз о ней думал. Несмотря на то, что они не давали друг другу никаких обещаний, Беннет чувствовал себя виноватым. От этого его настроение еще больше испортилось.

Их отношения строились только на молчаливом взаимном согласии. Им просто было приятно общество друг друга. Бывало, у него возникали подозрения, что во время своих многочисленных поездок Дениз могла переспать с кем-нибудь другим. Но подозрения в расчет не принимаются. Поэтому винить Дениз в том, что сегодня произошло, было бы глупо.

Беннет знал, и это его совсем не волновало, что ради карьеры Дениз переспала кое с кем из начальства. Она сама не делала из этого никакого секрета. Как-то раз она призналась, что для достижения цели готова отдаться мужчине. Помнится, тогда его даже тронули ее откровенные признания.

Он не хотел себя связывать какими бы то ни было обязательствами. Его вполне устраивали установившиеся между ними отношения. Поэтому в тот день он внимательно выслушал Дениз и согласился с ней, сохраняя в душе мир и спокойствие.

Она, как и Беннет, воздерживалась от каких-либо обязательств в их отношениях. Ни он, ни она не делали никаких притязаний на личную свободу друг друга.

Тем не менее у Беннета не было интимных связей с другими женщинами с тех пор, как он начал встречаться с Дениз. Ему казалось, это было бы непорядочно. Ему стало нестерпимо стыдно за себя, ушедшие было угрызения совести вновь проснулись в его душе.

Подумать только, он поступился честью ради того, чтобы ублажить свою плоть и получить сиюминутное удовольствие!

Синтия заслуживает гораздо большего, чем торопливый секс на ковре.

Он просто недостоин находиться рядом с ней!

Такой приговор вынес себе Беннет. Он может сколько угодно ее хотеть, но с этого часа он не должен к ней прикасаться.

Он ее использовал, обидел, а она не стала жаловаться, не закатила ему скандал и ни в чем не обвинила. Наоборот, она облегчила его участь, чтобы он не винил только себя в случившемся, признав, что тоже хотела их близости.

Но себя Беннет обмануть не мог. Он знал, что отныне всегда будет чувствовать себя виноватым. Беннет решил, что временно, пока Синтия живет в его доме, ему лучше появляться здесь как можно реже.

Что бы там ни было, главное – здоровье матери. Он хотел обеспечить ей спокойную жизнь и мечтал видеть ее счастливой. Этот план он уже начал выполнять и не собирался от него отказываться до тех пор, пока доктора не подтвердят, что она окончательно поправилась и ее жизнь вне опасности.

На его лице появилось выражение раскаяния, когда он вновь вспомнил о Синтии. Он предоставит ей все, что она пожелает, не будет ей ни в чем отказывать. Пусть выбирает себе колледж, покупает книги, одежду – все, что угодно. Он готов оплатить любые расходы.

Денежный вопрос занимал Беннета меньше всего. Гораздо важнее было то, что он поклялся избавить Синтию от своих сексуальных притязаний и домогательств. Уже сейчас он догадывался, что сдержать слово будет нелегко.

Ему надо приезжать к матери, чтобы не возбудить подозрений. Но оставаться в доме на ночь не следует. С Синтией он должен вести себя мило и учтиво, как любящий жених, но и только.

«Господи! Дай мне сил избежать соблазна», – взмолился Беннет, потому что ни секунды не сомневался, что ему самому это вряд ли будет под силу.

Беннет начал мерить шагами комнату, бубня себе под нос: «Господи! Господи! Дай мне сил».

Синди долго стояла под душем. Упругие, горячие струи воды смешивались со слезами, ручьями бежавшими по ее щекам. Она плакала и плакала и ничего не могла с собой поделать.

«Почему ты не остановила Беннета? Ведь ты же видела, что он оторопел, когда обнаружил, что ты девственница», – винила себя Синтия.

Затем она резко встряхнула головой, разбрызгивая капли воды по кафельным стенам ванной комнаты.

«Нет, в тот момент было уже слишком поздно что-либо ему говорить, он просто не контролировал себя. Если бы ты дорожила своей девственностью, то должна была его остановить гораздо раньше». – Слезы продолжали литься из ее глаз.

Синтия чувствовала себя опозоренной и униженной. Ей очень хотелось убедить себя в том, что она просто невинная жертва, а во всем виноват только Бен. Пусть он несет весь груз ответственности и вины, ведь, в конце концов, он мужчина, он сильнее и должен за все отвечать.

Но стоило Синтии подумать так, как ее совесть взбунтовалась, не желая мириться с заведомой ложью, потому что в глубине души она знала, что в случившемся есть доля ее вины.

Она призналась себе, что его ласки доставили ей несказанное удовольствие и что она сама просила его не останавливаться. Ей так же, как и ему, хотелось их близости. А когда он понял, что она девственница, было уже слишком поздно.

«Господи! Что он теперь обо мне подумает? Наверное, что я его спровоцировала, чтобы затем унизить. – Ей в голову лезли самые ужасные мысли. – Так или иначе, теперь уже поздно виниться и жалеть о случившемся».

Синди стояла под душем до тех пор, пока полностью не выплакалась. Как жаль, что она далеко от дома и не может, прижавшись к груди отца, излить ему свою душу. Когда она была маленькой, то забиралась к нему на колени и рассказывала о своих бедах. Синтия помнила добрые и искрящиеся юмором отцовские глаза. Ему всегда удавалось ее понять и утешить. Ей захотелось вернуться в детство, чтобы добрый отец ее выслушал и дал мудрый совет.

Синди насухо вытерла себя мягким и пушистым полотенцем. Она усмехнулась, представив себе, какой совет дал бы ей отец. Наверняка он сказал бы: «Отправляйся домой ближайшим автобусом». А может быть, посоветовал не сдаваться и добиваться того, о чем она мечтает.

Синди грустно вздохнула. Все ее мечты теперь связаны с Беннетом Гэнстером. Прекрасный Принц, только он один может исполнить ее желания.

Она не строила иллюзий и, может быть, лучше других понимала, какая пропасть лежит между мечтами и реальностью.

Она все еще чувствовала боль, пронзившую тело, когда в нее вошла возбужденная плоть Бена. Синди не собиралась себя обманывать, и она смотрела правде в глаза, поэтому скрепя сердце призналась себе, что Бен ее не любит. Он испытывает к ней сильное сексуальное влечение, и не более того.

Конечно, сейчас она ему нужна, и он не может без нее обойтись, потому что хочет, чтобы его мать выздоровела, жила спокойно и была счастлива. В его плане Синди отводится роль невесты, на которой он якобы собирается жениться и порадовать свою мать внуками.

Синди подняла руку и грустно посмотрела на бриллиантовое колечко – знак его любви и серьезности намерений. Ясно, что он оказался бессильным перед сиюминутным желанием плоти. В тот момент он страстно хотел одного – физической близости с женщиной, казавшейся ему желанной.

Синди допускала, что Бен еще не раз захочет с ней переспать. Он просто будет ее использовать, чтобы удовлетворять свои естественные сексуальные желания. Если его не осадить сейчас, то он будет домогаться ее до тех пор, пока не вернется его подружка.

Синди плотно сжала губы, решив, что больше не повторит своей ошибки. У нее есть гордость, которая ей просто не позволит стать послушной и покорной любовницей Бена, с которой он бы мог время от времени утолять свои плотские желания.

Однако тут же эти благие намерения подверглись бурной атаке ее чувств. Если первый раз близость с Беном ей доставила только боль, то, быть может, во второй раз она испытает настоящее, ни с чем не сравнимое удовольствие, наполняющее душу и тело сладостным огнем. Ей казалось, что в тот момент, когда Бен ею овладел, он действовал инстинктивно, желая получить только сексуальное удовлетворение, не испытывая к ней никаких нежных чувств.

«А с чего ты взяла, что в его сердце должно быть место для тебя? У него сейчас просто идеальные условия: ты теперь уже не девица, всегда, так сказать, под рукой, – подумала Синди. – Он, как и любой другой мужчина, в первую очередь будет стремиться удовлетворить свой сексуальный голод. Зачем ему испытывать к тебе какие-то глубокие чувства? У него этого и в мыслях нет».

Она совсем упала духом. Ей хотелось интимной близости с любимым мужчиной, который отвечал бы ей взаимностью, а не заниматься сексом с человеком, который к ней равнодушен. Синди мучилась от мысли, что она влюблена в Бена.

Синди приоткрыла дверь и выглянула, чтобы убедиться, что, кроме нее, в комнате никого нет. Она обрадовалась, заметив на полу около кровати свои чемоданы, и свободно вздохнула, – значит, Бен уже ушел.

Грустные мысли не оставляли ее ни на минуту.

«Что мне теперь делать? – Синди обреченно усмехнулась. – Взяла и влюбилась – просто кошмар!»

Конечно, это не входило в ее намерения. Но она сама ввязалась в эту опасную авантюру и теперь за все должна сполна расплачиваться.

Бежать домой ей не хотелось, да она и не могла. Во-первых, от себя не убежишь, во-вторых, она дала слово, а свои обещания Синди стремилась всегда выполнять.

Кроме того, бегство – не лучший выход из положения, в котором она оказалась, поскольку этим ничего не решишь. Чувства и уязвленная гордость всегда будут напоминать о том, что между ними произошло, и не дадут покоя.

Внезапно ей на ум пришла великолепная мысль. Ведь совсем не обязательно играть свою роль по тем правилам, которые устанавливает Бен.

«К черту его диктаторские замашки! Я сама знаю, что мне делать и как делать». – Это ее немного воодушевило, и она бросилась рыться в чемоданах, подыскивая себе одежду.

Синди решила, что сегодня вполне можно надеть джинсы и какую-нибудь легкую, летнюю блузку. Она выбрала голубые джинсы и ярко-розовую рубашку. На ноги она натянула теннисные тапочки. В привычной одежде она чувствовала себя более свободно и уверенно.

Она стояла перед зеркалом и расчесывала еще влажные волосы, когда в дверь тихо постучали. Затем раздался приглушенный голос Беннета:

– Синтия, можно мне войти?

– Синди, – поправила она, решив, что рано или поздно он начнет ее называть так, как хочется ей, а не ему, и громко добавила: – Конечно, входи. Это же твоя комната.

Бен вошел и тихо прикрыл за собой дверь.

Взглянув на него, Синди чуть не расхохоталась. Он был в пуловере, связанном из хлопчатобумажных ниток, джинсах и спортивных туфлях. Но смех застрял у нее в груди, когда она взглянула ему в лицо. Нахмуренный лоб и плотно сжатые губы говорили о том, что он пришел, чтобы ей что-то сообщить.

Синди терялась в догадках, о чем пойдет речь?

А Беннет не спешил начать разговор, а может, просто не мог подобрать слова. Она бы еще долго ломала себе голову, но тут он собрался с духом, распрямил плечи и вскинул голову.

«Точь-в-точь герой из фильмов про войну, которого привели на расстрел. В ожидании неминуемой смерти он смело смотрит в лицо своего врага, не отводя взгляда», – решила Синди.

– Синтия, только не подумай, что я снова буду извиняться, – решительно начал он.

«Слава Богу!» – Она тут же закатила бы ему ужасный скандал, если бы он надумал опять прийти сюда со своими извинениями, даже с самыми искренними. То, что он в очередной раз переврал ее имя, Синди решила оставить без внимания на этот раз. У нее еще будет время научить его, как правильно к ней обращаться.

– Нет, конечно, мне очень жаль, но…

– Ты что, издеваешься надо мной? – взорвалась Синди. – Когда ты перестанешь доставать меня своими извинениями?

Беннет нахмурился, но промолчал. В комнате воцарилась тишина.

Синди нервничала. «Хватит пустых разговоров! Пора переходить к делу».

Они стояли посреди комнаты и настороженно смотрели друг на друга, как пара дуэлянтов, оценивающих по глазам противника его силу.

«Бери быка за рога», – припомнила Синди и решила начать первой.

– Так ты пришел за своими вещами?

– Нет.

– Тогда – за моими?

Казалось, что Бен не ожидал от нее такой напористости. Он испуганно вытаращил глаза.