— И правда, скоро ты меня разоришь! — сказал герцог, все еще смеясь. — Не знаю, чего ты заслуживаешь!

— Сэр, вы ведь не отошлете меня назад к отцу и мистеру Снейпу? — взволнованно спросил Том.

— Нет, нет, одного отъезда для тебя будет мало! Успокоившись, Том благодарно улыбнулся и снова стал с аппетитом уплетать свой обед.

Когда тот ушел спать, сославшись на чудовищную усталость, герцог сжег письма своего кузена и послал прислугу за бумагой, чернилами, перьями и сургучом. Все было принесено, разожжен огонь, жалюзи опущены, и он сел писать письма. Первое было адресовано Мэтгыо в Оксфорд, и не отняло у него много времени. Он запечатал его сургучом, надписал адрес и уже собирался чиркнуть в одном из углов свое имя, когда спохватился, снова распечатал конверт и дописал постскриптум: «Боюсь, тебе придется заплатить несколько грошей за эту историю, — писал он улыбаясь, — но мне этого не хватит, чтобы отправить его беспошлинно. Надеюсь, ты не пожалеешь об этом!» Затем он капнул свежим сургучом, припечатал печаткой, отложил в сторону и написал на новом листке: « Белая Лошадь, Бэлдок. Мой дорогой Гидеон…»

Здесь письмо неожиданно было прервано, потому что герцогу пришло в голову, что он быстрее увидится со своим дорогим Гидеоном, чем дойдет его письмо. Однако, покусав задумчиво перо, он решил, что читать ему нечего, спать не хотелось, поэтому он все же напишет Гидеону. Кроме того, слишком сильно было желание поделиться с Гидеоном некоторыми забавными новостями. А так как описание скачки Тома и ее последствий займет несколько страниц, то Гидеону придется выложить кругленькую сумму на почте за привилегию получить письмо от своего благородного родственника, а это явится отличной местью за попытку напугать более слабого и младшего леденящим кровь романом. Герцог тихо рассмеялся, обмакнул перо в чернила и не стал тратить время на объяснение этого Гидеону. Он подробно остановился на юмористическом описании путешествия на перекладных и в самых возвышенных выражениях, которые пришли ему на ум, заверил своего кузена, что успел сразить внушительных размеров дракона в виде отпетого негодяя, которого он обхитрил, обдурил и оставил умирать в притоне воров и злодеев, от коих ему удалось сбежать. Он представлял, как Гидеон будет смеяться, читая эти строки, и улыбнулся сам. «А если ты удивишься, мой любезный Гидеон, — продолжал он письмо, — почему я решил написать и сообщить тебе все это, когда намереваюсь возвратиться в Лондон завтра же, то должен доложить тебе также, что я стал воспитателем молодого мальчика, чей живой ум подсказывает ему подобные развлечения, и у меня буквально не оставалось ни одной свободной минуты за последнюю неделю, чтобы нанести визит в твои апартаменты».

Затем он во всех подробностях расписал скачки задом наперед, перечислил всех действующих лиц, включая портного, владелицу кондитерской, сторожа и трех фермеров, и уже собирался закончить письмо, как вспомнил еще кое-что, чем хотел поделиться с Гидеоном. «Если же ты никогда обо мне больше не услышишь, то знай, что я покинул страну вместе с прекраснейшим созданием, которое когда-нибудь встречал в своей жизни. Увы, должно быть, новость о моей помолвке уже появилась в „Газетт“! Если бы я мог описать тебе свою возлюбленную… но никакими словами не передать ее красоту. Мое сердце было поражено с первого же взгляда. Навсегда преданный тебе, Адольф».

Он запечатал письмо, надписал его, отметив про себя, что оно несомненно приведет Гидеона в аукционный зал при первой же возможности. Был еще ранний вечер, и гул голосов в пивной слабо доносился до герцога. Он как раз раздумывал, не пойти ли ему поразвлечься, как в дверь постучали, вошел слуга и, окинув его взглядом, любопытным и одновременно неодобрительным, сообщил, что внизу его ждет какая-то молодая особа.

— Во всяком случае, — добавил он, — я не знаю, кто это может быть, поскольку кроме вас никого похожего на описание, данное ею, здесь нет.

— Молодая особа? — эхом повторил герцог. — Вы верно ошибаетесь! — Неожиданное подозрение заставило его покраснеть. — Боже мой!

Слуга следил за его смущением с явным удовольствием.

— А! И она не хочет уходить, хоть я и сказал ей!

— Я спущусь! — поспешно проговорил герцог, направился к лестнице и заглянул вниз. Там на стуле, с саквояжем на коленях и еще одним возле ног, сидела Белинда, ее очаровательное личико выглядывало из голубой шляпки, а пальто было наглухо застегнуто на белой шейке. Перед ней с выражением явной враждебности стояла миссис Эплбай.

Какой-то инстинкт подсказал герцогу, что у него будут неприятности. Благоразумный человек вернулся бы тот час в свою комнату, отрицая всякое знакомство с посетительницей, и позволил бы миссис Эплбай избавиться от нее, что удалось бы очень скоро. Но герцог имел либо слишком мало благоразумия, либо слишком много благородства, чтобы поступить подобным образом. Он спустился вниз.

Обе дамы подняли головы, одна из них приветствовала его ослепительной улыбкой, а другая — словами негодования.

— О, сэр, пожалуйста, я должна была прийти, — сказала Белинда.

— Эта молодая девушка, сэр, — мрачно заявила миссис Эплбай, — кажется, знает вас, хотя не называет вашего имени! И я собираюсь заметить вам, сэр, что мой дом всегда был респектабельным, и подобных вещей я не потерплю!

— О, тише, миссис Эплбай! — взмолился герцог. — Я знаком с этой леди!

— О, в этом-то я не сомневаюсь, сэр! Герцог пытался мысленно отыскать объяснение, способное удовлетворить хозяйку гостиницы, и смог найти только одно.

— Она — сестра Тома! — сказал он, отчаянно надеясь, что Белинда не станет отрицать этого. — Она ищет его!

Белинда, словно уловив смысл его слов, кивнула и улыбнулась миссис Эплбай.

— Действительно? — спросила хозяйка. — Тогда, возможно, вы соблаговолите сказать мне, какое у вас дело, мисс!

— Найти Тома, — радостно повторила Белинда.

— Никогда еше не слышала такой выдумки, за всю свою жизнь! — сердито воскликнула миссис Эплбай. — Вы похожи на него не больше меня! Сэр, вы должны знать…

— И я принесла с собой все свои веши, потому что не смею вернуться назад. Может, вы позаботитесь обо мне, сэр? — добавила Белинда, обращая свой пламенный взгляд на герцога.

— Но только не в моем доме! — заявила миссис Эплбай без колебаний.

К тому времени маленькая аудитория, состоявшая из слуги-буфетчика, коридорного, бармена и двух горничных, собралась в зале, и герцог, со скорбью обнаруживший себя в центре внимания, сказал:

— Пожалуйста, поднимитесь в апартаменты, мисс… мисс Мэмбл! И вы тоже, миссис Эплбай! Я хочу поговорить с вами наедине!

Белинда с готовностью встала. Герцог взял у нее вещи, и миссис Эплбай, поинтересовавшись, есть ли у слуг другие дела, кроме как стоять, разинув рот, добавила, что никакие объяснения не примирят ее с пребыванием Белинды в гостинице. Но когда Белинда и герцог стали подниматься по лестнице, она тоже последовала за ними, продолжая свой угрожающий монолог. Герцог проводил Белинду в комнату, поставил ее вещи и плотно прикрыл дверь. Потом он повернулся к миссис Эплбай. Эта сомневавшаяся леди тут же разразилась речью. Если, заявила она, мистер Руффорд имеет хоть малейшую надежду оставить эту девицу под ее крышей дольше, чем на час, то он очень ошибается! После всего происшедшего задень она ожидала чего-нибудь подобного, но ребячьи шалости — это одно, а такие выходки — совсем другое.

— Миссис Эплбай, — прервал ее герцог, — неужели вы всерьез полагаете, что я питаю хоть какие-то неблаговидные надежды по отношению к этому ребенку? Она ведь едва переступила порог школы!

— Я ничего не знаю о ваших намерениях, сэр, — возразила миссис Эплбай, — но ее-то — достаточно ясные, и я не сдам ей комнату в своем доме!

— Тогда я уступлю ей свою и буду спать на диване в гостиной, — спокойно сказал герцог.

Миссис Эплбай даже потеряла дар речи.

— Вы не можете, — продолжал герцог, — выгнать ребенка на улицу в этот час. Я просто уверен, что вы слишком хорошая женщина, чтобы поступить так.

— Пусть она идет туда, откуда пришла! — разгневанно произнесла миссис Эплбай.

— Но это совершенно невозможно. Видимо, мне придется рассказать вам всю историю от начала до конца.

После этого он заговорил, сам изумляясь своим словам и повергая миссис Эплбай в еще большее удивление, сочиняя о двух ничего не подозревавших персонах — Белинде и мистере Томасе Мэмбле — красочную и фантастическую историю, в которой действовали нарушающие свои обязанности опекуны, жестокие отчимы и ужасные преследования. Он представил себя в роли тайного посланника, но, не найдя веской причины для появления «посланника» в Бэлдоке, наплел что-то об убежище. Он рассказывал так загадочно, что вконец сбитая с толку миссис Эплбай сдалась и сказала, что Белинде, возможно, подойдет маленькая спальня в глубине дома, только на одну ночь, но и то не потому, что поверила хоть одному слову мистера Руффорда, а потому, что считала себя не совсем уж безжалостной женщиной.

Герцог, совершенно обессилев от упражнений по развитию воображения, обтер платком взмокший лоб, как только миссис Эплбай отправилась приготовить комнату, и вошел в свою гостиную.

Он обнаружил, что Белинда, сняв шляпку и пальто, расположилась в кресле возле камина и жевала одно из яблок, которые Том оставил в корзинке на столике. Она приветствовала своего господина с ангельской улыбкой и сказала:

— Какая она несговорчивая! Она позволит мне остаться здесь, сэр?

— Да, на сегодня, — ответил он, — но я не пойму, почему вы пришли? Что вы хотите от меня?

Она взглянула на него с удивлением и легким упреком.

— Но вы же сказали, что, возможно, возьмете меня с собой! — напомнила она.

Герцог, ясно увидевший разверзающуюся у его ног бездну, ответил сдавленным голосом:

— Действительно? Да, но… я не могу взять вас с собой!

— Не можете? — с сожалением проговорила Белинда. — Тогда что же мне делать, любезный господин?

— Милая девушка, как я могу дать вам совет? — запротестовал Джилли. — Я ведь даже не знаю, почему вы уехали от своего дяди!

— О, он не мой дядя! — беспечно воскликнула Белинда.

— Не ваш дядя? Тогда он ваш опекун, так?

— Он обещал им стать, — согласилась Белинда, — но никогда ничего не давал мне из обещанного, а кроме того, мне совершенно не нравится та ужасная маленькая гостиница, да и не будет он больше моим опекуном. Я думала, что вы могли бы им стать, — добавила она доверительно.

— Нет, — твердо произнес герцог, — это совершенно невозможно.

Белинда вздохнула, но казалась смирившейся с постигшим ее разочарованием. Она снова откусила от яблока и с ожидающим выражением посмотрела в глаза герцогу.

— Ливерседж знает, что вы пришли ко мне? — потребовал он ответа. Она покачала головой. — Но как вам удалось убежать незамеченной? И как вы доехали до Бэлдока? Не проделали же вы весь путь пешком?

— О, нет! Я дошла только до тракта, и какой-то добрый джентльмен подсадил меня в свой экипаж, — объяснила Белинда. — Он сказал, что был бы рад отвезти меня к себе домой, да только его жене это не понравится. Должно быть, она такая же несговорчивая леди, как та, внизу. Видимо, леди все такие. Джентльмены мне нравятся больше.

Герцог не сомневался в ее словах. Однако он воздержался от комментариев, а только переспросил:

— Как вам удалось убежать оттуда?

— Ну, у дяди Свитина болела голова, он пошел прилечь, а все остальные отправились в пивную. Да и мистеру Миммзу было на меня наплевать, потому что он не водится с женщинами.

— Понятно. Но почему вы убежали? Может быть, Ливерседж обвинил вас в том, что произошло днем в гостинице? Может, он рассердился на вас?

— О, да! Он сказал, что жалеет, что связался со мной, потому что я слишком глупа, чтобы быть ему полезной, и пригрозил, что отправит меня назад, к миссис Филлинг! — ответила Белинда, и глаза ее наполнились слезами.

— Не плачьте, прошу вас! — взмолился герцог. — Кто такая миссис Филлинг?

— Она очень сердитая женщина, плохо обращается со мной и скорее всего отправит меня в тюрьму.

Герцог, знавший по опыту, как легко Белинда плачет, завороженно следил, как огромные капли стекали по ее щекам, нисколько не нарушая общей красоты, и сердцем понимал, почему Мэттью поддался ее чарам.

— Не надо плакать! Уверяю, никто не отправит вас в тюрьму.

Белинда послушно перестала плакать.

— Нет, отправит, сэр, потому что я нарушила соглашение.

Для герцога многое начало становиться ясным.

— Вас определили в ученицы к миссис Филлинг?

— Да, я училась изготовлять шляпки, но мистер Ливерседж тогда мне сказал, что если я уеду с ним, то буду жить, как леди, у меня будут пурпурное платье и кольцо на пальце. Поэтому я поехала с ним, жила у миссис Доверхорт, но мне совершенно не понравилось в Оксфорде, и теперь я думаю, что мне больше не хочется жить с мистером Ливсрседжем. Но я не смею вернуться в Бат, потому что миссис Филлинг может не только отправить меня в тюрьму, но и побить.