– Это не я! – страстно восклицал Том. – Это не я! О, сэр, прошу вас, скажите им, что это не я!

– Сэр! – напыщенно начал церковный сторож.

– Мистер Раффорд, сэр, может, он хотя бы вас выслушает, – взмолилась миссис Эпплби, – потому что меня он не слышит!

Внезапно наступила тишина, и герцог в смятении осознал, что все, за исключением сторожа, выжидательно смотрят на него, явно рассчитывая, что он немедленно примет на себя контроль над ситуацией. Еще никогда Джилли так не сожалел об отсутствии своей свиты. Ему даже вдруг захотелось, чтобы каким-то чудесным образом на место событий перенесся дядя Лайонел. Внушительной фигуры и аристократического лица лорда Лайонела было бы вполне достаточно, чтобы заставить толпу разойтись, а тем временем хорошо обученный лакей расчистил бы дорогу для герцога, причем сделал бы это с таким высокомерным видом, что даже сторож испуганно примолк бы. Но сейчас герцог был лишен всех, кто посвятил свою жизнь тому, чтобы оградить его от соприкосновения с грубыми простолюдинами, и в очередной раз был вынужден заботиться о себе самостоятельно. Джилли удалось высвободиться из удерживающих его рук и в присущей ему мягкой манере произнести:

– Пройдемте в дом. Прошу вас, не стоит говорить одновременно, потому что до сих пор я не понял ни единого слова!

Звуков его негромкого голоса на фоне пронзительных воинственных выкриков оказалось достаточно, чтобы участники схватки немедленно присмирели. Даже сторож был вынужден признать непринужденность манер Джилли и неуловимое достоинство, с которым держался этот молодой человек, и не стал возражать, когда его пригласили пройти в обеденный зал гостиницы.

– Пойдем, Том, – позвал герцог провинившегося мальчишку. Заметив конюхов, которые, разинув рты, стояли рядом, он добавил: – Эй, вы! Будьте добры, заведите экипаж во двор!

Затем его светлость вошел в «Белую лошадь», а Том, миссис Эпплби, сторож, долговязый мужчина, фермер и дама в чепце ввалились в гостиницу вслед за ним. Едва очутившись внутри, Том и миссис Эпплби открыли рты, чтобы изложить Джилли свою версию развития событий, но он перебил их словами:

– Прошу вас, подождите одну минуту! Сейчас я вас выслушаю. – Герцог перевел взгляд на сторожа и спокойно произнес: – А теперь рассказывайте, из-за чего весь этот шум-гам.

Его манеры произвели на сторожа неизгладимое впечатление, подсказав, что этот замкнутый молодой человек – родовитый джентльмен. Из опыта он знал цену вежливости в общении с подобными людьми, поэтому изложил свою историю в весьма сдержанных выражениях. Из его рассказа вытекало, что четверо юных шалопаев во главе с юным мистером Мэмблом не только препятствовали движению экипажей по королевской дороге, но также стали причиной поломки новой повозки одного из верноподданных Его Величества. По их вине почтовый дилижанс сильно задержался в пути, а его дальнейшему продвижению чинились всяческие препятствия, что является серьезным преступлением. Наверняка мистеру Раффорду известно – наказанием за подобное нарушение порядка является штраф на сумму не менее пяти фунтов.

– Боже мой! – ахнул герцог. – Том, как же ты все это натворил?

– Я этого не делал! Во всяком случае, я этого не хотел, и откуда мне было знать, что приближается почтовый дилижанс? – голосом человека, до глубины души уязвленного несправедливыми обвинениями, произнес Том. – Вы сами сказали мне, что я должен развлечься.

В это время в комнату протиснулся еще один человек – нервного вида мужчина в шарфе, который, не дожидаясь приглашения заговорить, подробно описал герцогу все повреждения, причиненные его новой повозке вследствие того, что молодой жеребец испуганно шарахнулся и встал на дыбы, после чего ударил задними копытами по повозке. Да и чего можно было от него ожидать, если его взору предстало невиданное зрелище – по главной улице им навстречу ехало четыре всадника верхом на двух ослах, корове и старой гнедой лошади мистера Датчета.

– Это были скачки! – пояснил Том.

Тут слово взял сторож, из монолога которого герцог понял, что, как только участники столь удивительных скачек достигли перекрестка, двигавшийся навстречу почтовый дилижанс хотел их объехать и едва не перевернулся. Кучеру стоило большого труда удержать испуганных лошадей, а все пассажиры пережили серьезное потрясение. Подробно описав детали происшествия, сторож попытался обрисовать собравшимся в зале господам дальнейшую судьбу этих спортивных молодых джентльменов, а кроме того, ужасный вред, который они причинили имуществу и здоровью честных граждан. Впрочем, его тут же перебила дама в чепце, со слезами на глазах заявив: пока Уилл не связался с дурной компанией, он всегда был хорошим мальчиком, и мистеру Пиддингхоу это отлично известно. Ее поддержал долговязый мужчина, в свою очередь сообщивший, что лишь самое жестокое принуждение могло заставить его Фреда опуститься до подобных выходок, а также фермер, который громко и бессвязно забормотал о том, что все это лишь мальчишеские шалости, пообещал всыпать Нэту порцию розог и предложил забыть о скандальном происшествии.

Однако забыть о нем оказалось нелегко, поэтому герцогу пришлось выслушать еще немало всевозможных соображений, прежде чем ему удалось замять эту историю. Миссис Эпплби совершенно справедливо желала знать, что заставило мальчишек устроить скачки задом наперед; это подвигло Тома возмущенно и подробно объяснить трудности создания равных условий для двух ослов, коровы и старой лошади. Похоже, он был уверен, будто заслуживает похвалы за такое неожиданное решение проблемы. Юноша с необычайным воодушевлением расписывал успех коровы, поэтому все, кроме герцога и сторожа, забыли про обсуждаемую проблему и принялись либо восклицать, что они до такого никогда не додумались бы, либо настаивать на том, что шансы коровы были не хуже, чем у лошади, учитывая, что лошадью являлся старый мерин мистера Датчета.

Тем временем герцог отвел в сторону владельца разрушенной повозки и тотчас же уладил его претензию. Умиротворенный мистер Бадби спрятал деньги, которые Джилли заплатил ему за предстоящий ремонт колесного экипажа, и сказал, что он и сам был молод, поэтому не стоит поднимать шум по каждому пустяку. Затем выяснилось, что кучер и охранник почтового дилижанса так и не подали официальную жалобу на Тома. Таким образом мистер Бадби, выбыв из списка пострадавших, оставил сторожа практически без оружия, которое тот намеревался пустить в ход против злоумышленников.

Тут герцог предложил угостить всех собравшихся бодрящими напитками, в которых после пережитых волнений они так явно нуждались. Идея была воспринята с воодушевлением, и, после того как его светлость строго велел Тому удалиться в Розовую гостиную, пообещав сторожу, что юноша понесет соответствующее наказание, вся компания гурьбой направилась в пивной зал. Здесь щедрые возлияния эля, джина и портера весьма быстро убедили даже сторожа и долговязого мужчину, оказавшегося лучшим портным Балдока, взглянуть на недавнее происшествие как на очень забавную шутку. Застенчивая улыбка герцога и присущее ему обаяние также возымели действие. Поскольку в его манерах не было ни тени превосходства, очень скоро все напрочь позабыли о явно знатном происхождении Джилли и принялись доверительно рассказывать ему обо всем, начиная от судорог, мучающих даму в чепце, до шокирующих цен на саржу, вельвет и шаллун.

К тому времени как герцог решил, что может покинуть компанию, не рискуя никого обидеть, миссис Эпплби уже трижды прошептала ему на ухо, что его ужин стынет в печке. Наконец он, попрощавшись с новыми знакомыми, поднялся наверх, где его ожидал Том. Юноша разрывался между раскаянием и самодовольством и, судя по всему, приготовил длинную оправдательную речь. Но, когда его покровитель, вместо того чтобы наброситься на него с упреками, расхохотался, едва успев закрыть за собой дверь, он не стал защищаться, а просто извинился за то, что создал герцогу столько проблем и к тому же вовлек его в расходы.

– Я уже и сам понял, что ты меня скоро разоришь! – все еще хохоча, ответил его светлость. – Не знаю, что с тобой делать!

– Сэр, вы ведь не отправите меня обратно к папе и мистеру Снейпу? – встревожился Том.

– Нет, нет, ты заслуживаешь только каторги, никак не меньше! – успокоил его герцог.

Избавившись от своих наихудших опасений, Том благодарно улыбнулся и с привычной энергией и аппетитом набросился на ужин.

Когда юноша лег в постель, что он, сославшись на необъяснимую усталость, сделал довольно рано, герцог предал письма кузена огню и потребовал, чтобы официант принес ему бумагу, чернила, перья, а также сургучные печати. Получив желаемое и дождавшись, пока коридорный задернет шторы и разведет огонь в камине, он, сев за стол, написал два письма. Первое было адресовано Мэтью в Оксфорд и не заняло у него много времени. Джилли запечатал его одной из печатей, написал адрес и уже собирался нацарапать в углу свое имя, как вдруг спохватился и распечатал письмо, чтобы добавить в него постскриптум. «Боюсь, тебе придется дорого заплатить за право выслушать эту историю, – приписал он, улыбаясь собственным мыслям, – но она настолько хороша, что я не имею права продешевить. Надеюсь, ты на меня не обидишься!»

Прижав свежую печать к этому посланию, он отложил его в сторону и на новом листе бумаги написал:

«Белая лошадь,

Балдок.

Мой дорогой Гидеон!»

Тут герцог вдруг внезапно остановился, потому что ему пришло в голову, что он, по всей вероятности, увидит своего дорогого Гидеона раньше, чем тот получит письмо. Его светлость в задумчивости грыз кончик пера, но спустя несколько минут решил, что поскольку читать ему нечего и в постель ложиться тоже не хочется, то, пожалуй, он все же закончит послание кузену. Желание доверить Гидеону хотя бы часть своих поразительных новых приключений оказалось неодолимым. Кроме того, описание скачек Тома и их последствий обещало занять несколько страниц, а следовательно, Гидеону пришлось бы раскошелиться на довольно крупную сумму за право получить письмо от своего благородного родственника. Герцогу это показалось вполне подходящей местью в ответ на попытку Гидеона напугать своего хрупкого и юного кузена леденящим кровь романом. Его светлость усмехнулся, обмакнул перо в чернила и, не теряя времени, разъяснил это Гидеону. Затем он принялся в юмористическом тоне описывать свое путешествие в дилижансе. Далее в самых возвышенных выражениях, которые только пришли ему на ум, заверил кузена, что уже убил довольно внушительного дракона в виде настоящего злодея, которого перехитрил и оставил в логове воров вкупе с прочими головорезами, откуда ему самому посчастливилось благополучно унести ноги. Представив себе, как будет улыбаться Гидеон, читая эти строчки, Джилли ухмыльнулся.

«А если, мой дорогой Гидеон, ты задашься вопросом, почему я взял за труд изложить все это в письме, намереваясь вернуться в Лондон завтра же, то я должен также проинформировать тебя, что возложил на себя задачу послужить наставником одному отроку. Его изобретательный мозг предлагает ему такие способы развлечений, что всю последующую неделю я буду всецело занят устранением последствий активности юноши, и это лишит меня возможности и времени нанести визит в твое жилище».

Затем он одарил кузена подробным описанием скачек задом наперед, сообщил, что круг его друзей пополнился портным, владелицей кондитерской лавки, церковным сторожем и тремя фермерами, и уже собирался заканчивать письмо, но неожиданно припомнил кое-что еще, о чем Гидеону было совершенно необходимо узнать.

«Кстати, – написал он, – если ты больше никогда обо мне не услышишь, то знай, что я покинул страну в обществе самого прекрасного создания, которое я когда-либо видел в своей жизни. Увы и ах! Объявление о моей помолвке уже наверняка появилось на страницах «Газетт»! Я хотел бы описать тебе свою возлюбленную, но нет таких слов, которые могли бы мне в этом помочь. Сердце в одно мгновение вырвалось из моей груди! Искренне твой,

Адольфус».

Он запечатал письмо и снабдил его адресом, размышляя над тем, что оно заставит Гидеона при первой же возможности нанести визит в Сэйл-хаус. Было еще довольно рано, и до слуха герцога смутно доносился гул голосов из бара. Он начал было размышлять, не спуститься ли ему вниз, намереваясь как-то скоротать вечер, как вдруг раздался стук в дверь и вошел официант. Со смешанным выражением любопытства и неодобрения на лице он сообщил герцогу, что внизу его ожидает некая юная персона, желающая во что бы то ни стало увидеться с ним.