Джорджетт Хейер - Подкидыш

– О нет! Ей было все равно! Все дело в этом Ливерседже, который утверждает, что он ее опекун. Погоди, я покажу тебе его письма. Видишь ли, он написал мне дважды. Я не ответил на первое письмо, и он написал мне еще раз. Он угрожает подать на меня в суд. О господи, Джилли, что мне делать?

В голосе юноши звучала паника. Сунув руку в карман, он извлек два довольно измятых письма, написанных неким джентльменом, который назвался Свитином Ливерседжем, что и удостоверяла витиеватая подпись под посланием.

Изучив содержание писем, герцог нашел эпистолярный стиль мистера Ливерседжа несколько высокопарным и не всегда грамматически безупречным. Некоторые из его высказываний были весьма туманны, однако конечная цель не оставляла сомнений: он требовал выплатить своей подопечной пять тысяч фунтов в качестве компенсации за тот ущерб, который был ей причинен и включал потерю выгодного жениха вкупе с разбитым сердцем. В завершение первого послания мистер Ливерседж в самых цветистых выражениях выразил уверенность в том, что и мистер Уэйр, и его благородные родственники без колебаний признают оправданность притязаний человека, чьи надежды были столь жестоко разрушены.

Второе письмо было куда менее вежливым.

Герцог отложил оба послания в сторону.

– Мэтт, кто такой этот Ливерседж? – настойчиво спросил он.

– Я не знаю. Заявляет, будто он опекун Белинды.

– Но что это за человек?

– Я же говорю тебе – не знаю! В глаза его никогда не видел. Я не имел представления о том, что у Белинды есть опекун, пока не получил от него письмо.

– Разве он не был с ней в Оксфорде?

– Нет. Кроме того, если мне не изменяет память, ни Белинда, ни миссис Доверкорт его ни разу не упоминали. Для меня подобное стало огромным сюрпризом!

– Мэтт, все это попахивает мошенничеством. Не думаю, что он ее опекун!

– Возможно, и так, но какова вероятность этого?

– Видишь ли, не могу утверждать наверняка, но, мне кажется, он не сможет возбудить иск. Разумеется, если против тебя действует не сама Белинда, по поручению которой тебе и пишет тот джентльмен.

Мэтью задумался.

– Не думаю, что Белинда способна на такое, – произнес юноша. – Но кто знает? Мне кажется, она с самого начала меня соблазняла и невинности в ней было не больше, чем в девицах Хеймаркета.

Герцог, бросив еще один взгляд на письма, встал со стула. Подойдя к столу, налил два бокала вина. Мэтью молча наблюдал за ним.

– Кем бы он ни был, – наконец заговорил Мэтт, – очевидно одно – он собирается причинить мне крупную неприятность. Кроме того, имеется и такой неопровержимый факт, как то, что у него в руках эти чертовы письма!

– Верно, – согласился Джилли. – Все чертовски сложно.

– Джилли, – безжизненным голосом произнес его кузен, – даже если дело не дойдет до суда, оно дойдет до моего отца и до моего дяди, что будет не менее ужасно!

Мэтту незачем было объяснять, насколько ужасно это будет. Герцог с трудом сдержал охватившую его дрожь.

– Бог ты мой, этого нельзя допустить! Они ни о чем не должны узнать! – воскликнул его светлость.

Мэтью оперся локтями о колени и положил подбородок на ладони.

– Если бы только я знал, что делать! – застонал он.

Джилли, протянув ему один из бокалов, сказал:

– Выпей вина. Гидеону что-нибудь об этом известно?

Мэтт, приняв бокал, сделал небольшой глоток.

– Нет. Я хотел… То есть, хочу сказать, я об этом подумывал, если бы у меня не осталось другого выхода… Но ты же знаешь Гидеона! – Заметив удивленное выражение, появившееся на лице Джилли, юноша добавил: – Хотя, скорее всего, не знаешь, потому что ты ему нравишься! Но он чертовски остер на язык! Более того, он всегда находит повод меня подразнить… Однако если ты считаешь, что мне следует ему рассказать…

– Нет, я так не считаю, – решительно оборвал его Джилли. – Эта история не имеет к Гидеону никакого отношения! – У герцога даже глаза заблестели. – Я должен научиться решать свои проблемы самостоятельно. Так сказал мой дядя.

– О, Джилли, оставь свои шуточки, – взмолился Мэтью. – Тебя это не касается точно так же, как и Гидеона!

– Еще как касается! Ты сам об этом сказал! – напомнил ему Джилли. – Ливерседж отлично знает, что ты не способен заплатить и половины запрашиваемой суммы, впрочем, как и дядя Генри! Поверь мне на слово, он отлично ознакомлен с твоими семейными обстоятельствами. Я уверен, все это тщательно продуманный заговор, начиная с ридикюля, который девушка обронила именно в тот момент, когда ты с ней поравнялся. Именно я и есть тот голубок, которого он намерен пощипать! Что ж, отлично! Я сам все улажу. И будь я проклят, если допущу, чтобы меня ощипал человек, который и писать толком не умеет.

– Бога ради, Джилли, что ты задумал? – взмолился Мэтью.

– Еще точно не знаю, – ответил герцог. – Но ты не переживай, Мэтт! Я не допущу, чтобы такое дошло до твоего отца или моего дядюшки Лайонела! Откуда пишет этот тип? – Он взял одно из писем. – «Синица в руках». Да, но только не я, мистер Ливерседж. Адрес почты в Балдоке. Видимо, он сам заходит за письмами. Но почему Балдок? Было бы логичнее затаиться где-нибудь в Лондоне! Возможно, у него имеются на то свои причины. Вполне вероятно, дело обстоит именно так, потому что стоит мне унюхать мошенника…

– А ты его унюхал? – скептически поинтересовался Мэтью.

– О боже, разумеется! И к тому же речь идет об очень хитрых мошенниках! Молодой человек с таким состоянием, как у меня, притягивает их словно магнит! Они толпились вокруг меня во время путешествия по Европе… пока не познакомились с Белпером! Бедняга Белпер! Он действительно мне пригодился!

Мэтью резко выпрямился на стуле.

– Джилли, как ты думаешь, возможно, Белпер мог бы…

– Нет, ни в коем случае! Эта история должна остаться внутри семьи. Кроме того, я впервые получил возможность чем-то заняться без посторонней помощи!

– Может, все-таки скажешь мне, что ты задумал? – произнес Мэтью.

– Я хочу нанести визит мистеру Ливерседжу. Если смогу его найти!

– Джилли, бога ради!.. – воскликнул уже не на шутку встревоженный Мэтью.

– Я должен понять, с кем мы имеем дело.

– Но это безумие! Если ты явишься на встречу с ним, он поймет, что ты собираешься откупиться. В таком случае он, скорее всего, удвоит цену!

– Но он не узнает, что я и есть Сэйл! – отозвался герцог. – Я предстану перед ним в качестве достопочтимого Мэтью Уэйра. Ты же сказал, что никогда его и в глаза не видел, поэтому он не догадается, что мы водим его за нос!

Его светлость озорно расхохотался.

– Джилли, ты действительно сошел с ума! – воскликнул Мэтт. – Даже если он не знает, как я выгляжу, он не может не знать, что я не разъезжаю по стране в экипаже с гербами на дверцах, в сопровождении полудюжины слуг и… О, я бы предпочел, чтобы ты оставил эти шутки!

– Но я не шучу! Конечно же, не собираюсь разъезжать в своем экипаже! Я воспользуюсь почтовым дилижансом или наемной каретой… или чем-нибудь в этом роде. Потрясающе! За всю свою жизнь я ни разу не ездил в почтовом дилижансе. Всегда только в своем собственном экипаже!

– Не стоит полагать, что поездка в дилижансе имеет хоть что-то приятное, – сурово предостерег его Мэтью. – Если бы ты сделал это столько раз, сколько я…

– Но я этого не делал, и мне хочется на собственном опыте узнать, что представляет собой окружающий мир!

– Неттлбед в ту же секунду известит нашего дядюшку!

– Я в этом нисколько не сомневаюсь. Пусть извещает, все равно он не узнает, куда я подевался. Так что им это не поможет!

– Но не поедешь же ты без слуги!

– Я поеду один-одинешенек! Как обычный безвестный мистер Дэш!

– Нет, Джилли, не стоит этого делать! Я уже сожалею, что все тебе рассказал!

Герцог только рассмеялся в ответ.

– Мэтт, не будь глупцом! – воскликнул он. – Я же не отправляюсь в волчье логово! Кроме того, отлучусь всего-то на день-другой! Я не собираюсь теряться навсегда!

– Нет, но… Что, если Ливерседж тебя узнает? Этого нельзя исключить!

Герцог на секунду нахмурился.

– Я не думаю, будто такое возможно, – наконец ответил его светлость. – Если он рыскал по Оксфорду, когда я там учился, тогда он мог меня видеть. Но ты же знаешь, с тех пор я очень изменился. И я вернулся в Англию только в прошлом году, а с той поры бо́льшую часть своего времени проводил в Сэйле.

– Весной ты был в Лондоне!

– Точно, но только не в том обществе, в котором вращается Ливерседж! Если бы ты лишь однажды увидел меня на улице, смог бы наверняка узнать при повторной встрече? Разумеется, если бы я был рослым и красивым парнем вроде Гидеона… Но я не столь приметен, Мэтт! Надеюсь, ты не станешь этого отрицать! Разве твой собственный отец не повторил бесчисленное количество раз, что я, к сожалению, совершенно неприметная личность?

– Да, но… то есть нет! – спохватился Мэтью. – Как бы то ни было…

– Как бы то ни было, я еду! Когда ты возвращаешься в Оксфорд?

– Я собирался отправиться туда завтра, однако семестр еще не начался. К тому же теперь, когда тебе пришла в голову эта безумная идея, мне лучше еще немного побыть в городе. Джилли, дядя Лайонел разорвет меня на части, если хоть что-то об этом узнает!

– Он ничего не узнает, – успокоил кузена герцог. – А тебе лучше уехать в Оксфорд, чтобы никто не заподозрил тебя в том, что ты имеешь отношение к моему побегу! Я напишу тебе туда, сообщу о результатах поездки. Но только не ввязывайся ни в какие скандалы, как от моего имени, так и от своего собственного! Если мне придется откупиться от Ливерседжа, я это сделаю. Относительно остального – а что такого со мной может случиться?

– Я не знаю, – обеспокоенно ответил Мэтью. – Но меня не оставляет ужасное предчувствие – что-то с тобой обязательно произойдет.

На следующее утро герцог проснулся с приятным ощущением того, что его ожидает нечто очень хорошее. Вспомнив о своих планах, он был вынужден признаться самому себе, что переговоры с мистером Свитином Ливерседжем вряд ли сулят море удовольствия. Тем не менее перспектива побега из дому на три или даже четыре дня казалась ему достаточно привлекательной, чтобы компенсировать возможные неприятные последствия общения с мистером Ливерседжем. Его светлость ожидало увлекательное приключение, и он прокручивал в голове различные планы побега в ожидании чашки горячего шоколада, который должен был подать ему Неттлбед и коим во всех домах, находящихся во власти лорда Лайонела, до сих пор еще поутру, прежде чем подняться с постели, баловали себя их обитатели.

Было совершенно ясно, что недопустимо делиться с Неттлбедом даже намеком об этих намерениях, потому что он, без сомнения, настоял бы на необходимости сопровождать Джилли в запланированной поездке, куда бы герцог ни направлялся. Если же его светлость откажется взять с собой Неттлбеда, тот наверняка, не теряя ни секунды, известит дядю о бунтарском поведении племянника. Как помешать Неттлбеду сообщить лорду Лайонелу об исчезновении герцога, упомянутый племянник не имел ни малейшего представления, но надеялся, что в течение дня ему удастся что-нибудь придумать. Если же спасительная идея так и не озарит его рассудок и лорду Лайонелу станет известно о его похождениях…. Что ж, он успеет вернуться в Сэйл-хаус прежде, чем его светлость предпримет какие-либо нежелательные действия. И хотя его наверняка ожидает ужасающий нагоняй, по крайней мере он сможет насладиться своей мимолетной свободой.

С деньгами проблем не было. Джилли едва успел разменять сто фунтов, которые Скривен взял для него в банке, так что ему не придется возбуждать подозрения дополнительными просьбами. Вскоре герцог сообразил: наибольшую сложность представляет необходимость собрать дорожную сумку.

Джилли понятия не имел, где хранятся его чемоданы и сумки. Это оказалось серьезным препятствием, и его светлость потратил несколько минут на обдумывание способов добычи столь жизненно важной информации, прежде чем ему пришло в голову, что он вполне может позволить себе новую сумку. Скорее всего, его собственные саквояжи имели печать. Он не мог утверждать это наверняка, но исключать подобное тоже было нельзя, поскольку те, кто заказывал для него такие вещи, страдали чем-то граничащим с манией, вынуждающей их снабжать все подряд либо его гербом, либо огромной буквой С со множеством завитушек и вензелей.