Эдуард Резник - Подари мне жизнь

Про себя же, постояв минуту-другую в коридоре, он добавил: «Кажется, мы еще непременно встретимся. И не раз…»

Перед тем как отправиться в кафе, Константин решил заглянуть в свою больницу, навестить дедулю. Он купил на рынке бананов и, помахивая сеткой, вошел в приемный покой. Дежурный врач, теперь уже другой, не Климакович, при виде его сурово произнес:

— А тебя, Костя, главврач вызывает!

Прозвучало это, как вызов на прием к Борману. Хорошего не жди. Делать нечего, Костя поспешил в соседний корпус, где располагалась администрация больницы. «Интересно, — подумал он, сидя на кожаном диване в приемной, — меня сразу уволят или дадут отгулять отпуск? В любом случае направление в медицинский институт я теперь вряд ли получу». Секретарша с любопытством поглядывала на него, виртуозно играя на клавишах компьютера.

— Ну чего смотришь? — проворчал он. — На мне узоров нет, ты с ритма не сбейся, Галя.

— А мы уже все наслышаны, как ты старика спас, — откликнулась она. — Только об этом и говорят. Как только решился!

— Ну, и что говорят-то? Осуждают?

— Кто как. Но видимо, добром это для тебя не кончится. Ты, Костя, не в свою сферу влез. А у нас этого не любят. Каждый сверчок должен знать свой толчок. Теперь все будет зависеть от Геннадия Васильевича, — и она кивнула головой в сторону кабинета главного врача, где на двери висела золоченая табличка «Г.В. Красноперов». — Старик своего мнения еще не высказал.

— Может, пронесет?

— Вряд ли. Или наградят, или вышибут.

Константин с равнодушным видом стал насвистывать привязавшуюся с утра мелодию. Галя продолжала бесшумно печатать.

— Не свисти, денег не будет, — бросила она.

— Они меня и так не слишком-то любят, — отозвался Костя. — Ненавидят просто. Готовы убить. Но я придумал план, как ограбить нашего кассира. Деньги привезут завтра. Я гримируюсь и притворяюсь паралитиком. Ты везешь меня на каталке. Навстречу кассир с мешком денег. Он, конечно же, интересуется: «Галочка, что за идиота ты везешь и куда?» Ты отвечаешь: «В морг. А может быть, он еще не умер? Поглядите…» Кассир наклоняется, тут я его…

Костя не успел договорить, из кабинета быстро вышел главный врач больницы. Метнув взгляд в сторону санитара, он коротко произнес:

— Зайдешь ко мне завтра, сегодня некогда.

— Геннадий Васильевич! — остановил его Костя, встав на пути в коридор. — До завтра я не доживу. Неопределенность хуже китайской пытки. Скажите честно: вы меня увольняете?

— О, вот ты, оказывается, какой! — с некоторым изумлением уставился на него главврач. — А ну прочь с дороги.

— Нет, Геннадий Васильевич, мне знать надо. Я не хочу бессонницей мучиться. Если — да, так я пойду вещички собирать. У меня там горшок старый, личный, я его из дома принес, и обувь сменная, галоши.

Галя прыснула от смеха, а Красноперов сурово посмотрел на нее.

— Галочка, он всегда такой забавный? — спросил главврач.

— Почти всегда, Геннадий Васильевич, — ответила секретарша.

— Ну что ж, такие люди нам нужны. Смех и оптимизм — лучшее лекарство от всех болезней. Это еще Авиценна сказал. Нет, Щеглов увольнять мы тебя не будем, не надейся. Выговор, конечно, за превышение полномочий я тебе влеплю. Но и направление в мед вместе с характеристикой дам самое отменное. Заодно поговорю с ректором, чтобы тебя без экзаменов взяли. Достоин, чую. И кстати, со следующей недели перевожу тебя на должность старшего санитара. Будешь бригадой командовать. Доволен?

— Вообще-то, я бы хотел, чтобы вы меня сразу кардиохирургом назначили, — состроил гримасу Костя. — Но пока спасибо и на этом. На безрыбье, как говорится…

— Наглец! — развел руками Красноперов. — Ну почти как я сам в молодости. А теперь брысь с дороги!..

— Спасибо! — еще раз крикнул вслед широко шагающему главврачу Костя и победно посмотрел на секретаршу: — А ты знаешь, жизнь, оказывается, чертовски интересная штука! И мир в принципе прекрасен.

— А ты сомневался? — улыбнулась Галя. — Так ты не дорассказал свой план. Значит, кассир наклоняется над каталкой и тут ты…

— Тут я ему и говорю: «Хочешь, тебя Галя на каталке с горки покатает, а я пока твой мешочек с деньгами посторожу?» Отказаться он, разумеется, будет не в силах. Перед твоей красотой даже мертвый зачешется и встанет. И деньги наши.

— Вали отсюда, — кокетливо засмеялась секретарша, продолжая свой сольный концерт на клавишах.

Константин послал ей воздушный поцелуй и «свалил» в отделение сердечников, где в одной из палат разыскал деда. Там на стульчике возле постели больного сидел его сын Лавр, а у капельницы стояла медсестра Катя, меняя физраствор. На соседних койках лежало еще трое мужчин.

— A-а, архангел Константин! — улыбнулся старик, увидев санитара. — Привет, милый.

— Запомнил, значит, как меня зовут? — сказал Костя, пожимая его свободную руку. Лавр поднялся, уступая ему свой стул. При этом как-то многозначительно посмотрел и даже слегка подмигнул правым глазом. — Ну, как наши дела?

— Непривычно что-то, — ответил старик. — Я ведь никогда в жизни в больницах не валялся. Все на ногах. А если простужусь когда, то лечение у нас одно — стакан водки с перцем и медом, и потей всю ночь под тремя одеялами. К утру простуду как рукой снимет.

— Вот и допотелся, — вставил Лавр.

— А здесь холодно чего-то, — продолжил дед. — Мерзну.

— Ну, это дело поправимое, — сказал Костя. — Катя, принеси фельдмаршалу еще одно одеяло.

— Ладно, — кивнула медсестра. — Твоему крестнику я могу и вторую «утку» поставить. Не жалко.

— Говорят, это ты меня с того света вытащил? — спросил дед.

— Ты сам, дедушка, крепким орешком оказался, почти как Брюс Уиллис. Молодым еще сто очков вперед дашь. Такие так просто не ломаются.

— Куда там! В крематорий пора. Вот уж где точно согреюсь.

— Брось, дед. А почему же в крематорий-то? Ты что, из Индии родом? Это там сжигать принято. И пепел над Гангом.

— Да так уж Лаврик мой порешил, — ответил старик, поглядев на сына. — Место, говорит, на кладбище очень дорого стоит.

— Да-да, — кивнул сын. — Это огромные расходы.

— Глупости! — сказал Костя. — Хоронить надо по-христиански, на кладбище. А что такое крематорий? Огонь, ад! Ты, Катя, хотела бы, чтобы тебя сожгли?

— Я бы хотела, чтобы меня в крутом кипятке сварили, — отозвалась она, укрывая деда вторым одеялом. — Какая разница? Мне в общем-то будет уже все равно.

— Вот! — поднял вверх указательный палец Лавр. — Слова не девочки, но… жены!

— Да, девочкой Катю, конечно, не назовешь, — согласился Костя. — Но и она иногда ерунду мелет. В качестве жены. А вам что, денег на нормальные похороны жалко?

— Да оставьте вы эту погостную тему, — бодро сказал дед. — Я ведь, если честно-то, еще лет двадцать пять пожить собираюсь. Чего-то мне умирать расхотелось. Вот слышал, что в МГУ один старик студентом стал, на философском учится, а я его на два года моложе. Так, может, и мне поступить? А что?

— Папа, я тебя умоляю! — всплеснул руками Лавр.

— Ну, если не в МГУ, то в загс, — продолжил дед. — Вон, Катеньке предложение сделаю.

— А сколько вам? — усмехнулась та.

— За восемьдесят с гаком.

— Правда? Никогда бы не дала.

— Не дала бы… Да мне у тебя и попросить-то совестно!

— Шалун, — сказала Катя, поправляя ему подушку. — Веселый у нас больной появился.

— Вы еще не знаете, что он у нас дома вытворяет, — произнес Лавр. Он украдкой постучал себя по лбу и вновь подмигнул Косте, на сей раз левым глазом: — Мало того, что свет в туалете забывает гасить, так как-то раз баллончиком с краской все обои разрисовал. Граффити, говорит. У молодежи насмотрелся. Он, знаете ли, с подростками дружбу водит.

— Так это же хорошо, — сказал Костя. — Может быть, в нем просыпается Марк Шагал? Или Казимир Малевич?

— Нет, пусть уж спит лучше, — ответил Лавр. — Шагал пусть шагает из нашего дома, а Малевич малюет в другом месте, не на австрийских обоях. Можно вас на минутку?

Он взял Костю под руку и вывел в коридор.

— Так когда же? — заговорщески проговорил он, опять мигнув глазом.

— Что — когда? — переспросил Костя.

— Ну… вы меня понимаете? — Лавр подмигивал уже обоими глазами поочередно.

— Сходите к невропатологу, — посоветовал Константин. — У вас с глазами что-то. То один дергается, то другой.

— А как же с нашим… уговором? Понимаете?

Костя взглянул на часы. Он уже опаздывал на встречу с Ольгой.

— Простите, спешу! — сказал он и побежал к выходу.

Войдя в кафе, которое, находясь рядом с больницей, не могло носить иного названия, кроме как «Доктор Дизель», Костя не сразу признал в сидящей за дальним столиком девушке «свою» Ольгу. Она рассеянно поглядывала в окно и курила сигарету. Заметив Константина, сделала попытку улыбнуться, но вышла лишь какая-то кривая гримаса.

— Хорошо выглядишь, — сказал он, усаживаясь за столик. — Но давай сразу расставим точки над «i». Все, что между нами было, теперь уже не имеет никакого значения. Мы летаем по разным орбитам, и они больше не пересекаются.

— Конечно, — кивнула Ольга. — Только у одной из этих планет на орбите есть маленький спутник. Ребенок.

— Старая песня, — ответил Константин. — Так и знал. Но ребенком ты меня не прижмешь. Зачем вызывала?

— Сделай сначала заказ.

К столику подошла официантка.

— Кофе, две рюмки ликера «Бенедиктин», шоколадное мороженое, — сказал Костя.

— Помнишь, что я люблю, — усмехнулась Ольга.

— Мне и самому этот ликер нравится.

— А у тебя усталый вид. Много работаешь?

— Приходится крутиться. Я ведь еще иногда на товарной станции вагоны разгружаю. Мне деньги нужны на учебу. Образование сейчас платное.

— Намек поняла. Но ты можешь больше не пересылать мне деньги. У меня появился богатый друг, бизнесмен. Возможно, мы с ним скоро поженимся. Он и Антона любит.

— Антон — это кто? Твой друг — бисексуал, что ли?

— Дурак, Антон — это твой ребенок. Даже имени не помнишь…

— Прости, а ты мне и не говорила.

— А тебе это и не нужно.

Они поглядели друг на друга, оба начали закипать.

— Я тоже скоро женюсь, — с вызовом сказал Костя.

— На дочке губернатора? Из Гарварда? — язвительно спросила Ольга. — И отправитесь в Англию. В туманный Альбион. Не заблудитесь там.

Официантка принесла заказ, и Константин сразу же с ней рассчитался. Тут только он подумал о том, что Рита от него ушла и, может быть, больше не вернется. Но точно так же в эту минуту подумала о Ренате и Ольга. Обоим стало несколько грустновато, и они потянулись к рюмкам.

— Твое здоровье! — сказал Костя, чокаясь.

— Да и твое тоже! — ответила Ольга, делая маленький глоток.

— Ликер надо немного подержать во рту, прокатать языком по небу, чтобы он впитался, почувствовать аромат…

— Я помню.

— Все помнишь? — зачем Костя об этом спросил — он не знал, но что-то вдруг на него нахлынуло. Не хотел ведь, намеренно шел сюда, чтобы поставить окончательную точку, даже разругаться, если потребуется, но вот… Тех дней из жизни не вычеркнешь. Но видно, и Ольга порой возвращалась к тому времени, поскольку отвела взгляд, а губы ее чуть дрогнули.

Они оба вновь поспешно сделали по глотку ликера.

— Мороженое тает. Ешь, — сказал Костя. — Учти, у нас мало времени. Мне скоро уходить.

— Костя, поехали ко мне? — произнесла Ольга, глядя ему в глаза. Щеки ее слегка покраснели.

— Я не ослышался? — спросил он. — Зачем?

— А чтобы сделать мне еще одного ребенка.

Константин откинулся на спинку стула. Залпом допил свою рюмку, даже не подержав ликер во рту.

— Это у вас теперь шутки такие? У молодых мам?

— Не шутки, я серьезно.

Костя щелкнул пальцем, подзывая официантку.

— Еще две рюмки ликера, — сказал он. — Хотя нет, тащите уж всю бутылку. Тут без нее не обойтись.

Подождав немного, он спросил:

— Тебе, Оля, трахаться не с кем? Твой друг импотент? Так мы его пролечим.

— Лечить никого не надо. Он, может быть, еще тебе фору даст.

— Я не возьму.

— Мне просто нужен еще один ребенок. Не важно, мальчик или девочка. Но у Антошки должен появиться брат или сестра. И как можно скорее.

Официантка принесла бутылку, Костя разлил ликер в рюмки.

— Ты все-таки сумасшедшая, — сказал он. — Но у меня есть один знакомый психотерапевт.

— У меня тоже. И перед тем как сюда прийти, я с ним посоветовалась. Он мои действия одобрил.