Тальяна Орлова - Подчинение

На следующий день позвонила Егору. Я не понимала точно, зачем мне это нужно, просто чувствовала необходимость.

— Это Лена. Помнишь такую?

— Лена? Что-то случилось?

Конечно, он был удивлен. После расставания мы вообще не общались, он даже перевелся в другую группу, чтобы закончить институт, поменьше встречаясь со мной. Его номер так и остался в моем телефоне — вероятно, именно для этого момента:

— Ничего не случилось. Привет!

— Привет… Как-то неожиданно…

— Наверное, я должна была извиниться — еще тогда. Пусть это будет сейчас.

Его голос стал мягче, даже отдавал улыбкой:

— За что, Лен? Сейчас-то за что?

— Вероятно, это потребность завершить что-то. Не знаю, Егор. Это мне нужно, не тебе. Узнать, что ты в полном порядке.

— Да я… — он явно растерялся, но знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать

— раз спрашиваю, значит, мне это необходимо. Поэтому теперь тихо смеялся, ударяясь в воспоминания: — Тебе тогда в самом деле стоило просто прямо сказать, а не бегать от встреч, делая из меня полного придурка! А когда до меня дошло, то я думал, что помру, честное слово. Но уже давным-давно так не думаю.

— Тогда скажи, что ты счастлив.

— Говорю! — и даже в голосе это ощущалось. — Я счастлив, Ленка! В начале ноября женюсь.

— Правда? — я была искренне рада услышать, что хоть кто-то на самом деле наслаждается жизнью. — Кто она?

— Так Катя, на параллели училась. Может, помнишь? Низенькая такая, тебя на голову ниже. Я ее еще коротконогой звал, помнишь? Смеялась на всю столовую, зла на нее не хватало!

— Помню, конечно, — соврала я. Но он рассказывал с таким азартом, таким счастливым голосом, что для мелочей в этом разговоре места не оставалось.

— Мы когда с ней в одну фирму устроились, я думал, поубиваем друг друга! Ты ведь помнишь, какая она стервозная была? С тех пор только зубы острее стали! И ничего не умеет, — теперь уже и я смеялась в ответ ему. — Прикинь, вчера учил ее омлет готовить! Она даже омлет не умела!

— Звучит так, словно ты жалуешься!

— Нет, Ленка, не жалуюсь. Потому что даже не представлял, что можно найти настолько своего человека. В котором все не так, но именно это и нужно.

— Егор, я в самом деле рада за тебя.

— Спасибо! Слушай, у тебя точно ничего не случилось? Как родители? Денис школу-то хотя бы закончил?

После этого разговора душа будто на место встала. Или я была просто по- настоящему счастлива за парня, с которым так ненадолго соединила жизнь. Я была просто «не его человеком», а он никогда не был моим, вот так все просто.

Я знала куда иду и зачем. Знала, на что рассчитываю. И знала, что легко не будет. Входя в ресторан, отыскала глазами знакомый столик — он сидел там, один, спиной ко входу. Обрадовалась, что не ошиблась в предположении — в воскресенье он чаще всего обедает именно в этом месте. Но мне нужно поговорить в неформальной обстановке. Завтра выходить на работу или писать заявление на увольнение. Чтобы определиться окончательно, лучше встретиться там, где нет свидетелей.

— Здравствуйте, Максим Александрович.

Он посмотрел на меня — на лице ни капли удивления. Или удачно скрыл.

— День добрый. Голодная?

— Нет.

— Все равно садись. Ведь не зря меня разыскивала.

Я никак не могла определить, в каком он настроении — не рад, не зол, не раздражен и не насторожен. И красив, как рекламный плакат. На таких только издалека и смотреть.

— Да, я вас искала. И если бы вас тут не застала, то позвонила бы.

— Чем обязан?

— Я хочу вернуться на работу.

— И? Разве я тебе запрещал?

Разговор шел труднее, чем я предполагала.

— Не запрещали. Но и не зазывали обратно. У меня куча сомнений, задам хоть какие-то вопросы, может, так будет легче понять… Вам вообще нужен такой сотрудник, как я? Вам не будет мешать мое присутствие теперь?

— Сомневаешься, что я бы промолчал, если бы у меня были претензии к твоей работе? Возвращайся, Лена, если тебе непременно нужно, чтобы я «зазывал». Ты не бесценный работник, тебе еще учиться и учиться. И на твое место я найду другого в течение пяти минут. Но если ты сама захочешь, то лет через десять будешь одним из лучших специалистов в этой отрасли. Это я знаю точно. Но не мне решать, хочешь ли ты им стать.

Вопросов на самом деле было намного больше, но они куда-то исчезли, растворились в еще больших сомнениях, но теперь от работы почему-то далеких. Чтобы не выглядеть глупо, ответила максимально просто:

— Тогда я вернусь.

Он наконец-то улыбнулся, но едва заметно.

— А теперь я что должен сделать? Изобразить бурный восторг?

Я только усмехнулась и покачала головой:

— Можете не изображать. Ладно, я пойду.

— Да ладно уж, сиди. Тут очень хорошие десерты готовят. Или ты перестала любить сладкое?

Пирожное оказалось чуть лучше, чем сексуальная фантазия о красавце-актере. По крайней мере, пленило быстрее и заметнее. Да и Максим Александрович моим обществом не тяготился, подробно отвечал на вопросы — что за это время в фирме происходило. И улыбался — все шире, все искреннее. Ему точно нравилось мое присутствие. Он ничего не предлагал, не намекал, не флиртовал… он просто не мог скрыть, как ему нравится смотреть на меня, поглощающую пирожное.

И именно эта мысль меня огрела. Как будто до сих пор было не очевидно. Эта связь — она двусторонняя, не только я испытываю чувства. Он тоже ко мне привязан — так же сильно или нет, но сам факт налицо. Ему тоже очень важно, чтобы я мелькала где-то по краю его жизни. Не вдумываясь особенно в это желание, не позволяя эмоциям руководить… он тоже испытывает такую же смутную потребность. И нам очень сложно будет работать в одном офисе. Придется общаться через преодоление, через игнорирование ненужного…

Его взгляд становился тяжелее, пристальнее. Мой — беспокойнее.

— Максим Александрович, вы сейчас так смотрите…

— Я смотрю на тебя точно так, как всегда раньше. Не преувеличивай.

— Как раньше?

— Из-за чего ты так разволновалась? Разве я сейчас тебя пугаю?

— Именно это и неправильно! Вы ведь должны пугать!

Напряжение повисло над столом и становилось только ощутимее. Когда мы успели повернуть разговор от офисных мелочей до этого трескучего напряжения?

— Должен. Потому что я не изменился.

— Здесь и правда отлично готовят… — я отвела взгляд в сторону.

— Хочешь еще чего-нибудь?

— Я… я…

— Выбери что-нибудь, я угощаю. Кстати, как дела с родней?

— Спасибо. Терпимо.

— Представляю, как ты радовалась, когда убедилась, что не беременна.

Дыхание сбивалось вместе с резкими сменами тем. Я просто подстроиться не успевала.

— Давайте лучше не будем об этом вспоминать?

— Давай не будем. Зачем ты сейчас так волнуешься? Ты сейчас своим видом меня с последней мысли сбиваешь. Так что. вернешься на работу? Татьяна в декрет собирается, я уже говорил?

— Да… нет… в смысле, за Татьяну я очень рада… Я вернусь, наверное.

— Через месяц всех на курсы хочу отправить… Я уже говорил про курсы?

Мне надо встать и просто уйти. Я ко всему была готова! Но сейчас он был таким, каким никогда раньше не был. Одна капля до растерянности, на грани того. Однако я знала, что растерянным его так и не увижу. Напряжение сжимало уже невыносимо.

— Максим Александрович…

— Лен, поехали прямо сейчас ко мне?

— Нет! — получилось слишком эмоционально.

— Теперь это не будет круглосуточным договором, а только когда сами захотим. Например, прямо сейчас. Решайся.

— Абсурд какой-то!

— Почему? Потому что тебя от одной этой мысли заводит? Я ведь вижу. И тебя, и себя сейчас вижу…

— Потому что это неправильно!

— Лен, а может, тебе нужно как раз неправильно?

— Нет! — я встала. — Вы не знаете, что мне нужно!

— Голос не повышай. Я знаю только то, что ты запуталась. Возможно, ты думала о том, чтобы найти другого мужчину, но эта мысль так и не задержалась в твоей голове. Я прав?

— Нет!

И я ушла быстро, как будто он собирался меня догонять.

Сумасшедшая. Я просто спятившая от гормонов дура! Сейчас я и себе, и ему показала, насколько мне не все равно. Заодно и узнала, что ему тоже.

Первый рабочий день оказался сплошным стрессом. Девчонки, кажется, были искренне рады моему возвращению. Я бы поболтала с ними, даже могла бы придумать какие-то семейные проблемы, которые можно озвучить и тем успокоить последних сплетниц. Но надо идти к нему. Ноги дрожали. И рука дрожала, когда я открывала дверь.

— Можно, Максим Александрович?

— Да, — он только голову поднял, но позы не изменил. — Рад, что пришла. Вчера я слишком давил. Считай, что я просто был не готов к твоему появлению. Я не умею извиняться, скажу только одно — не увольняйся только потому, что вчера я слишком давил.

— X… хорошо. Я, честно говоря, с этим сюда и шла. По крайней мере хочу попытаться тут работать.

— Сбежать всегда успеешь? — он улыбнулся.

— Именно так.

— У Екатерины возьми шаблоны. До конца дня на моем столе должен быть распечатанный рекламный буклет. Двенадцать страниц.

— До конца дня?!

— Я не понял, ты сюда отдыхать явилась?

Вот так все и началось. То есть все как раньше, никаких изменений. Единственное, что сильно отличалось — атмосфера. Когда мы пересекались взглядами, атмосфера тут же начинала давить, даже стены будто сдвигались. Когда он просто проходил мимо, не бросив взгляда — атмосфера растаптывала, а стены сжимались и выдавливали из помещения воздух. Непросто. Но я справлялась.

Но проще не стало и через неделю. Дома, когда я пыталась ласкать себя, никакие актеры в голову уже не шли — только его лицо, только его голос, его холодные распоряжения. Я тут же останавливалась и пыталась отвлечься. С каждым разом отвлекаться становилось сложнее. Я могла погрузиться в работу только в офисе, но там и присутствовал самый раздражающий фактор.

— Елена, вчерашний макет можно выбросить. Там столько косяков, что проще заново сделать.

— Я переделаю, Максим Александрович. А какие ошибки?

— В мой кабинет, объясню.

Ничего необычного — это рабочий процесс. Занырнула следом в кабинет, подошла и уставилась в монитор. Это просто рабочий процесс! Только его дыхание совсем рядом мешает сосредоточиться.

— Вот тут с цветами лажа — посмотри сама.

— О… я просто забыла исправить на этой странице!

— Здесь надо крупнее. Заказчик будет рассматривать с лупой? А клиенты?

Я наклонилась, чтобы проследить за его пальцем. Совсем близко. Невыносимо близко. Я тут же выпрямилась.

— Прямо сейчас переделаю, Максим Александрович.

Но он уловил мою нервозность.

— Все в порядке, Лен?

— Да… конечно.

— На меня смотри. Повторяю — все в порядке?

— Максим Александрович, можно я уже пойду?

Но он поднялся на ноги и двинулся за мной. Я замерла в центре кабинета, сжимаясь от его приближения. Голос спокойный, но с привычной стальной ноткой:

— Что тебе нужно, чтобы определиться? Моральная зацепка? Чтобы я тебя принудил, заставил — так тебе будет проще?

Я старалась дышать глубоко, но постоянно сбивалась с ритма. Зачем он подходит вплотную? Зачем берет меня за плечи? Зачем вынуждает смотреть в глаза? Он наклонился — от знакомого прищура сердце вообще биться перестало.

— От чего тебя так трясет? Давай, соври, что от страха.

— Не от страха… господин.

Легче было бы разреветься и спрятаться подальше от всех волнений. Но на этот раз я решила выбрать не то, что легче. Максим Александрович понял, или это отчетливо прозвучало в том, как я его назвала.

— Сейчас ты пойдешь и запрешь дверь на ключ. Ясно? И если сделаешь это недостаточно быстро — накажу.

Теперь сердце заколотилась так, будто с поводка сорвалось, загремело в ушах и не хотело утихомириваться. Я знала, я все прекрасно понимала — почему послушно иду к двери и поворачиваю ключ. Почему мне даже мысли не пришло ослушаться. Потому что я там, где сейчас должна быть.

Повернулась к нему, щеки уже пылали. А еще даже ничего не началось.

— Сюда подойди.

Я подчинилась.

— Ты пьешь таблетки?

— Да, господин.

— Когда был последний половой контакт?

— С… с вами, господин.

— Чего ты сейчас хочешь? Попроси меня.

Я растерялась окончательно. Легче исполнять, чем попросить прямо! Но выдавила:

— Возьмите меня… господин.