Джорджетт Хейер - Подкидыш

– Попробуй, – предложил ему кузен.

– Как? Мы ведь живем не в приключенческом романе, а в этом убийственно скучном Мире Условностей! И я скоро женюсь. Налей-ка мне еще пунша! Или, может, ты хочешь напомнить мне, что желудок всегда был одним из моих самых слабых мест? Поэтому я вполне рискую заполучить несварение, а значит, придется звать на помощь доктора Байли, да?

– Иди к черту, – буркнул Гидеон, наполняя свой бокал. – Можешь болеть сколько тебе вздумается, но только не в то время, когда ты у меня в гостях. Я усажу тебя в экипаж и попрошу доставить по указанному адресу.

– Ты мне так нравишься, – вздохнул Джилли. – И в тебе совершенно нет добродетели! Ты лжешь, Гидеон! Ты все лжешь! Случись мне свалиться, и меньше чем через час ты притащишь сюда всех медиков Лондона.

– Только не я!

– Может, хватит? – резко выпрямляясь на стуле, совершенно неожиданно воскликнул Мэтью. – Вот что я тебе скажу, Джилли! Тебе пошло бы на пользу хоть на время перестать быть герцогом, лишиться всех своих денег и десятков слуг, а также конюшен с чистокровными скакунами и парочки Мэнтонов по шестьдесят гиней каждый, и всех остальных людей, занимающихся твоими делами или… или… да вообще всего, что у тебя есть и что ты совершенно не ценишь.

– Да, думаю, это было бы неплохо, – согласился герцог, которого яростная вспышка кузена застала врасплох. – Может, ты желаешь поменяться со мной местами?

– Еще как желаю!

– К сожалению, ничего не выйдет, – снова усаживаясь, вздохнул Джилли. – До меня вдруг дошло, что, если мы поменяемся местами, дядя Генри станет моим отцом. Я не хотел бы тебя обижать, Мэтт, но мне это не подходит.

– Адольфус, по-моему, ты перебрал! – с суровым видом заявил Гидеон.

Герцог, улыбнувшись, покачал головой.

– Нет, я совершенно трезв. Но Мэтт прав! Довольно распускать нюни! Мэтт, проводи меня домой по нашим исполненным опасностей улицам. Где ты остановился?

– В Реддише, однако я не прочь прогуляться с тобой, – откликнулся Мэтью, осушив бокал.

Герцог вышел в прихожую за своим пальто. Гидеон проводил его и помог одеться.

– Приходи ко мне завтра, Адольфус, – пригласил он. – Поужинаем вместе. Обещаю, никаких других кузенов завтра у меня ты не встретишь.

– Да, я рассчитывал застать тебя в одиночестве, – кивнул Джилли.

– Завтра так и будет, мой малыш. В восемь часов. Только не перережь себе глотку до этого времени!

– Гидеон! Неужели ты думаешь, что я бреюсь самостоятельно? – с потрясенным видом упрекнул его Джилли.

Еще несколько минут после того, как Мэтью и Джилли покинули Олбани, младший кузен герцога болтал без умолку обо всем подряд. Впрочем, это не ввело Джилли в заблуждение, и при первой же возможности он прервал словесный поток, спросив:

– Тебя что-то тревожит, Мэтт?

– Тревожит? С чего ты взял?

– Не знаю, но если я не ошибся, ты мог бы этим со мной поделиться.

– Ага, теперь ты снова решил поиграть в главу рода! – натянуто усмехаясь, попытался отшутиться Мэтью.

– Я об этом не подумал, но раз уж ты мне напомнил, я мог бы сослаться на свое ответственное положение. У тебя долги, Мэтт?

– О боже, да, но дело не в этом! То есть, по правде говоря, в этом, но это не то, что ты думаешь. К счастью, мой жилетник не из числа неверных!

Истолковав загадочную фразу в том смысле, что портной мистера Уэйра предоставил ему большой кредит, герцог спросил:

– Сколько?

Повисла пауза. Затем мистер Уэйр произнес:

– Если хочешь знать, мне нужно пять тысяч фунтов!

– Вот как! – отозвался герцог. – У меня нет при себе таких денег, но, думаю, я могу их раздобыть.

Мэтью, расхохотавшись, сказал:

– Джилли, какой же ты наивный! Неужели думаешь, что мой дядюшка допустит это?

– Он никогда не ограничивал меня в деньгах. В любом случае, с тех пор, как мне исполнился двадцать один год, я мог брать столько, сколько хотел. Я не могу прикасаться только к своему основному капиталу.

– Ну что ж, если дядя будет не против, то я сам этого не допущу! Я не такой уж нахлебник. Это шутка.

– Мэтт, что случилось?

Ответом на вопрос снова стало продолжительное молчание, но в голосе кузена звучало столь неподдельное сочувствие, что Мэтью не выдержал.

– Джилли, в поисках денег я уже сбился с ног! – произнес он скорее с видом провинившегося и насмерть перепуганного школьника, чем джентльмена, перешедшего на третий курс университета. – Я не знаю, что мне делать!

Герцог взял его под руку.

– Мы добудем деньги, Мэтт, не бойся! Но что стряслось? Ты проигрался!

– О нет, это не долг! Однако я не знаю, что делать! Речь идет о нарушении обязательства жениться!

Такое откровение потрясло герцога.

– Нарушенное обязательство! – воскликнул он. – Мэтт, я не знаю, во что ты впутался, но кто мог предъявить тебе иск на такую сумму?

– Не мне! Иск предъявят тебе! Полагаю, через моего отца. Чтобы не упоминать наше имя в суде! Все знают, как ты богат!

– Какой же я дурак! – медленно произнес Джилли. – Ну конечно! Однако ты действительно предложил этой даме выйти за тебя замуж?

– Ну да, кажется, да, – с несчастным видом отозвался Мэтью. – Знаешь, как бывает, когда пишешь письмо?

– Ты писал ей письма?

– Ну да, только я не думал… И она не ответила ни на одно из них! – с обиженным видом добавил Мэтью.

– Мэтт, у нее много твоих писем?

– Письма не у нее, а у этого парня, который утверждает, будто он ее опекун. Он говорит, что у него полдюжины моих писем. Не пойму, как я умудрился написать так много, потому что, ты же знаешь, обычно я этим не увлекаюсь! Но она была такая красивая! Джилли, ты себе даже представить не можешь!

– Где ты с ней познакомился? Не в Лондоне?

– О нет! В Оксфорде! Она рассматривала витрину магазина, и с ней была леди… Ну, я думал, что это леди, хотя, когда познакомился с ней поближе, понял, что никакая она не леди, но это было незаметно, и она сказала – это ее тетя и ее зовут миссис Доверкорт, хотя наверняка это совсем не так. Как бы то ни было, но Белинда уронила свой ридикюль, и, конечно же, я его поднял, и… вот так все и началось!

Герцог, несколько сбитый с толку таким путаным объяснением затруднительного положения, в которое попал его кузен, предложил обсудить проблему в уединении библиотеки Сэйл-хауса. Мэтью согласился, но, тяжело вздохнув, добавил: он не понимает, что можно с этим поделать.

– Джилли, я не допущу того, чтобы ты платил эти деньги, и точка! Хорошо тебе говорить, что ты можешь брать, сколько заблагорассудится, но представь, какой поднимется переполох, если снимешь такую сумму! Это обязательно дойдет до моего дяди, и он расскажет отцу, и после всего мне останется только прыгнуть с моста в реку, но и это не выход, потому что я слишком хорошо плаваю. Рискну предположить – утонуть мне не удастся. Разумеется, если бы я был таким, как ты, и мог позволить себе держать свой собственный экипаж, у меня была бы возможность загнать лошадей и сломать себе шею. Но хотел бы я видеть, как кто-то пытается загнать лошадей, запряженных в кеб. Это просто нереально! Все эти лошади еле шевелят ногами. Наверное, я мог бы выстрелить себе в голову, но для этого вначале необходимо приобрести хороший пистолет, а я сейчас на мели. Да и, честно говоря, Джилли, мне не слишком нравится эта идея.

Понимая, что пунш капитана Уэйра имеет некоторое отношение к этим отчаянным речам юного кузена, герцог принялся мягко увещевать Мэтта, соглашаясь с тем, что в число множества преимуществ, которыми одарила судьба его, Джилли, необходимо включить и возможность свести счеты с жизнью каким-нибудь дорогим способом. Одновременно он увлекал юношу в сторону Керзон-стрит. Прогулка помогла прояснить затуманенный рассудок мистера Уэйра, но не избавила его от глубокого уныния. Входя вслед за Джилли в Сэйл-хаус, он сделал над собой усилие и попытался приободриться с таким пугающим результатом, что это заметили бы даже слуги герцога, если бы они были способны обращать внимание хоть на что-то, не имеющее отношения к их хозяину. Однако Борроудейла, Чигвелла и Неттлбеда настолько поглотила необходимость донести до его светлости ту тревогу, которой им пришлось терзаться весь вечер, что им было явно не до мистера Мэтью.

Герцог вынес окружившую его заботу с привычным терпением, опроверг обвинения в простуде и усталости, а затем поручил Борроудейлу принести в библиотеку вино и печенье.

– Вы все можете ложиться спать! – добавил он. – Оставьте на столе свечу, со всем остальным я прекрасно справлюсь и сам.

Стюард, поклонившись, сказал, что сделает все так, как того желает его светлость, но Борроудейл и Неттлбед немедленно вступили во временный союз, обменявшись красноречивыми взглядами, в которых отчетливо читалась решимость в случае необходимости не смыкать глаз до утра.

Герцог провел Мэтью в библиотеку и устроил его в кресле у камина. Один из лакеев вошел с явным намерением зажечь все свечи в рожках на стенах и люстрах, которыми была щедро оснащена комната. Вслед за ним явился Борроудейл с подносом. Сдержав порыв рьяного лакея и заверив Борроудейла в том, что ночью ему уже ничего не понадобится, герцог избавился от обоих, после чего расположился напротив кузена.

– А теперь, Мэтт, расскажи мне все по порядку, – предложил он.

– Ты не проболтаешься моему отцу, если я тебе все расскажу? – настороженно поинтересовался Мэтью.

– За кого же ты меня принимаешь! Конечно, не проболтаюсь!

Успокоенный этим заверением, Мэтью принялся излагать свою длинную и несколько туманную историю. Вначале это давалось ему с трудом, тем более он то и дело принимался оправдываться. Но, когда Мэтью понял, что кузен не собирается ни ужасаться его глупости, ни обвинять его в неосмотрительности, рассказ юноши зазвучал гораздо искренне, и ему наконец удалось распахнуть перед герцогом свою измученную душу, что явно принесло Мэтту изрядное облегчение.

Тем не менее повествование вышло достаточно путаным, и, несмотря на немалую продолжительность и обилие деталей, в нем по-прежнему явно присутствовали определенные пробелы. Однако суть проблемы была ясна. Герцог понял, что его импульсивный кузен влюбился с первого взгляда в даму невероятной красоты, посетившую Оксфорд в обществе другой дамы, назвавшейся ее тетей, что совершенно необязательно соответствовало истине. Эта дама, вместо того чтобы отвергнуть ухаживания незнакомого джентльмена, услужливо предоставила ему адрес девицы и заверила юношу, что она будет счастлива его принять, случись ему оказаться поблизости ее места проживания. Разумеется, Мэтью оказался поблизости ее места проживания, где его ждал весьма обнадеживающий прием. Обнаружив, что прелестная Белинда еще прелестнее, чем рисовала ему память, он, не теряя времени, закрутил роман, включавший в себя тайные свидания, страстные любовные письма и безумные планы побега в Гретна-Грин[8]. Да, признался Мэтью, он, кажется, действительно упоминал Гретна-Грин.

Услышав это, герцог озадаченно сдвинул брови.

– Но, Мэтт, я не совсем тебя понимаю, – извиняющимся тоном произнес Джилли. – Ты говоришь, она угрожает предъявить тебе иск за нарушение обязательства жениться. Однако не до конца ясно, как это могло произойти, если ты сам того желал! Почему она хочет судиться, вместо того чтобы последовать за тобой?

– Думаю, она была бы не прочь, – произнес Мэтью. – Она… видишь ли, уговорить ее было бы совсем несложно. Но штука в том, что для того, чтобы отправиться туда, необходимо нанять экипаж, а это стоит безумных денег. Я же в последнее время поиздержался, а тут еще и конец семестра. В общем, я понятия не имел, где взять деньги. Ты ведь знаешь моего отца! Он бы мне такой скандал устроил, если бы я попросил у него еще. Кроме того, готов поставить десять к одному, он поинтересовался бы у меня, зачем мне это нужно, потому что он всегда спрашивает, как будто я ребенок и не способен сам о себе позаботиться! Мне и в голову не пришло написать тебе, Джилли. Да если бы и пришло, я все равно этого не сделал бы. Потому что обо всем мог прослышать дядя, а хуже этого я и представить себе ничего не могу. В общем, по стечению обстоятельств, эта затея так ничем и не закончилась. Да, честно говоря, я был чертовски этому рад, ведь вряд ли Белинда подошла бы мне в роли жены. Более того, я точно знаю – она мне не подходит!

– Как тебе показалось, она очень огорчилась из-за того, что все твои планы ни к чему не привели? – с любопытством поинтересовался герцог.