Линда Барлоу - Подарок на память

Полиция и толпа тележурналистов не давали Эйприл ни минуты покоя. Всю неделю ее выслеживали, преследовали, задавали вопросы, лишали покоя. Однако не арестовали. И, слава Всевышнему, пока еще никто не спросил ее о тех ужасных днях, когда она подростком сбежала…

По дороге домой Эйприл заехала в Нью-Йорк, испытывая почти болезненную потребность присутствовать на похоронах матери. Она убеждала себя, что желание это абсолютно бессмысленно, но никак не могла побороть в себе стремление использовать последний шанс изменить отношение к Рине и проститься с ней.

К тому же Эйприл чрезвычайно интересовало само убийство. В известном смысле преступления такого рода составляли ее профессиональный интерес. Разумеется, книжные убийства совсем не то, что реальные, но ей хотелось попытаться найти ответы на многочисленные вопросы и разгадать загадки, заданные самой жизнью.

Накануне представитель адвокатской конторы «Стенли, Роршах и Макгрегор» уведомил Эйприл, что ей необходимо присутствовать на оглашении завещания. Невероятно, но она входила в число наследников. Эйприл ума не могла приложить, на что может претендовать. По тому, какими глазами на нее смотрели присутствующие, она заключила, что вопрос этот так же живо интересовал и остальных членов семьи.

Было совершенно очевидно, что они вовсе не в восторге от ее присутствия. Арманд оказался единственным, кто поздоровался с ней. Несмотря на то что смерть жены сильно потрясла старика, она никоим образом не отразилась на его безупречных манерах и гипнотическом обаянии.

— Я очень сожалею, что нам пришлось встретиться при столь печальных обстоятельствах, — сказал Арманд на похоронах. — Моя жена часто говорила о вас.

— Неужели? — Эйприл была не в силах скрыть удивления.

— Она очень раскаивалась в своем поступке относительно вас. Так же как и я. Если только можно хоть как-то загладить свою вину перед вами, я сделаю все, что в моих силах.

«Какое трогательное проявление чувств, — подумала Эйприл. — Правда, несколько запоздалое».

Пасынки Рины, Кристиан и Изабель, избегали ее, держась на расстоянии и храня молчание. Чарльз Рипли, красавец-секретарь Рины в «Горизонтах власти», подошел к Эйприл и пожал ей руку.

— Спасибо, что пришли, — сказал он с чувством, и Эйприл заметила в его глазах слезы.

Интересно, о чем все они подумали сегодня утром, узнав, что Эйприл тоже будет присутствовать при чтении завещания? Эйприл взглянула на Изабель, выглядевшую наиболее враждебно.

От волнения Изабель раскраснелась и все время нервно покусывала нижнюю губу. Беспрерывно постукивая о пол туфелькой на высоком каблуке, она нервно сжимала в кулаки свои длинные пальцы с ярко-красным маникюром.

Взгляд Эйприл упал на Кристиана. Он спокойно стоял у дальней стены, слегка прислонившись к ней. Глаза полуприкрыты, на лице написано полное безразличие к происходящему.

Кристиан все еще оставался привлекательным мужчиной с классическими чертами лица, которые в молодости были, судя по всему, даже слишком хороши. Едва заметные морщины и складки в уголках рта, говорившие скорее о зрелости и искушенности, чем о старости, придавали его внешности особый шарм.

Прежде чем явиться в адвокатскую контору, Эйприл старательно навела справки о семействе де Севиньи и кое-что узнала о людях, которых с полным основанием могла считать своими сводными братом и сестрой. О Кристиане говорили, что в жизни он ценит более всего роскошь — от самых лучших вин до самых дорогих женщин. Он работал у своего отца, имевшего множество коммерческих предприятий, включая «Де Севиньи Лимитед» — международную транспортную компанию, занимающуюся также производством танкеров и круизных теплоходов. Компания располагалась в одном из крупнейших портов мира — Нью-Йорке.

Изабель не работала непосредственно у отца, и, по слухам, это вносило некоторую напряженность в отношения между сестрой и братом. Изабель трудилась в созданном ее мачехой фонде «Горизонты власти», помогая Рине вести предприятие, развивавшееся, ко всеобщему удивлению, неожиданно быстрыми темпами даже в условиях экономического спада.

Изабель никогда не была замужем. Это все, что узнала Эйприл о личной жизни своей сводной сестры.

Помимо родственников, в зале находились Чарльз Рипли и несколько человек, имен которых Эйприл не знала, хотя лица их были ей знакомы по похоронам. Кого Эйприл точно узнала, так это Роба Блэкторна. Он стоял, скрестив руки на груди, в одном из углов зала, подпирая своей могучей спиной инкрустированную стенку.

«Для телохранителя, — размышляла Эйприл, — этот парень слишком наглый. Кого он охраняет на сей раз?»

Встретившись с ней глазами, Блэкторн улыбнулся. Настроен он был явно миролюбиво. Безжалостный — да. Неумолимый — вне всякого сомнения. Эйприл вспомнила его обет узнать о ней все, что возможно. Теперь-то он уж наверно знает, что Эйприл родная дочь Рины.

Интересно, что еще он разведал?

Артур Стенли, адвокат Рины, громко прокашлялся:

— Я хотел бы как можно быстрее закончить с нашим делом, но меня попросили подождать до прибытия официальных лиц.

— Каких официальных лиц? — удивилась Изабель.

— Кажется, представителя местного отделения ФБР.

Присутствующие в зале оживились: Изабель засмеялась, Кристиан нахмурился, а Арманд артистично, по-галльски, пожал плечами. Лишь Блэкторн остался невозмутим.

— Это что, действительно необходимо? — поинтересовался Арманд. — Учитывая, что все мы пережили за последние несколько дней, они могли бы хоть ненадолго оставить нас в покое.

— Я понимаю, это неприятная для всех вас формальность, — стал оправдываться Стенли. — Поверьте, и для нас тоже… Мадам Севиньи была не только нашим клиентом, но и близким другом.

«У Рины было немало близких друзей, — заметила про себя Эйприл, — если впечатляющее количество пришедших на похороны людей принять за реальный показатель. И вообще не слышно, чтобы у нее имелись недруги или явный заклятый враг».

— Но расследованием обстоятельств ее смерти занимается полиция, — продолжал адвокат, — и, боюсь, власти действительно имеют право на получение информации, содержащейся в завещании…

Его перебил резкий звук открывшейся двери. В комнату вошел высокий, худощавый человек средних лет с чемоданчиком в руке. Он предъявил удостоверение и представился:

— Агент Мартин Клемент, ФБР. Надеюсь, вы извините меня за вторжение, но данное расследование поручено нашему манхэттенскому отделению.

— Конечно, конечно, — ответил Стенли. — Позвольте мне лишь заявить, что, несмотря на нарушение процедуры огласки последней воли усопшего, мы понимаем, что, когда смерть становится предметом полицейского расследования…

— Именно так, — вставил Клемент.

— Уверен, что сотрудник ФБР имеет полное право присутствовать в этом зале, — нетерпеливо вмешался Кристиан. — Так почему бы нам не приступить к делу?

Мистер Стенли кивнул и начал чтение. Завещание было написано с исполнением всех формальностей и наполнено стандартными юридическими терминами и бесконечными скучными предложениями общего характера. Наконец речь дошла до собственно завещаемого, которое началось с мелочей, отписываемых друзьям и дальним родственникам. «Ничего не скажешь, достойный способ испытывать всеобщее терпение», — с грустной усмешкой подумала Эйприл.

Чарльз Рипли получал наследство в двадцать тысяч долларов, предназначавшиеся ему как «должное воздаяние сподвижнику, если ему так будет угодно». Блэкторн тоже получил свою долю (так вот почему он здесь) в виде картины с пейзажем «в память о его жене и спутнице жизни Джессике».

У Блэкторна была жена, которая умерла? Эйприл посмотрела на Роба и заметила, что лицо его помрачнело и осунулось. В ее душе шевельнулось нечто вроде сочувствия.

— Как вам известно, — продолжал Стенли, глядя поверх документа, — многие финансовые дела мадам Севиньи велись ею совместно с мужем. Они включают в себя движимое имущество и ценные бумаги. Вместе с тем мадам Севиньи имела в независимом владении право на компанию «Горизонты власти», единоличным владельцем которой и являлась, а потому была вправе распорядиться этой собственностью по своему усмотрению.

Адвокат сделал паузу. Аудитория чуть оживилась, ожидая продолжения. Эйприл снова посмотрела на Изабель. Та несколько подалась вперед. Ни для кого не секрет, что за последние несколько лет она стала активным деловым партнером Рины, а значит, «Горизонты власти» своим успехом обязаны и ей. Будет ли Изабель таким же вдохновенным лидером, каким была Рина?

— Мадам Севиньи несколько недель назад внесла изменение в свое завещание, — сообщил Стенли. — Не подлежит сомнению, что сделала она это без какого-либо давления со стороны или принуждения. Я собственноручно засвидетельствовал данное изменение.

«Он словно оправдывается», — мелькнуло в голове Эйприл.

— Я прочту вам соответствующее место в завещании, гласящее буквально следующее: «Сабрина де Севиньи оставляет компанию «Горизонты власти», с правом полного контроля и распоряжения всеми активами компании, своей дочери — Эйприл Хэррингтон».

Что? Эйприл услышала тяжкий вздох из той части зала, где находилась «семья». Она постаралась держать себя в руках, хотя была уверена, что все услышали ее невольный возглас изумления.

— Далее завещание предусматривает, что в случае невозможности обнаружить упомянутую Эйприл Хэррингтон или ее отказа от наследования, а также в случае ее смерти без соответствующих распоряжений долю миссис Хэррингтон наследует Изабель де Севиньи.

Изабель, казалось, была вне себя от негодования.

— Таким образом, я вдруг стала второй в престолонаследии? — вскочив, воскликнула она. — Это невозможно! Кто эта женщина? Явилась неизвестно откуда и наложила свою лапу на собственность моей мачехи? Невероятно! Я протестую! Все это очень подозрительно!

Арманд взял дочь за руку:

— Изабель, прошу тебя! Здесь не место для истерик. Присядь.

— Нет, папа, я не сяду. Рину убили у нас на глазах, а теперь эта женщина… которая, может, ее и убила… теперь эта женщина — единственная наследница «Горизонтов власти»? Я работала с Риной рука об руку. Я, а никто иной, ее наследница! Что за бессмыслица с изменением в завещании?

— Изабель. — Арманд говорил тихо, но строго. Даже сурово. Он искоса взглянул на агента Клемента, бесстрастно наблюдавшего за происходящим. — Прекрати!

Эйприл сидела, крепко сцепив руки.

«Это просто сумасшествие, — лихорадочно думала она. — В самом деле, какая-то бессмыслица».

Возмущение Изабель неудивительно и, более того, вполне оправданно. На ее месте Эйприл реагировала бы точно так же. Она неуверенно поднялась.

«Надо куда-нибудь выбраться отсюда», — подумала Эйприл и, обращаясь ко всем, пробормотала:

— На несколько минут прошу меня извинить.

С этими словами она вышла из зала и, отыскав ближайшую дамскую комнату, заперлась в кабинке.

Эйприл чувствовала себя выбитой из колеи, ослабевшей, взволнованной и не на шутку перепуганной. Она вдруг с удивительной четкостью вспомнила лицо Рины в последние мгновения ее жизни, когда та неожиданно поняла, что вновь видит своего единственного ребенка.

«Ты сломала мне жизнь!» — закричала тогда Эйприл, и Рина бросилась к ней. «Эйприл, подожди!» — это были ее последние слова. Что она хотела сказать, что объяснить? Теперь уже никто и никогда этого не узнает.

Мать, оставившая Эйприл на холодном морском причале провожающей тоскливым взглядом неуклюже разворачивавшийся океанский лайнер, наконец признала свою дочь.

Эйприл вспомнился холодный пристальный взгляд Блэкторна.

«Замечательно, — подумала она. — Теперь-то он точно уверен в моей причастности к убийству».

— Я намерена опротестовать завещание!

— Ты этого не сделаешь. — Арманд сурово смотрел на дочь.

— Не препятствуй мне в этом, отец! — Изабель заплакала.

Обстановка в зале заседаний, где читалось завещание, превратилась в настоящий хаос — как раз то, что, по мнению Блэкторна, больше всего любили следователи по раскрытию убийств. Семейство пребывало в полнейшем расстройстве. Условия завещания были и впрямь непредвиденными. У Блэкторна появилась редкая возможность понаблюдать за реакцией каждого на столь неожиданный поворот событий.

Роб перекинулся быстрым взглядом с Марти Клементом, которого хорошо знал еще со времен своей работы на ФБР. Марти слегка приподнял брови в знак того, что понял своего бывшего коллегу. Блэкторн мысленно порадовался тому, что на это дело назначили именно Марти, а не какого-нибудь неопытного, излишне идеалистического молокососа. С Марти можно даже будет обменяться кое-какой информацией.