— Садись, Джилли, — сказал лорд Лайонел, подойдя к камину и заняв любимое кресло пред ним.

Это приказание прозвучало не так жестко, как бывало прежде, когда произносилось с сильным выделением каждого слова: «Встать прямо и сцепить руки за спиной!» Но перспектива сидеть на низком стуле перед высоким креслом — так что дядя будет нависать над ним — совсем не вдохновляла. Тревожные предчувствия герцога усилились, и он, хотя и с видимой неохотой, сел у камина.

Лорд Лайонел, не включавший нюханье табака в разряд вульгарных и опасных привычек, взял большую понюшку из своей табакерки и с треском захлопнул ее.

— Знаешь, Джилли, — сказал он, — письмо твоего дядюшки пришло в удивительно подходящее время.

Герцог быстро поднял на него глаза.

— Да, сэр?

— Да, мой мальчик. Меньше чем через год ты достигнешь совершеннолетия; нам нужно подумать об устройстве твоей жизни.

Герцог почувствовал, как у него заныло в животе. Он продолжал внимательно взирать снизу на своего дядю.

— Да, сэр?

Впервые в жизни лорд Лайонел, казалось, не хотел сразу переходить к делу. Он опять открыл табакерку и сказал:

— Я всегда делал для тебя все, что мог, мой мальчик. Возможно, иногда ты думаешь, что я слишком суров по отношению к тебе…

— О нет! — слабо возразил герцог.

— Ну что же, я счастлив слышать это. Потому что я очень тебя люблю, Джилли, и всегда любил. Должен без преувеличения сказать, что, за исключением твоего здоровья и недостаточной живости, ты не причинял мне никаких беспокойств.

Герцог, чувствуя, что от него ожидают радостного отклика промямлил:

— С-спасибо, сэр!

— Я не говорю, что ты умен и рассудителен, как хотелось бы, — поспешил добавить лорд Лайонел, сглаживая свою нежность, — или что у тебя нет никаких недостатков, но в целом, я думаю, твой бедный отец, если бы дожил до сегодняшнего дня, остался бы доволен своим сыном, — тут дядя опустил взгляд и пальцы в табакерку.

Джилли никак не мог придумать, что ответить на дядину тираду. В комнате воцарилась напряженная тишина. Наконец лорд Лайонел сам нарушил ее:

— Твой отец поручил мне опекать тебя, — начал он мягко. — И мне кажется, я могу с полным основанием сказать, что поступал именно так, как он сам бы поступил на моем месте. Я крестил тебя, и ты получил имя Адольф, — добавил дядя, и в его тоне просквозило недовольство, — хотя это одно из тех новых имен, которые я терпеть не могу. Впрочем, это не имеет значения, и ты знаешь, я никогда не называю тебя этим именем. Я не позволял твоему дяде Генри вмешиваться в твое воспитание и образование, хотя он и был одним из твоих попечителей. Я ничего не имею против моего брата, не сомневаюсь, что его принципы очень хороши для его собственных сыновей, но я не одобряю их, и твой отец тоже бы их не одобрил. Я жалею, что Генри был включен в попечительский совет. Но поздно сейчас говорить об этом. Думаю, что знаю, как обращаться с собственным братом. Герцог, безмолвно слушавший дядю, не мог не согласиться с ним, но не было никакой необходимости подтверждать это. Поэтому он из вежливости издал лишь одобрительное мычание. — Нет причин, почему с тобой нужно разговаривать, как с ребенком, Джилли, — продолжал лорд Лайонел. — Я не буду скрывать от тебя, что я невысокого мнения о суждениях твоего дядюшки! Ты должен знать, что он никогда не разделял наших с твоим отцом умонастроений, как это следовало бы по-братски. А когда он женился на этой глупой женщине… Но я не хочу даже обсуждать эту тему! Уж раз он соединил свою судьбу с женщиной из ханжеской семьи методиста и воспитывает своих детей так, что те не могут придумать ничего лучшего, как испортить чудесную лужайку, которую культивировали на протяжении последних пятидесяти лет, я не буду возмущаться. Тут уж ничего не исправишь. Тем не менее, знай, что я с самого начала предсказывал ему все, что произойдет дальше. Но Генри никогда не прислушивался к советам людей, которые немного умнее, чем он. Надеюсь, ты не окажешься таким же, Джилли.

Герцог заверил его, что будет стараться.

— Ну хорошо, думаю, я внушил тебе правильные идеи, — с удовлетворением отметил лорд Лайонел. — Но все это не имеет никакого отношения к тому, что я собираюсь тебе сказать, — он перевел тяжелый взгляд на подбородок Джилли и некоторое время помолчал. — Я говорю о твоей женитьбе, Джилли — наконец резко сказал дядя.

Герцог удивленно посмотрел на него.

— О моей женитьбе, сэр?

— Здесь нечему удивляться, — ответил лорд Лайонел. — Думаю, тебе прекрасно известно, что я уже предпринял кое-какие шаги. Я не делаю секретов из обыкновенных дел. И поскольку я обеспокоен твоим будущим счастьем и удобством так же, как и очень важным вопросом продолжения рода, я был очень осмотрителен в выборе невесты для тебя. Она должна быть не только хорошего происхождения, но и суметь внести гармонию в вашу совместную жизнь. В этом вопросе, как видишь, я учитывал все современные требования, о которых ты мне постоянно твердил. У меня есть несколько девушек на примете, но мне кажется, что они тебе не подойдут. Я все больше склоняюсь к мысли, что, как только достигнешь совершеннолетия, ты должен жениться на леди Хэриет Престижн. Герцог вскочил со стула и взволнованно произнес:

— О, я знал об этом! Но пресечению нашего рода ведь ничего не угрожает, сэр, пока мой кузен Гидеон, да и пятеро сыновей дяди Генри…

— Не говори мне ничего про пятерых сыновей дяди Генри, — рассерженно прервал его лорд Лайонел. — Если они все пойдут по пути своего старшего брата, который, я слышал, влип в какую-то позорную историю, а я уверен, что так и произойдет… Но что еще можно ожидать, если человек женится на ханже-методистке? Я только удивляюсь, как ты можешь так легкомысленно рассуждать?

— Но в любом случае продолжению рода ничто пока не угрожает, — резонно заметил герцог. — К тому же, вы знаете, сэр, положение Мэттью нельзя назвать позорным. И я уверен, что Гидеон, оказавшись на моем месте, справится со всем гораздо лучше, чем это удается мне. Конечно же…

— Ты должен сейчас и навсегда выбросить из головы эти мысли. Ничего не удручает меня больше, чем мысль о том, что в конце концов это может и произойти. Уверен, что Гидеон полностью разделяет мое мнение. Не знаю, чем он мог вызвать у тебя такие мысли…

— Ничем! О, ничем! — поспешил прервать его герцог. — Я просто имел в виду… Я просто хотел сказать… что мне вовсе нет необходимости так скоро жениться!

— Так скоро? — повторил его дядя, удивленно подняв брови. — Мой дорогой мальчик, уже более пяти лет, как этот вопрос решен мной и Эмплефордом. Уверен, что и самой молодой леди прекрасно известно об этом. Ее мать — очень умная женщина и хорошо подготовила девушку к тому положению, которое ей суждено занять.

— Вы думаете, что Хэриет знает об этом? — спросил ошеломленный герцог.

— Конечно, почему нет? — ответил его дядя. — Если у тебя в голове витают какие-то романтические идеи, советую тебе избавиться от них, мой мальчик. Романтика хороша в книгах для юношества, и, думаю, ей не чужды низшие слои общества, но люди нашего круга относятся к ней скептически, и ты должен всегда помнить об этом. Да, да, ты, должно быть, думаешь, что я бесчувственный; но поверь мне, так называемые браки по любви порой приносят больше несчастья, чем что-либо другое в этом мире. Уверяю тебя, что в свои двадцать четыре года и с головой, полной романтической чепухи, ты не знаешь до сих пор того, что тебе нужно, а я знаю. И не думай, Джилли, что я хочу связать тебя на всю жизнь с женщиной, к которой ты испытываешь хоть малейшее нерасположение. Очевидно, ты заметил, что твоя тетя и я никогда не упускали возможности пригласить Эмплефордов в Сейл. Я всегда поощрял твои визиты к ним, и ты никогда не отказывался от приглашения Эмплефорда. Я внимательно наблюдал за тобой и должен признать, что буду сильно удивлен, если ты скажешь, что совершенно равнодушен к леди Хэриет.

Герцог схватился за спинку стула. Он был еще бледнее, чем обычно, и к тому же выглядел несчастным.

— Нет, действительно. Я очень уважаю… Она всегда была так дружелюбна и мила… Но женитьба…

— Ну-ну, давай, Джилли, — немного нетерпеливо сказал лорд Лайонел. — Ты же не хочешь мне сказать, что никогда не задумывался над этим! Ты же хорошо знал, что все заранее обговорено.

— Да, — ответил герцог и сам не узнал своего голоса — таким далеким и мрачным он прозвучал. — Да, я знал. Только я надеялся… я думал…

— Ну, о чем ты думал и на что надеялся?

— Не знаю, — беспомощно ответил герцог. — Что, может быть, вдруг что-то произойдет… или кто-нибудь другой сделает ей предложение… или… что просто еще не подошло время!

Дядя проницательно посмотрел на него и спросил:

— Ты испытываешь нежные чувства к какой-то другой девушке, Джилли?

Герцог отрицательно покачал головой.

— Ну, я так и думал, потому что ты никогда не был в женском обществе; но ты не должен стесняться сказать мне, если я ошибаюсь.

Лорд Лайонел подождал немного, но герцог только опять покачал головой.

— Тогда в чем дело? Ничего не скрывай от меня, прошу тебя.

Герцог достал носовой платок и приложил его к губам.

— Я не знаю. Я ничего не имею против Хэриет. Я всегда был расположен к ней, еще с того времени, когда мы были детьми. Она очень милая и дружелюбная девушка. Действительно, у нее мягкий, добрый характер, к тому же она очень симпатичная. Но… но я думал, что когда придет время жениться, я выберу себе невесту сам, это будет леди, к которой я буду чувствовать… в которую я буду влюблен, сэр, — выпалил герцог.

— Ого! Какой высокий полет! — воскликнул развеселившийся лорд Лайонел. — И где же эта чудесная леди?

— Я еще не встретил ее. Я…

— Очень счастлив слышать это, потому что она в любом случае не подойдет! Ты испытываешь юношеские иллюзии, Джилли, но мы не должны согласовывать с ними нашу жизнь. Ты уже не школьник. Ты поездил по разным странам: я позаботился о том, чтобы ты увидел мир. Тебя представили ко двору, ты получил место в парламенте, провел сезон в Лондоне, много выезжал. Если бы тебе понравилась какая-нибудь девушка, я бы совсем этому не удивился; а если бы объект твоих чувств был достойным и желательным для нашей семьи, я бы не стал возражать против свадьбы. Но тем не менее, хотя ты встречал многих молодых девушек своего круга, ни одной из них не удалось завладеть твоим сердцем. Мне кажется говоря о леди Хэриет, я не навязываю тебе незнакомку. У тебя было достаточно времени подумать об этом самому; думаю, этот брак не должен быть полной неожиданностью для тебя.

— Вы хотите сказать, что я никогда… не… испытаю к женщине чувства, сильнее чем… чем…

— Мой дорогой Джилли, ты рассуждаешь очень глупо. Ведь на самом деле страсть, о которой ты мечтаешь, имеет мало общего с женитьбой. Я понимаю, необходимость жить с женщиной, к которой ты испытываешь неприязнь, весьма печальна, но ведь наш случай совершенно иной. Ты сам признал, что тебе небезразлична леди Хэриет. Она обладает здравым смыслом, у нее милый нрав, и если ты возразишь мне, что она недостаточно жива и весела, то позволь мне напомнить о твоем флегматичном характере. Ты не найдешь со слишком жизнерадостной женщиной того глубокого счастья, какое сможет дать тебе спокойная уравновешенная жена. Я уверен, леди Хэриет сумеет разделить с тобой все твои мысли и чувства и научится тебе угождать.

— О да, да, — прервал Джилли, — но…

Лорд Лайонел поднял руку.

— Нет, выслушай, что я хочу сказать тебе мой мальчик! Ты думаешь, я совершенно не забочусь о твоих чувствах, но ты ошибаешься. Я буду откровенен с тобой. Леди Хэриет не будет требовать от тебя большего, чем ты сможешь или захочешь дать ей. Она очень хорошо воспитанная девушка. Я уверен, как герцогиня Сейл, она будет держать себя с подобающим достоинством и величием, но она не будет требовать от тебя, чтобы ты всегда был рядом с ней. Если тебе захочется завести любовницу, она сумеет не заметить это; и тебе не придется выслушивать обвинения, всю ту пошлость, которая имеется в изобилии у людей другого сословия. Короче, у тебя будет прекрасно налаженный семейный быт — и полная свобода действий. Можешь заводить любые романтические связи, которые только взбредут в голову.

— Вы думаете, сэр, — сказал Джилли угасшим голосом, — что именно таким образом Хэриет размышляет о замужестве…

— Я знаю Августу Эмплефорд уже на протяжении двадцати лет, — с готовностью отвечал лорд Лайонел, — и совершенно уверен в том, что Хэриет не позволяли забивать себе голову романтической чепухой. Возможно, у леди Эмплефорд и есть кое-какие недостатки…

— Я всегда считал ее самой бесчувственной женщиной, какую только встречал! — произнес герцог.

— Ну-ну, опять ты ударяешься в высокие материи! Она — амбициозная женщина, не спорю, и очень разумная.

Герцог убрал руки со спинки стула и прошелся по комнате. Он был очень взволнован, и дядя позволил ему походить несколько минут, прежде чем сказал: