Джорджетт Хейер - Подкидыш

— Хорошо, не будем сейчас об этом! Что произошло, когда вы сказали этому щеголю, что хотите колечко?

— Ох, это было так печально! — воскликнула она, ее глаза наполнились слезами. — Он сказал, что нам следует войти в магазин, и предложил свою руку, и я уверена, что не заметила мистера Клитро, потому что зачем бы мне?

— Подождите-ка! — взмолился герцог. — При чем тут мистер Клитро? Когда вы с ним встретились?

— Да ведь тогда же, сэр! Он стоял на другой стороне дороги, хотя я его не замечала, потому что он довольно стар, вы знаете, и совсем не красив. Он налетел на нас и принялся оскорблять любезного джентльмена и сказал, что мне не следовало ходить с ним. Но я бы все равно пошла бы с ним, только он ушел, покраснев как помидор! Я подумала, что с его стороны это так малодушно! А потом мистер Клитро спросил меня, где я живу и сколько мне лет и всякие другие вещи.

— Ну уж, это называется наглость! — провозгласил Том. — Тебе надо было послать его к черту, да только клянусь, что ты этого не сделала!

— О, нет, как же я могла? Я сказала ему, что нигде не живу, но что я остановилась с вами, сэр.

Она очаровательно улыбнулась герцогу, пока говорила, и хотя он нашел невозможным сердиться на столь прелестную и столь простодушную особу, ему было нетрудно воздержаться от ответной улыбки.

— Вы сказали ему, что я очень добрый джентльмен, Белинда?

Она кивнула, встряхнув локонами.

— Конечно, да! — заверила она его. — А он сказал что хотел бы встретиться с вами.

Герцог вздрогнул.

— Не сомневаюсь в этом! Хотелось бы верить, что его желание никогда не осуществится!

— О, да, он смертельно скучный! — согласилась Белинда. — Кроме того, я сказала ему, что вы уехали и оставили меня, так что он знал, что не может с вами встретиться.

Герцог обхватил голову руками.

— Белинда, Белинда, если я скорейшим образом не передам вас в безопасные руки, я предвижу, что в Англии едва ли останутся города, где бы я посмел появиться еще раз! Итак вы сказали ему, что я вас бросил! А что потом?

— Потом он сказал, что возьмет меня к себе домой и даст кое-что получше шелкового платья или колечка на палец. И он сказал, что его сестра с радостью обо мне позаботится. Таким образом, я вернулась сюда с ним, сэр, забрала свои коробки, И он отвез меня к себе домой. Но я не думаю, что мисс Клитро была сколько-нибудь рада, потому что мне она показалась очень сердитой. Однако она сказала, что я могу остаться, и дала мне поесть фруктов, а также носовой платок, чтобы я его подрубила, и велела делать ровные стежки. Но мне нет дела до носовых платков, так что когда пришел мистер Клитро, я спросила его, что он хотел мне дать, потому что мне очень бы хотелось это иметь. И я думала, что это должно быть что-то просто великолепное, сэр, потому что он сказал, что оно лучше, чем шелковое платье! Только это было обыкновенное надувательство! Он дал мне только Библию!

Выражение ее лица сделалось таким непримиримо обиженным, что заставило ее измученного покровителя расхохотаться.

— Моя бедная Белинда!

— Ну, я думаю, это было не так уж хорошо с его стороны, сэр! Гадкая шутка! Так что я сказала, что у меня уже есть Библия, а потом я подумала, что вы вполне могли уже вернуться, и я решила вернуться сюда, чтобы найти вас. И только представьте себе, они не позволили мне! О, они так и сказали!

— Но чего же они от тебя хотели? — спросил Том.

— Не знаю, потому что я слушала вполуха. Я понимала, что должна убежать, и ждала только, когда они отправятся спать, но по счастливой случайности они ушли не то на званый обед, не то на молитвенное собрание? В общем, что-то в этом роде, я не очень вникала. Я ничего не сказала, только улыбнулась и заставила их подумать, что останусь, и как только они ушли из дома, я выскользнула, пока поблизости не было слуг, и вот — вернулась в гостиницу. О, пожалуйста, сэр, я еще не ужинала.

— Позвони в колокольчик. Том, и закажи обед для Белинды, — попросил герцог. — Я пойду поищу расписание карет!

— О, мы уезжаем сейчас? — просияла Белинда.

— Нет, завтра, дурища! — буркнул Том.

— Немедленно! — объявил герцог, направляясь к двери.

— Что? — закричал Том. — Ох, здорово, сэр! Куда мы поедем?

— Туда, где нас не достанет мистер Клитро! — ответил герцог. — С констеблями и мировыми судьями я еще могу иметь дело, но не с мистером Клитро, это уж я точно знаю!

Он вернулся к своим подопечным через полчаса с сообщением о том, что они отправятся в Эйлесбери в наемном фаэтоне. Белинда, наслаждаясь отменной трапезой, приняла это известие спокойно, но Тома это разочаровало, и он потребовал, чтобы ему сказали, зачем они должны ехать в такое неинтересное место.

— Потому что я узнал, что от Эйлесбери идет карета до Рединга, — ответил герцог. — Завтра мы можем сесть на нее, а из Рединга мы могли бы нанять лондонский дилижанс до Бата.

— Было бы элегантнее путешествовать в почтовой карете, — мечтательно сказала Белинда.

— Это было бы не только элегантнее, это было бы гораздо удобнее, — согласился герцог. — Это также было бы гораздо дороже, а сегодня мне пришлось потратить столько, что скоро в моих карманах будет гулять ветер.

— Ладно, мне больше нравится ехать в дилижансе! — заявил Том со сверкающими глазами. — Я поеду на крыше и заставлю возницу дать мне поводья! Мне всегда хотелось управлять экипажем! Я погоню с такой скоростью! Вот будет здорово, если мы опрокинемся!

Эта приятная перспектива заставила всех от души рассмеяться. Герцог послал Тома упаковать вещи, от всего сердца надеясь, что на свете не найдется возницы, который бы доверил ему вожжи.

Пока в Хитчине происходили эти волнующие события, мистер Ливерседж все так же бесплодно стучался в дверь капитана Вейра. Он получил доступ в комнаты к тому времени, когда герцог и двое его подопечных отправились в нанятом экипаже из постоялого двора «Солнце» в Эйлесбери. Джин, которым так обильно снабдил его Рэгби, заставил мистера Ливерседжа дурно себя чувствовать; а после ночи, проведенной на полу в кухне, он жаловался на то, что у него болит шея. Заверения Рэгби, что петля его быстро вылечит, были приняты им с глубоким возмущением. В течение нескольких минут он разглагольствовал с величайшим достоинством, но без толку. Рэгби посоветовал ему заткнуться и побыстрее побриться, потому что капитан, разумеется, откажется посадить с собой рядом в коляску мошенника с такой физиономией. Мистер Ливерседж сказал, что у него нет ни малейшего желания усаживаться рядом с капитаном.

— В самом деле, — добавил он хитро, — чем меньше я буду видеть молодого человека, которого нахожу крайне несимпатичным, тем больше я получу удовольствия!

— Захлопни пасть и делай, что я тебе говорю! — приказал Рэгби.

— Мне кажется непостижимым, — сказал мистер Ливерседж, беря бритву и презрительно ее разглядывая, — что джентльмену пришло в голову нанимать такого вульгарного типа.

— Нечего нахальничать! — рявкнул на него Рэгби. К тому времени, когда капитан был готов отправляться в путешествие, мистер Ливерседж не только побрился, но и выпил чашку крепкого кофе, который придал ему достаточно сил, чтобы приветствовать хозяина с похвальной учтивостью. Его оптимистический темперамент заставил его рисовать неожиданные и приятные повороты в отношениях с капитаном, вместо того, чтобы тратить время на ожидание мрачной расплаты. Денек был отличный, и прохладный воздух освежил его. Не прошло много времени как он уже говорил комплименты капитану Вейру по поводу его лошадей и его умения обращаться с поводьями.

— Чертовски любезно с вашей стороны! — сардонически отозвался Гидеон. — Вы, несомненно, знаток!

— Да, — кивнул мистер Ливерседж, плотнее обертывая ноги пледом. — Думаю, меня можно так назвать, сэр. Вы должны знать, что много лет назад я работал в конюшнях у одного выдающегося кучера — верх совершенства, в самом деле! Начав с низов, я быстро получил повышение, и это дает мне возможность безошибочно судить о лошади и кучере.

Гидеон был заинтересован.

— Вы были конюхом? А что потом?

— С течением времени, сэр, я достиг того, что было тогда пределом моих желаний. Я стал лакеем.

Гидеон с любопытством взглянул на него.

— Почему вы оставили это занятие?

Мистер Ливерседж махнул рукой.

— По различным причинам, сэр, по различным причинам! Можно сказать, что оно не давало размаха человеку широких взглядов. Мои идеи не умещались в его границах. В самом деле, если бы меня оценили по заслугам, сегодня я не был бы в вашей компании, ибо, уверяю вас, дело, которым я был занят влоследнее время, совершенно не удовлетворяет моим вкусам — оно, право, мне отвратительно! Но необходимость, мой дорогой сэр, не принимает во внимание чувствительность натуры!

— Вы — отъявленный мошенник, сэр, — подытожил Гидеон.

— Милорд, — возразил мистер Ливерседж, — я не согласен с употреблением этого эпитета! Отъявленный мошенник, с вашего позволения — это мошенник от природы, который не чувствует раскаяния из-за своего мошенничества. Со мной же совсем по-другому, уверяю вас. Например, мои чувства были истерзаны из-за того затруднительного положения, в котором оказался ваш благородный родственник — самый дружелюбный молодой человек, которому мне чрезвычайно неприятно было причинять неудобства!

— Мерзавец, вы бы убили его, согласись я с вашими рассуждениями! — воскликнул Гидеон.

— А вот в этом случае, — твердо заявил мистер Ливерседж, — ответственность, капитан Вейр, целиком лежала бы на вас.

При этих словах Рэгби, который сидел позади них, прислушиваясь к разговору, вмешался в него, чтобы умолять своего хозяина остановить лошадей, чтобы он мог иметь удовольствие поколотить мистера Ливерседжа.

— Нет, — сказал Гидеон. — Я предпочитаю передать его в руки закона, как велит долг.

— Я убежден, — заявил мистер Ливерседж, — что когда я верну вам вашего родственника, к чему я стремлюсь всей душой, вы измените свое некрасивое намерение, сэр. Неблагодарность — это порок, который я ненавижу!

— Мы сначала послушаем, что скажет мой родственник об этом, — мрачно ответил Гидеон.

Мистер Ливерседж, который хорошо представлял, что сорокавосьмичасовое пребывание в темной камере не может породить в жертве чувство снисходительности, удрученно замолчал.

Но его подвижный дух не мог долго находиться в угнетении, и к тому времени, когда Гидеон сделал остановку, чтобы переменить лошадей, он вполне оправился, чтобы угостить его занимательной историей. Пока Рэгби выпрашивал у конюхов двух лошадей попроворнее и отдавал необходимые распоряжения по поводу лошадей капитана, которых надо было отправить назад, в Лондон, он прикидывал свои шансы на побег но при всей своей оптимистичности должен был признать, что они невелики. Однако он горячо верил в Провидение и не мог не чувствовать, что Провидение вмешается в его участь до окончания путешествия. Он еще не открыл местонахождение герцогской тюрьмы, и его к этому не принуждали. Капитан Вейр считал само собой разумеющимся, что он отведет их туда. После раздумий мистер Ливерседж уныло признал, что если только не произойдет что-то непредвиденное, ему придется так и поступить.

На его взгляд, они слишком быстро добрались до Бэлдока — и без малейшего признака вмешательства Провидения. Капитан Вейр направил лошадей на середину широкой улицы, пустил их шагом и сказал:

— Теперь вы можете указать мне направление, мистер Ливерседж. Если только вы не предпочитаете, чтобы я спросил дорогу к ближайшему магистрату? Мне все равно.

Мистер Ливерседж был раздражен этим замечанием.

— Я удивлен, сэр, ваше заявление — лживо! Вам не все равно — и не может быть все равно благородному джентльмену с чувствительной душой! Я убежден, что вам вовсе не выгоден шум вокруг этого дела! В сущности, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что и вы, и ваш благородный родственник будете у меня в долгу, если я все устрою так, чтобы никто не узнал об этом. Подумайте о том, что получится в результате, если вы будете вынуждены обратиться к закону! Не только его сиятельство будет…

Он остановился, так как стало очевидно, что капитан Вейр его не слушает. Он внимательно вглядывался в приближающуюся открытую двуколку, как вдруг резко остановил лошадей.

— Мэтт! — прогремел он и в следующее мгновение заметил, что рядом в кузеном Мэттью в двуколке сидит Нитлбед. — Боже милостивый!

Юный мистер Вейр, которого окликнули таким пугающим тоном, подпрыгнул, как будто в него выстрелили, и натянул вожжи.

— Гидеон! — выдохнул он. — Ты здесь? Что-то случилось с Джилли! Что-то должно было случиться, потому что… о, мы не можем разговаривать здесь, на дороге!

— Да, что-то действительна случилось с Джилли, — ответил его кузен. — Но какого черта ты здесь делаешь, и что тебе об этом известно?

Мистер Вейр выглядел крайне жалко.