— А нельзя ли мне… если это не слишком сложно… что-нибудь поесть?

— Ты голодна? — изумленно спросил виконт, как будто это было чем-то из ряда вон выходящим.

— Я сегодня не завтракала.

Джемма не стала объяснять, что ленч она тоже пропустила, так как плакала у себя в комнате после полученных побоев от боли и обиды.

Лишь теперь она внезапно почувствовала, что у нее кончились последние силы, и решила, что это от голода, которого, впрочем, почти не ощущала.

Дверь открылась.

— Мисс… — начал было виконт, а затем тут же поправился:

— Ее светлость хочет что-нибудь поесть, Кингстон, и пусть ваша жена покажет ей, где ее спальня.

— Леди останется здесь? Совершенно естественно, что дворецкий удивился. И тем не менее Джемма подумала, что тон его был совершенно недопустимым.

— Это моя жена, Кингстон, — объявил виконт с некоторым смущением, которое он изо всех сил пытался скрыть, — и ваша новая хозяйка!

Проговорив это, он вышел из библиотеки, а дворецкий с открытым от изумления ртом остался стоять на месте, глядя ему вслед.

Послышался звук захлопнувшейся двери. После этого дворецкий перевел взгляд на Джемму и поинтересовался, опять же без должной почтительности:

— Я правильно расслышал слова его светлости? Он женился на вас? Джемма гордо подняла голову.

— Вы ведь слышали, что сказал мой муж, — сухо ответила она, — а я буду признательна, если вы скажете экономке, чтобы она провела меня в мою спальню. И еще мне будет удобнее, если еду мне подадут туда же.

— Ничего не знаю, — ответил дворецкий, — повар уже ушел, к тому же утром не было сделано распоряжений насчет каких-нибудь блюд.

— Прошу прощения за хлопоты, — ответила Джемма, — но если больше ничего нет, то я буду благодарна даже за хлеб с сыром.

— Уж и не знаю, кто их вам принесет. Наш повар не любит, когда кто-нибудь из нас прикасается к продуктам.

Подобный ответ очень удивил Джемму. Она посмотрела на дворецкого более пристально и на этот раз заметила, что тот был пьян. Странно. Он явно не принадлежал к тому сорту слуг, каких нанял бы ее дядя. Удивительно, что виконт терпит подобного невежу.

И тут Джемма вспомнила слова Ниобы по поводу виконта — она любила подчеркнуть, рассуждая о претендентах на ее руку, состояние их кошельков. Для Ниобы это было очень важно.

— Мне нравится Валайент Окли, — задумчиво говорила Ниоба. — Он хорош собой, и мы с ним будем потрясающей парой — все так говорят! Но у него совершенно нет денег.

— Почему тебя это беспокоит? — робко поинтересовалась как-то раз Джемма, воспользовавшись хорошим расположением духа своей кузины. — Ведь ты сама очень богата.

— У меня нет никакого желания тратить все свое состояние на мужчину, каким бы красивым он ни был, — ответила Ниоба. — Да и потом, по словам папы, его родовое имение в чудовищном состоянии и нуждается в колоссальных капиталовложениях. Там нужны тысячи и тысячи.

Джемма знала, насколько богат ее дядя и что у Ниобы собственное огромное состояние. Поэтому ее всегда удивляло, что ту волнуют подобные вопросы.

— А вот у маркиза, — продолжала Ниоба, — дворец в превосходном состоянии.

Папа говорит, что таким и должен быть дом настоящего аристократа.

— Но маркиз уже старик, — неосторожно возразила Джемма, — и, на мой взгляд, он просто безобразен!

— Когда ты его видела? — резко спросила Ниоба.

— Вчера вечером, — ответила Джемма, — и, когда он вошел с улицы в холл, на лице его было какое-то отсутствующее выражение. Я уверена, что он просто глуп от природы либо выжил из ума от старости.

— Ты ничего в этом не понимаешь, — отрезала Ниоба. — Он богатый, он маркиз, и разве имеет какое-то значение, что он не так молод и был уже один раз женат.

— Его жена умерла? — поинтересовалась Джемма.

— Разумеется, умерла, — проворчала кузина. — Разве я могла бы выйти за него замуж, если бы она была жива? Ах, скоро я стану маркизой!

— Но… ведь он станет твоим мужем, — шепотом возразила Джемма. — Он будет… целовать тебя… и вы будете, вероятно, спать в одной постели.

— Перестань, Джемма! Тебе не подобает говорить о таких интимных вещах! — воскликнула Ниоба.

— До встречи с маркизом ты постоянно твердила, что любишь виконта.

Голубые холодные глаза Ниобы, казалось, чуть-чуть потеплели.

— Я и сейчас его люблю, — ответила она с легким вздохом, — и мне нравится, когда он меня целует. Но ведь маркиз более важная фигура, чем виконт…

«Не остается никаких сомнений, — подумала теперь Джемма, вспомнив свой разговор с кузиной, — что виконт беден. Поэтому-то у него такая плохая прислуга».

Довольно неряшливая немолодая особа, никак не отвечавшая представлениям Джеммы о том, какой должна быть экономка в доме аристократа, ворча, проводила девушку в ее спальню и угрюмо заявила, что она может в ней расположиться, если хозяин и в самом деле на ней женился.

— Я уверяю вас, что мы обвенчались сегодня днем, — ответила Джемма.

— Тогда эта комната подходит вам как нельзя лучше и находится рядом с его спальней, так что располагайтесь в ней. Как я слышала, вы хотели что-нибудь поесть.

— Я буду крайне признательна вам за любую еду, — сказала Джемма. — Я очень проголодалась.

В конце концов она получила кусок холодной баранины, не слишком хорошо приготовленной, и три остывшие вареные картофелины. На подносе лежал также еще довольно свежий хлеб, кусок масла на тарелке, не слишком чистой, но Джемма так устала и была так голодна, что у нее не возникло желания проявлять излишнюю разборчивость.

Она немного поела, утолив первый голод. Миссис Кингстон исчезла; больше никто из слуг не появился, чтобы унести поднос. Джемма выставила его за дверь, разделась и легла в постель.

От ее внимания не ускользнуло, что простыни рваные и плохо выстиранные, а на воде, стоявшей в ее комнате в фарфоровом кувшине, образовался слой пыли.

«Во всяком случае, — думала она, осторожно устраиваясь в постели и стараясь не потревожить покрытую свежими рубцами спину, — дядя и Ниоба больше до меня не доберутся, а все остальное уже не имеет значения».


Когда она спускалась наутро по лестнице, одетая все в то же платье, в каком приехала в Лондон, ей пришло в голову, что виконт уже завтракает и, возможно, сожалеет о своем опрометчивом поступке.

Еще она невольно подумала, что, в сущности, ей не следовало поощрять его. Она не должна была позволять ему совершать роковую ошибку, так как знала, что им движет чувство мести.

И в то же время Джемма прекрасно понимала, что, какими бы мотивами ни руководствовался виконт, женившись на ней, для нее это была невероятная удача. Хотя даже теперь ей было трудно оценить до конца все значение этого невероятного события.

По крайней мере, ей больше не придется выслушивать дядины язвительные замечания; отныне она стала виконтессой Окли, и, что бы ни случилось в будущем, даже если виконт отвергнет ее и не пожелает больше видеть, у нее появилось имя, которым она может гордиться.

Когда виконт только начинал ухаживать за Ниобой, она была в восторге не только от его внешности, но и от его титула.

«Фамилия Окли древняя и знатная, — десятки раз повторяла Ниоба. — Те надменные аристократки, которые никогда не приняли бы папу, поскольку он всего лишь простой дворянин и свое состояние заработал сам, а не получил по наследству, никогда не закроют двери своих домов перед виконтом Окли и его женой».

И теперь Джемма испытывала нечто вроде благоговейного восторга оттого, что получила право носить имя виконта. В то же время она нервничала и гадала, в каком он сейчас настроении и как ее встретит после того, как остыл и все обдумал.

Она на миг остановилась в растерянности, не зная, где находится столовая, — холл был пуст и спросить было не у кого; но затем она услышала какие-то голоса и направилась в ту сторону, откуда они раздавались.

Виконт и в самом деле спустился вниз в прескверном расположении духа и с гудящей от выпитого накануне вечером кларета головой.

На свете существовала одна вещь, которую он совершенно не выносил, — это последствия излишних возлияний. К тому же ему не хотелось потерять право участвовать в легком весе в стипль-чезе, поэтому он был весьма умерен в еде и никогда не позволял себе выпить лишнюю рюмку за обедом.

Но накануне вечером, отправив объявление о своем бракосочетании в газету, он встретил в Уайт-клубе приятелей и немало удивил их на этот раз, выпив невероятное для себя количество кларета. Уже далеко за полночь, строя всевозможные предположения по поводу необычного поведения своего приятеля, веселая компания разъехалась по домам.

Виконт решил, что не станет никому говорить о своей женитьбе до утра, пока в утренней газете не появится брачное объявление.

Пусть это станет для всех сюрпризом, решил он и со злорадным удовлетворением подумал, что для Ниобы этот сюрприз окажется достаточно неприятным.

Чем больше он думал о ее поведении, тем больше негодовал. Слова Джеммы подтвердили его самые худшие подозрения. Теперь он не сомневался, что коварная, расчетливая красавица и в самом деле держала его про запас — до тех пор, пока не убедилась окончательно, что Порткол уже у нее на крючке.

И вот несчастный, отвергнутый виконт сидел в клубе, пил, прислушивался к разговорам завсегдатаев клуба, но, вопреки обыкновению, сам к ним не присоединялся. Наконец все постепенно заметили, что что-то не так, и принялись выспрашивать своего приятеля, что же, собственно, с ним случилось и чем вызвано его столь странное поведение.

Когда же он ничего им не ответил, они понимающе переглянулись между собой, уже не сомневаясь, что красавец виконт получил отказ от Ниобы Баррингтон.

И только его верный друг Фредди, сидевший рядом с ним, нашел в себе смелость задать вопрос, вертевшийся весь вечер на устах у всей компании.

— Я знаю, Валайент, что ты ездил сегодня за город, — обронил он как бы невзначай. — Она тебе отказала?

— У меня нет ни малейшего желания говорить сейчас на эту тему, друг мой, — сухо ответил виконт немного заплетающимся языком. — Завтра я расскажу тебе обо всем. Приезжай к завтраку. Возможно, ты будешь удивлен.

— Непременно приеду, — ответил Фредди. — Извини, старина, если моя догадка оказалась верна, но не забывай, что она не единственная на свете богатая невеста.

Он попытался вложить в свои слова как можно больше сочувствия, однако виконт лишь чертыхнулся еле слышно и покинул приятелей, не попрощавшись.

Фредди удобно устроился в своей комфортабельной карете и, когда кучер подхлестнул лошадей, сказал сам себе: «Бедняга Валайент! Как он расстроился! Я так и думал, что Ниоба предпочтет титул маркизы. Какая женщина устояла бы против этого?»


Виконт спустился в столовую и, заняв свое место за столом, приподнял крышку серебряного блюда, отчаянно нуждавшегося в чистке, чтобы посмотреть, что приготовил на завтрак повар. В эту минуту в дверях без объявления появился Фредди собственной персоной.

— Доброе утро, Валайент, — сказал он, как почудилось виконту, излишне участливым тоном, каким заботливые родственники разговаривают с безнадежно больными людьми. — Надеюсь, сегодня твое настроение хоть немного улучшилось?

— Говоря по правде, мне ужасно плохо, — пожаловался виконт, с грохотом опустив крышку на место.

— Я ничуть не удивлен, — невозмутимо заметил Фредди. — Вчера ты выпил не меньше трех бутылок кларета!

Виконт застонал и налил себе чашку черного кофе.

Фредди небрежно развалился в мягком кресле и развернул только что купленную газету, которую держал до этого под мышкой.

— Читал новости? — лениво спросил он. — Фермеры подняли шум по поводу конкуренции дешевого продовольствия, поступающего в страну.

Он перевернул страницу, внезапно выпрямился и стал что-то лихорадочно читать и перечитывать, а после этого громко воскликнул:

— Боже мой!

Наступила тишина, когда он вновь перечитывал удивившие его строчки. Затем он воскликнул:

— Она приняла твое предложение! Так почему же ты мне не сказал об этом? Ведь вчера ты уже все знал.

Он посмотрел на газетную страницу, словно не веря своим глазам, и повторил:

— Она приняла твое предложение! Однако газета ошиблась! Тут написано, что вы обвенчались!

— Прочти мне вслух! — распорядился виконт.

— Мне кажется странным, что они могли сделать подобную ошибку! — ответил Фредди. — Смотри-ка, вот что здесь написано: «Вчера состоялась церемония бракосочетания пятого виконта Окли из Окли-Холл, Хартфордшир, и мисс Баррингтон».

— Все абсолютно точно! — мрачно подтвердил виконт.

Фредди удивленно воззрился на него, но не успел он потребовать объяснения от своего приятеля, как дверь отворилась и в столовую вошла Джемма.

Фредди повернул голову и посмотрел на нее. Затем, когда он поднялся с кресла, виконт произнес:

— Доброе утро, Джемма. Позволь представить моего друга Фредерика Хинлипа. Фредди, это моя жена, до замужества Джемма Баррингтон!