Дженнифер Крузи - Подделка

– Красивое здание, – коротко объяснил Форд, вытягивая стальную ленту. – Люблю наводить порядок.

– Правда? – удивилась Гвен, пытаясь соотнести это с его профессией.

– Уж такая у меня привычка. Записывайте: двадцать семь с половиной дюймов.

Гвен принесла бумагу и записала цифры.

– В ваших привычках восстанавливать старые здания?

– Тридцать два с четвертью, – продолжал Форд. – Нет, и моих привычках – восстанавливать справедливость в мире.

– Вот как? Справедливость?

– И порядок, – добавил Форд. – Где ближайшее стеклянное заведение?

– Стеклянное заведение? – не поняла Гвен.

– Где телефонный справочник? – с бесконечным терпением спросил Форд.

– Знаете, я ведь не идиотка!

– Знаю.

– И даже не уверена, что мне все это нужно.

Форд присел на край стола:

– Тогда почему же вы позволяете им тут хозяйничать?

– Нам нужны деньги, – призналась Гвен. – И очень уж все запущено. Сплошное убожество. Да и Тильда этого хочет. Она здесь главная. Без нее мы пропали бы.

– Почему вы не уедете? – неожиданно спросил Форд, и Гвен, судорожно откинув голову, уставилась на него.

– Уехать?

– Немного отдохнуть.

Гвен даже растерялась.

– Куда мне ехать?

– На Карибское море, на Арубу. Подводное плавание с аквалангом. Иначе говоря, дайвинг.

– Я не умею плавать с аквалангом.

– Я вас научу, – пообещал он, и Гвен обомлела.

– Это мое последнее задание, – продолжал Форд. – Я ухожу на покой и навсегда уезжаю на юг. Поведу яхту на Арубу. Можете присоединиться.

– Акваланг. – Гвен пыталась зацепиться за что-то конкретное. – Разве это не опасно? Много людей гибнет…

– Множество людей умирают в своих постелях, но это не значит, что они боятся лечь на простыни. Кстати, у меня большая яхта. Много места. А сейчас я пойду за стеклом.

– Спасибо, – с трудом выговорила Гвен и, дождавшись, когда он уйдет, села за стойку, посмотрела на девять разноцветных зонтиков и подумала, что больше всего на свете она хочет уплыть с ним.

Нет, это глупость несусветная! Она не может оставить семью, у нее никогда не было ни малейшей склонности к подводному плаванию, и о Форде ей известно только то, что он наемный убийца, который приносил ей коктейли и чинил потолок. Правда, он решил отойти от дел, и она готова забыть прошлое, особенно свое. Но его последним заданием был заказ убить Дэви, а перешагнуть через это почти невозможно. Вошла Тильда с банкой голубой краски. Волосы на ее голове стояли дыбом.

– Что с тобой? – встревожилась она. – Выглядишь так, словно тебя пыльным мешком огрели!

– Нет, ничего, – рассеянно пробормотала Гвен. – И перестань запускать пальцы в волосы! На кого ты похожа! – Тильда безуспешно попыталась пригладить волосы, а Гвен спросила: – Тебе никогда не хотелось остаться дома и принять у меня галерею?

– Нет.

Тильда посмотрелась в стекло двери офиса и снова пригладила волосы.

– Понятно, – протянула Гвен, ощущая невероятное разочарование, хотя знала ответ заранее.

– Потому что у меня заказов на десять лет вперед и я должна рисовать эти чертовы фрески. А почему ты спрашиваешь? Хочешь, чтобы я занялась галереей?

– Нет. Просто не хочу стоять у тебя на пути.

– Никто не стоит на моем пути, – провозгласила Тильда и понесла куда-то свою банку с краской.

«Как я хотела бы сказать то же самое!» – подумала Гвен и представила, как объявляет Форду: «Никто не стоит на моем пути!»

Хотя почему именно Форду? Странно. Скорее уж Мейсону!

– Мейсон, ты хороший человек, но я не хочу, чтобы ты управлял галереей.

Однако если он вытащит их из долгов, семья будет свободна! Пусть получает галерею, если заплатит долги. Мало того, на этих условиях пусть получает и ее!

Дэви, насвистывая, прошел через галерею и исчез в офисе.

Конечно, тогда можно навсегда забыть о подводном плавании. Зато семья будет спасена.

В этом-то и проблема. Как только даешь жизнь ребенку, больше не имеешь права думать и говорить «я» или «мне». Только «мы». Что лучше для «нас». Хотя то, что лучше для «нас», часто невыносимо для «меня». У нее две прелестные дочери и такая же прелестная внучка. Все здоровы, относительно счастливы, любят и поддерживают друг друга. Ей не приходится каждый день ходить на жуткую работу, она может разгадывать кроссворды, когда только заблагорассудится. И никто больше не приказывает ей: «Гвенни, сделай то, Гвенни, сделай это». По крайней мере, последние пять лет. Так что все прекрасно.

Ну, в основном. И хотя, нужно признать, Тони был человеком властным, в нем было и много хорошего. Взять хотя бы секс. Это большая потеря. Она легко переносила целомудренную жизнь, но последние дни на галерею прямо-таки валились мужчины, и неожиданно ее то и дело стали приглашать на ленч. И «Пина колада»! Может, следует хорошенько подумать? Составить план? Ей всего пятьдесят четыре. Мейсон явно ею интересуется. Хороший, порядочный человек, который разбирается в финансах и любит галерею. Не так уж это и глупо!

Гвен закрыла глаза и попыталась представить свою жизнь с Мейсоном.

«Подводное плавание. С аквалангом. То есть дайвинг», – вспомнилось Гвен, и перед глазами возникла голубовато-зеленая вода, яркие рыбки, как на одной из картин Гомера, только настоящие, теплое солнце – и Форд…

О, ради всего святого!

Гвен встала и принялась переносить стулья в офис. Нужно бы пол подмести. Это не требует инструментов. Или особых размышлений.

Из офиса выглянула Тильда с малярной кистью:

– Ты в порядке?

– Сколько можно? Говорю же, в полном! Лучше не бывает.

– Дэви хочет сегодня покрасить фасад. – Тильда кивком показала на офис, где Дэви с сомнением озирал открытую банку с краской, а Надин с хмурым видом заглядывала ему через плечо. – Придется закрыть входные двери.

– Какая проблема? Что, к нам валом валят посетители? – удивилась Гвен. – Не пони…

Входная дверь распахнулась, и на пороге появился пожилой мужчина с темно-рыжими волосами и карими глазами, по казавшийся Гвен странно знакомым.

– Здравствуйте, – нерешительно сказала, она, пытало, вспомнить, где его видела.

– Здравствуй, дорогая, – кивнул мужчина, и на какой-то кошмарный момент Гвен взбрело в голову, что это один из тех, с кем она спала до Тони и кого благополучно успела позабыть. Ему где-то между пятьюдесятью и восемьюдесятью, как раз подходящий возрастной диапазон.

– Я вас знаю? – осведомилась она и поспешно скрестили пальцы, молясь, чтобы он оказался незнакомцем.

– Зови меня Майклом, любимая, – ответил он с таким невинным видом, что Гвен настороженно прищурилась. – Я ищу Дэви Демпси. Такой высокий, волосы темные. Он здесь.

– Дэви? Он в… – И осеклась, потому что мужчина тепло улыбнулся, обошел ее, как неодушевленный предмет, и открыл дверь офиса. – Э… погодите! – крикнула Гвен.

Дэви поднял глаза и окаменел. Гвен тихо ахнула: «Неужели очередной киллер? Да сколько же людей ненавидит этого парня?!»

– Мне следовало бы догадаться, – весело заметил мужчина. – Я в бегах, спасаю собственную шкуру, а ты здесь, в цветнике. Ну и взятка тебе досталась!

– Цветник? – переспросила Гвен.

– Три королевы, – мрачно пояснил Дэви. – Привет, папа.

– Как, черт возьми, ты меня нашел? – прорычал Дэви, сидя напротив отца в комнате Саймона. Непривычно было видеть пустую поверхность стола. Он все время ожидал, что Майкл вытащит колоду и начнет сдавать.

– Этот твой дружок, Саймон. Я звонил ему в Майами пару недель назад. Спрашивал, где ты.

– И он меня выдал, – уточнил Дэви, решив разобраться с Саймоном позднее.

– Пришлось его убедить.

Дэви вздохнул, Это же Майкл. У Саймона не было ни единого шанса.

– А потом пришлось довольно долго добираться сюда, – продолжал Майкл. – У меня были кое-какие обязательства. И «Грейхаунд»[15] – не «Конкорд».

– Ты ехал на автобусе? – поразился Дэви. – На тебя не похоже.

– Временный недостаток в средствах, – признался Майкл с бледной улыбкой.

– Я готов купить тебе гамбургер на бедность. Мой папаша, Уимпи![16]

– Мне нужно залечь на дно, – продолжал Майкл. – Понимаешь, власти выдали ордер на мой арест.

– И это на тебя не похоже, – отозвался Дэви без особого сочувствия – Обычно ты не попадаешься.

– Все дело в женщине, – угрюмо бросил Майкл.

– Как всегда.

– Кто бы говорил! Я вхожу и застаю тебя с тремя. Яблочко от яблони, парень. Ты моя копия.

– Ошибаешься. Я ничего общего с тобой не имею, – заявил Дэви.

Майкл рассмеялся:

– Ты прав. Ничего общего. Потому что ты и есть я. Из всех моих детей, мальчик, наследник ты один.

– Ну конечно, мне всегда хотелось завладеть двумя колодами крапленых карт и свистулькой.

– Возьми хоть Софи, – разглагольствовал отец, словно не слыша. – У нее прямо-таки врожденный талант. Посмотрит на тебя своими огромными карими глазами – и может делать с тобой все что угодно. Но у нее никогда не лежало сердце к таким делам.

– Потому что она порядочный человек.

«И потому что она безмерно доверчива, о чем тебе, конечно, хорошо известно».

– А вот малышка Эми, наоборот, обожает такие штучки. Да только способностей ей Господь не дал. Зато ты… ты просто рожден для этого! И талант, и характер, да что там, ты мог бы перещеголять меня…

– Не утруждай себя, – бесцеремонно оборвал его Дэви. – Взгляни на себя, ты, великий! В шестьдесят лет не иметь ни дома, ни семьи, бегать от закона, воровать по мелочам, чтобы заплатить за мотель… Это твое представление о величии?

– Зато не скучно. Я живу, а не загниваю. Действие, дорогой, действие, как говорил Ник Грек.

– Ну да, именно так он и сказал, когда окончательно разорился, состарился, упустил все шансы и существовал игрой в покер на грошовые ставки, – отрезал Дэви. – Перед тем как умереть в нищете. Ты так хочешь жить? Валяй.

– Все-таки это жизнь. И это лучше, чем сидеть на собственной заднице, завидуя тем, кто живет как надо, зарывать в землю свой талант да лизать задницу гребаному ФБР. Признайся, ты скучаешь по настоящему делу. И не говори мне, что это не так. Интересно, как ты развлекаешься в последнее время, Дэви, мальчик мой? Собираешь ромашки?

– Не твое дело. И убери руки от Гуднайтов. Отдельно предупреждаю тебя насчет Гвен. У нее есть порядочный приятель с деньгами и серьезными намерениями. Держись от нее подальше.

– Ах, это не для нее, – покачал головой Майкл. – Женщины вроде Гвен Гуднайт не слишком ценят порядочных.

– Она достойна такого, на которого можно положиться. И это не ты.

– Она достойна такого, с кем можно хорошо провести время. А для этого лучше меня не найти. Кроме того, она не может ни на кого положиться. Никто не может. Ты рождаешься один и умираешь в одиночестве. Так что тебе следует познать себя, Дэви, потому что кроме тебя это никому не удастся сделать.

– Я знаю себя, – мрачно объявил Дэви, – и поэтому счастлив.

– И это после всего того, чему я тебя учил! – грустно вздохнул Майкл. – Сколько раз тебе было говорено: за карточным столом легко разорить того, кто не понимает своей силы и своей слабости. Взгляни на себя: притворяешься невесть кем, губишь свой дар. Хорошо еще, что я вовремя появился.

– Ну как же, – взорвался Дэви, – мы все на седьмом небе от твоего появления! У меня для тебя хорошие новости: мы с Софи и Эми вышли из игры, так что на нас не рассчитывай.

– Значит, вы больше не живете, – упорствовал Майкл. – Я не слишком беспокоюсь, потому что хорошо тебя знаю. Тебе нужен риск.

– Интересно, зачем ты приехал? С какой-то целью? Или просто вывести меня из терпения?

– Заглянул к тебе по пути к Софи. Очень хочется увидеть внука, – сообщил Майкл, развалясь на стуле.

Дэви представил, в какой ад превратит отец жизнь Софи: утраченный покой, скандалы в семье, навеки погубленная репутация, полный крах жизни в маленьком городке, где люди никогда ничего не забывают… и все это, не говоря о финансовом ущербе, который непременно нанесет Майкл.

– Только через мой труп.

– Каждый человек имеет право видеть своего внука! – вознегодовал Майкл. – Софи будет мне рада. Я слышал, она назвала его в мою честь.

– Она назвала его «Демпси», и это совсем не обязательно в твою честь. И последуй моему примеру, держись от нее подальше. Она ведет порядочную, тихую, законопослушную жизнь, и не хватало только, чтобы мы все испортили. Все, спектакль окончен. Ты немедленно уберешься отсюда.

– А я думал поехать вместе с тобой, – бросил Майкл, не вставая. – В этот уик-энд. Воссоединение семьи. Заодно сможешь удерживать меня в рамках.

– Ты не знаешь, где она живет, – внезапно успокоился Дэви.

– А вот и знаю! Здесь, в Огайо.