Мери Каммингс - Подарок

Рука его зарылась в нежной мягкости завитков треугольника. Дел поцеловал девушку в шею, и, продолжая ласкать, повел к дивану, который, слава богу, был рядом. Она потерлась об него плотной упругой попкой — по всему телу Дела прошла сладкая судорога и он еле удержался на ногах — закинула голову назад, слегка прикусив и поласкав языком мочку уха, и шепнула:

— Ты хочешь — сзади?

— Да-а, — выдохнул он со стоном.

Она опустилась на колени, оперлась на локти и он, стоя сзади, наконец вонзился в нее, не удержавшись и охнув, когда ее горячая плоть приняла и обхватила его. На секунду остановился, упиваясь жгучим ощущением наслаждения, и начал двигаться глубокими толчками, держа ее за бедра и насаживая на себя — все сильнее и сильнее. Стремясь продлить удовольствие, приподнял — теперь девушка стояла на коленях, прижавшись к нему спиной. Они были по-прежнему соединены, но его движения стали медленнее.

Одной рукой лаская грудь, другой — нежный бугорок между раздвинутыми ногами, он целовал затылок, шею, плечи, терся о них лицом, путаясь в шелковистых, разметавшихся по спине волосах. Карен еле слышно застонала и этот воркующий звук лишил его последних остатков самообладания. Снова наклонив девушку вперед, Дел в бешеном темпе заработал бедрами, пока не почувствовал, что взрыв уже близок. Еще мгновение — и он замер, содрогаясь и изливаясь в нее. Медленно выскользнул и лег на бок, притягивая ее к себе и прижимаясь горящим лицом к мягкой шее.

Сердце бешено колотилось — где-то далеко-далеко.Тело было пустым и легким, как мыльный пузырь. Наверное, он умер и попал в рай. Эта его мысль рассмешила, но сил улыбнуться тоже не было.

Через насколько минут Карен пошевелилась, встала и, чуть пошатываясь, пошла в ванную. Снова раздался плеск воды.

Шевелиться не хотелось — тело было переполнено блаженной ленью. Усилием воли он заставил себя встать, натянул многострадальные трусы, убедился, что пицца еще вполне съедобна и включил чайник.

Когда Карен вышла, умытая и причесанная, завтрак уже ждал ее. Дел тоже побежал в ванную, a она, съев пару кусков пиццы, с удовольствием налила себе вторую чашку кофе.

Через несколько минут, выйдя из душа, он был уже вполне в форме, силы почти вернулись — лишь тело все еще казалось непривычно легким.

— Тебе кофе налить? — спросила девушка, обернувшись.

— Две ложки сахару, — он подошел к зеркалу, пытаясь причесать мокрые волосы.

— Твое предложение все еще в силе? Ты отвезешь меня домой?

— Да, конечно, — Дел улыбнулся, вспомнив, как ночью задал Карен тот же вопрос.

Ей понравилась его улыбка — неожиданно добрая для такого жесткого лица. Сегодня он выглядел моложе, менее отстраненным и замкнутым, из глаз исчезло то болезненное напряжение, которое так встревожило ее ночью, и стало видно, что они темно-карие, как у собаки. И вчера он не улыбался — ни разу за весь вечер.

Усевшись, наконец, за стол, он с удовольствием отхлебнул кофе и откусил кусок изрядно пересушенной пиццы.

— Спасибо, — она встала, — у тебя очень вкусный кофе.

Пожав плечами, Дел снова улыбнулся — заваривать кофе он и в самом деле умел хорошо. К сожалению, этим и ограничивались его способности в кулинарии, всю остальную еду он предпочитал или покупать готовой, или — еще лучше — заказывать по телефону, не выходя из квартиры.

Девушка пошла переодеваться и, когда через пару минут появилась, снова в том же заляпанном плаще без пуговиц и изумрудных босоножках, он был уже полностью одет и готов ехать.

— Ты давно здесь живешь? — спросила она, выходя из квартиры.

— Полгода. А что?

— Интересная у тебя квартира. Никогда такой не видела.

— Там все осталось от предыдущего жильца. Он был каким-то художником, так мне сказал агент.

Его машина — темно-синий «Крайслер» с блестящей хромированной отделкой — была куплена всего полгода назад. Мощная и сверкающая, она привлекла тогда внимание Дела, напомнив ему мотоцикл, на котором он ездил, когда был еще подростком. Он давно хотел именно такую — «вульгарную и подходящую для какого-нибудь латиноамериканского гангстера», как сказала бы Мэрион — и сразу же приобрел ее, надеясь доставить себе этим хоть небольшую радость.

— Где ты живешь? — спросил он, выруливая с подземной стоянки.

Карен назвала адрес и он повернул к туннелю, стараясь ехать не слишком быстро — ему хотелось еще немного поговорить с ней. Неважно даже, о чем — это было приятно само по себе.

— Ты сегодня не будешь работать?

— Ни сегодня, ни завтра.

— Думаешь, до послезавтра синяки пройдут?

— Так болеть уже не будет, опухоль спадет, а остальное можно и гримом замазать.

Проехали туннель.

— Карен, ты одна живешь?

— Не совсем одна, с кошкой, — она улыбнулась. — Ну вот мы и приехали, здесь я живу.

Огромный многоквартирный дом из красного кирпича с выщербленными колоннами и арками растянулся на полквартала. Стены были разрисованы и расписаны до второго этажа.

— Ну, я пошла. Счастливо!

Он хотел еще что-то сказать, но девушка выскользнула из машины и пошла к дому. Перейдя улицу, обернулась, улыбнулась и помахала ему рукой. Внезапно Дел с ужасом понял, что не спросил у нее ни телефона, ни адреса, хотел выскочить из машины и догнать — но она уже скрылась под аркой.

Некоторое время он ехал, сам не зная, куда и зачем, потом резко свернул в боковую улочку, затормозил и уставился вперед, ничего не видя перед собой. Медленно нагнулся и уткнулся лбом в руль.

Вот и все. А он даже не поцеловал ее — ни разу.

В машине слабо пахло ее волосами, и, закрыв глаза, можно было вообразить, что девушка все еще сидит рядом.

Нужно ехать домой. После обеда — на сеанс к Ларсу, лежать на дурацкой кушетке и рассказывать ему обо всем, что произошло за эти несколько дней. И об этом — тоже? А вечером — снова в какой-нибудь бар.

Так он просидел несколько минут, затем поднял голову и посмотрел вокруг. Светило яркое солнце, тени от деревьев темными полосами расчерчивали асфальт. В голове, снова и снова, крутилась одна фраза: «Нужно жить дальше... Нужно жить дальше...» — и почему-то казалось, что в жизни не было и не будет ничего страшнее этой простой мысли.

Заведение называлось «Азалия». Над дверью ярким неоном мигало заманчивое «Стриптиз-шоу— горячие девушки на любой вкус», а на самой двери красовалось предупреждение: «Вход только для взрослых». Дел счел себя достаточно взрослым, чтобы войти, и выбрал столик поближе к эстраде.

— Что вам принести? — спросила официантка. На ней, в духе заведения, были лишь две полоски полупрозрачной ткани, долженствующие изображать бикини, и повязанный поверх них кружевной фартучек размером с почтовый конверт.

— Виски. Со льдом.

— Вы ждете кого-то? — кивнула она на противоположный стул.

— Возможно, девушка из шоу составит мне компанию. Это разрешается?

— О да, конечно, шоу вот-вот начнется, а потом, в перерыве, вы можете пригласить девушку и угостить ее.

Она кокетливо улыбнулась и ушла, постукивая немыслимо высокими каблуками. Дел молча сидел, глядя на сцену и ожидая того, ради чего, собственно, и пришел сюда.

Наконец свет в зале померк, заиграла музыка — как обычно в таких местах, чересчур громкая — и ни ярко освещенной мигающими разноцветными прожекторами сцене появились девушки.

Все они были одеты в одинаковые синие сверкающие вечерние платья с разрезами до пояса по бокам, в руках у них были большие веера из страусовых перьев, на головах, как у цирковых лошадей, красовались плюмажи из таких же перьев. Он не сразу разобрал, которая из них Карен — так похожи они были друг на друга — и на мгновение испугался, что ее здесь нет.

Девушки начали гарцевать под музыку, синхронно вскидывая стройные ножки и прикрывая веерами обнажавшиеся при этом участки тела. Одинаковая одежда и яркая косметика делали их неотличимыми друг от друга, но Дел внезапно понял, что Карен танцует второй справа — хотя сам не смог бы объяснить, откуда узнал это.

Почувствовав его напряженный взгляд, девушка чуть повернула голову и прищурилась. В зале царил полумрак, но Дел сидел у самой сцены и надеялся, что она все-таки узнает его. Поняв в конце концов, что замечен, он приподнял стакан в приветственном жесте — не прерывая танец и не выбиваясь из общей шеренги, она почти незаметно кивнула ему.

Когда девушки, танцуя, подошли к самому краю сцены, он уловил ее взгляд и дотронулся рукой до стула рядом с собой. Уже отходя вглубь сцены, Карен снова чуть кивнула.

На взгляд Дела, шоу длилось бесконечно долго: девушки поворачивались, подходили к краю сцены, отходили вглубь, последовательно избавляясь от платьев, узеньких лифчиков и трусиков все того же синего цвета — и прикрывая веерами недостаток одежды. В целом это было сделано сравнительно неплохо, несмотря на громкую музыку, и могло бы, пожалуй, даже понравиться ему, если бы он не ждал конца шоу с таким же нетерпением, с каким до того — его начала.

С последним взрывом музыки девушки отбросили веера и остались обнаженными, не считая плюмажей и трех серебристых нашлепок в форме раковинок — двух на сосках и одной, чуть побольше, вместо фигового листка. Занавес опустился и в зале зажегся свет.

Минут через пять Дел забеспокоился — Карен все не было! — и внезапно испугался. Может быть, их безмолвный диалог протекал только в его воображении, а на самом деле она его не заметила — или не захотела принять приглашение?

— Вы хотели угостить кого-то из девушек? — раздался голос над ухом.

Официантка незаметно подошла забрать стакан от виски, намекая тем самым на необходимость заказать еще что-нибудь. Он уже хотел попросить, чтобы она позвала Карен, и тут услышал сзади знакомый звонкий голос:

— Это ко мне.

Дел быстро повернул голову. Карен прикоснулась к его плечу, обошла столик и села напротив.

— Привет!

От волнения у него перехватило горло, и он сумел только улыбнуться.

— Чем вы хотите угостить девушку? — не унималась официантка.

— Виски. Со льдом. И кинь туда лимон, как обычно, — ответила сама Карен.

Дел, наконец, справился с собой и смог заговорить.

— Привет! Рад тебя видеть. Я уж думал, ты не придешь.

— Мне нужно было одеться.

На ней опять было синее платье с разрезами. Взбитые и зачесанные наверх волосы и косметика, превращающая лицо в маску из теней, румян и помады, делали ее лицо стандартным и неузнаваемым — но знакомая, так запомнившаяся Делу улыбка была адресована именно ему.

— Как ты меня нашел? Или это просто совпадение?

— Какое еще совпадение! Только когда ты ушла, я понял, какой я идиот — даже телефона не спросил — а квартир в твоем доме сотни. Я промаялся пару дней, не зная, что делать — и в конце концов догадался снова зайти в тот бар, где... где мы познакомились. Вспомнил, что ты называла хозяина Рики, и попытался спросить его, где тебя найти. Кстати, Джейк тоже там сидел, но на меня не отреагировал.

— Рики не знает, где я живу.

— Он так и сказал. Зато он дал мне телефон твоей конторы — за двадцатку. А дальше уже было просто.

— Просто? — она удивленно покачала головой. — Неужели Томми сказал тебе, где меня найти? Он этого в жизни не делает!

— Ты права, сначала он мне отказал. Я стал настаивать, он спросил мое имя и велел перезвонить через час. А когда я перезвонил, дал адрес этого заведения и сказал, что до конца недели ты будешь здесь. Ну вот, я и пришел.

Официантка принесла порцию виски со льдом и лимоном. Карен с видимым удовольствием сделала большой глоток.

— Ну, и что теперь? — она улыбнулась.

— У тебя есть время?

— Вторая часть начинается через десять минут. Потом перерыв полчаса — и все сначала.

— Я хотел с тобой поговорить. Может быть, поужинаем где-нибудь вместе, когда ты закончишь?

— Я заканчиваю только в два.

— Тогда, может, я возьму что-нибудь в ресторане и поужинаем у меня?

Карен на секунду задумалась, потом кивнула.

— Хорошо, давай.

— Что ты хочешь на ужин?

— Что-нибудь вкусное — и побольше. До выступления наедаться нельзя, трудно потом двигаться, так что я с утра ничего не ела. Только я не люблю рыбу с костями, — она допила виски и, запрокинув голову, стряхнула в рот подтаявшие кубики льда. — Жди меня после двух у служебного выхода. Это на параллельной улице возле стоянки такси. Хорошо?

— Договорились.

— Ну, мне пора. До встречи!

Она снова улыбнулась, встала и пошла между столиками к служебной двери в углу. Дел проводил ее глазами и подозвал официантку, чтобы расплатиться, удивив ее тем, что уходит, не дождавшись второй части. Ему не хотелось еще раз смотреть, как Карен раздевается — там, на сцене, под взглядами посторонних людей. Он прекрасно понимал, что это ее работа — и все равно было неприятно.