Джорджетт Хейер - Подкидыш

Лорд Лайонел, разделяющий нелюбовь мистера Скривена к громким заявлениям, фыркнул.

– Незачем разыгрывать тут трагедию, сэр! – осадил он капитана. – Я не сомневаюсь, весь этот шум устроили на пустом месте! Честно говоря, я вообще колебался, стоит ли мне приезжать, потому что был уверен, что к моменту моего появления все уже образуется. Вот еще чего мне не хватало, так это гоняться по всей стране за племянником!

Услышав эту едкую речь, все приуныли и посмотрели на мистера Скривена, которому не оставалось ничего другого, кроме как произнести:

– К сожалению, милорд, у нас нет никаких утешительных новостей о его светлости.

– Видите ли, – недовольно произнес его светлость, – я не знаю, что вас так удивляет в том, что молодому человеку захотелось куда-то отправиться по своим собственным делам, не поставив вас всех в известность! Мне не нравится, что он не взял с собой Неттлбеда, потому что он не должен путешествовать без личного слуги, и я ему об этом скажу. Но я не вижу ни малейших оснований для паники!

– Полагаю, ваша светлость не вполне понимает, что произошло, – ответил Скривен. – Герцог не мог запланировать эту поездку, потому что он не взял с собой никакого багажа. Ни одной сумки! И Неттлбед может подтвердить, что щетки и расчески его светлости, как и все остальные предметы туалета, все еще находятся в его спальне.

Это откровение, похоже, потрясло лорда. Но как только к нему вернулся дар речи, он, резко развернувшись, впился возмущенным взглядом в Неттлбеда.

– Это еще что значит? – воскликнул Лайонел.

Неттлбед с несчастным видом лишь затряс головой.

– Вот это дела! – угрожающе произнес лорд. – Я и счесть не могу, сколько людей заботилось о моем племяннике. Как могло случиться, что он исчез и никто из вас не способен сказать мне, куда он уехал?

Капитану Белперу этот момент показался достаточно благоприятным, чтобы поделиться с его светлостью своими опасениями, будто герцог решил принять участие в дуэли. Лорд Лайонел, не теряя времени, не оставил от подобной теории камня на камне. В мире не существует более миролюбивого человека, чем герцог Сэйл, сообщил он ему. И как, по мнению капитана, Джилли изыскал возможность ввязаться в ссору, не успев явиться в Лондон? Лайонел отмахнулся от рассказа о пистолетах. Если у герцога и есть хобби, так это стрельба, заявил он. И это уже полный вздор подозревать человека в том, что он собрался защищать свою честь, на основании факта приобретения каких-то там пистолетов.

– Да, милорд, но его светлость забрал пистолеты с собой, – робко произнес Чигвелл. – Ему вручили пакет как раз перед тем, как он вышел из дому. Он забрал его в библиотеку и там развернул, потому что упаковку мы потом нашли на полу. Но… но пистолетов там не было, милорд!

– Я боюсь того, что милорд герцог мог смертельно ранить своего противника, – снова вмешался капитан Белпер, – а затем бежал во Францию, чтобы его не коснулись ужасные последствия этого несчастья.

Лорду Лайонелу стоило нечеловеческих усилий держать себя в руках. По его лицу стремительно расползался нездоровый яркий румянец. Немного подвигав челюстями, он наконец издал неистовый возглас:

– Это уже ни в какие ворота не лезет!

– Я уверяю вас, милорд, эти тревожные размышления не дают мне покоя так же, как и вам, – поспешил проникновенно произнести капитан Белпер.

– Тревожные размышления! – взорвался лорд Лайонел.

– Я не нахожу себе места с тех пор, как меня осенило. Мысль о том, что я, вероятно, мог предотвратить…

– Я впервые в жизни, – перебил его лорд Лайонел, – слышу такой возмутительный вздор! Смею вам сообщить, что я зол как черт! И если мой племянник оказался настолько глуп, с чем я, заметьте, не согласен, то неужели его секунданты оставили бы нас в неведении относительно этого события? Или вы хотите сказать, что, ввяжись он в такую историю, у Джилли не нашлось бы друзей, готовых его представлять? Я смело вам заявляю, сэр: ваши соображения лишены малейшего здравого смысла!

Сконфуженный подобной прямолинейностью, капитан попытался было что-то добавить, но не успел он и рта раскрыть, как Неттлбед в отчаянии воскликнул:

– Нет, милорд, нет! Никакой дуэли не было! Его светлость самым гнусным образом убили разбойники! Я это знаю! Мы больше никогда его не увидим!

– Говорили мы ему, что нельзя выходить по ночам без сопровождения! – ломая руки, навзрыд произнес Чигвелл.

Лорд Лайонел молчал, пристально глядя на слуг. Капитан Белпер весьма некстати нарушил это молчание, сказав:

– Надо заявить в суд.

Лорд Лайонел перевел на него налившиеся кровью глаза. Мистер Скривен спокойно добавил:

– Я подумал, для подобного шага мы нуждаемся в согласии вашей светлости.

– Премного вам обязан, Скривен! – фыркнул его светлость. – Устроили бы переполох на пустом месте. Где мой сын?

– Милорд, я ходил к господину Гидеону… то есть к капитану… сегодня утром, но он не видел его светлость и ничего о нем не знает, – снова вмешался Неттлбед.

– Хм! – Лорд Лайонел глубоко задумался над этим сообщением. – Так, значит, он ничего не сказал своему кузену? Скривен, я полагаю, это говорит о том, что он затеял какую-то шалость. Когда он вышел из дому?

– Утром, милорд, довольно рано. Он ушел пешком, хотя Борроудейл хотел, чтобы ему привели лошадь.

– Я умолял его светлость позволить мне передать в конюшню записку, – подтвердил дворецкий. – Потому что, увидев его светлость в сапогах и бриджах для верховой езды, я предположил…

– В сапогах для верховой езды, говорите? – переспросил лорд Лайонел. – Это все объясняет! Он решил отправиться в какое-то путешествие, хотя зачем ему это делать настолько таинственно?.. А впрочем, это не имеет значения! Полагаю, он собирался вернуться вчера вечером, но придумал еще кое-что либо задержался. Я вполне допускаю, что он в любую минуту может появиться вот на этом самом пороге. Капитан Белпер, время уже позднее, не смею вас задерживать! Премного благодарен вам за участие, но не могу допустить, чтобы выходки моего племянника лишали вас сна. Нет, нет, это никуда не годится. Спокойной ночи, сэр!

Капитан Белпер понял, что ему остается лишь пожать протянутую руку и напомнить о своем пламенном желании оказать помощь, после чего Борроудейл мягко выпроводил его из особняка.

– Этот человек – непроходимый тупица! – заметил его светлость, как только дверь за Белпером затворилась. – И ты тоже, Неттлбед. Ты тоже свободен!

– Я во всем виню себя, ваша светлость. Я не должен был…

– Что за ерунду ты несешь! – резко оборвал слугу лорд Лайонел. – Позволь тебе напомнить: еще никто ни разу не напал на его светлость средь бела дня.

Дождавшись, пока Неттлбед покинет комнату, он неожиданно поинтересовался:

– Страдал ли его светлость чрезмерной нервной возбудимостью? Не показалось ли вам его настроение несколько странным?

– Он был совершенно спокоен и держался как обычно, – ответил Скривен. – Более того, его светлость сообщил мне необычайно приятную новость, поручив разместить в газетах объявление о предстоящей…

– Да, да, я видел это объявление! Я рассчитывал получить письмо от его светлости, но в почте ничего не было. – Он умолк, припомнив собственную беседу с Джилли относительно его брака. – Хм, ну да! Ладно! Может, его что-то огорчило? Это мог быть сущий пустяк. На него иногда находит!

– Нет, милорд, если только не… мне показалось, его светлость не особенно наслаждался обществом капитана Белпера, – опустив глаза, произнес Скривен.

– Клянусь Богом, я его понимаю! – ответил лорд Лайонел. – Я не думал, что Белпер такой осел! Уже сожалею, что сообщил ему о приезде его светлости. Однако этого все равно недостаточно для того, чтобы убегать из города.

Стюард, слегка кашлянув, заметил:

– Ваша светлость, прошу прощения, но мне действительно показалось, будто его светлость немного не в себе. Вечером накануне… накануне дня, когда он нас покинул, он вышел из дому один. Он отказался брать свой экипаж и не разрешил нам вызвать наемный, милорд. Более того, я начал умолять его позволить нам хотя бы вызвать факельщика, но он выбежал из дому как ошпаренный, простите мне столь вольное выражение!

– Что ж, я представляю, что могло вызвать его раздражение, но это все равно ничего не объясняет! Должен признаться, столь долгое отсутствие меня немного тревожит, однако молодые люди беспечны, знаете ли! Завтра, если от него по-прежнему не будет известий, я осторожно наведу кое-какие справки. Капитан Уэйр должен знать его самых близких друзей. Уверен, мы сумеем довольно быстро разгадать эту тайну.

На столь оптимистичной ноте он отпустил Скривена. Однако, оставшись в одиночестве, еще очень долго сидел с нетронутым бокалом вина в руке, хмуро глядя на тлеющие в камине угли. Лорд вспомнил, как глупо разволновался Джилли, когда он затронул вопрос его женитьбы. Дядюшка надеялся, что племянник не впал в отчаяние, сделав предложение против собственной воли. Он был очень замкнутым, поэтому окружающие никогда не знали, что у него на уме. Вдруг его светлость вспомнил, как Джилли посещала странная идея отправиться в Лондон в одиночку и остановиться не в своем доме, а в отеле. Ему начало казаться, что у племянника действительно с самого начала было желание сбежать от домочадцев. Но причины этого оставались для лорда Лайонела непостижимыми. Если бы Джилли был сумасбродным повесой наподобие Гейвуда, можно было бы предположить, будто он решил развлечься с женщинами. Но приписать такое намерение бедняге герцогу было бы верхом нелепости. Лорд Лайонел очень надеялся на то, что его сын сумеет пролить свет на проблему, которая тревожила его все сильнее.

Его светлость провел беспокойную ночь. Он спустился к завтраку в надежде, что его уже ждет письмо от заблудшего племянника. Однако, несмотря на то что мистер Скривен каждый год выплачивал почтовой службе сумму в один фунт из доходов герцога в награду за раннюю доставку корреспонденции, письма́ внизу не было. Разумеется, теперь уже ситуация не выглядела такой безнадежной, какой она представлялась ему глубокой ночью, но есть лорду Лайонелу все равно не хотелось, и его завтрак остался практически нетронутым. Он был резок с Борроудейлом, грубо обругал Неттлбеда, а когда ему доложили о прибытии капитана Белпера, милорд отдал лакею приказание сказать незваному гостю, что он уже ушел.

Впрочем, действительно очень скоро лорд покинул стены Сэйл-хауса. Проведя все утро в клубах «Уайт» и «Будл», являясь человеком весьма неглупым, он быстро понял, что исчезновение Джилли стало главной темой разговоров высшего света. Стоило ему войти в комнату, как самые оживленные беседы мгновенно стихали, а из случайно оброненных намеков он, к своей ярости, узнал – все активно обсуждают роль его сына в столь волнующей загадке. Его светлость уже собирался отправиться в Олбани, как вдруг вспомнил об одном старом приятеле и решил вначале сходить на Маунт-стрит. Какие бы слухи ни ходили по городу, угрюмо размышлял он, Тимоти Уэйнфлит наверняка в курсе всего, о чем перешептывается столица.

Он застал друга дома. Тимоти, сгорбившись, сидел у камина в библиотеке. Лицо джентльмена было морщинистым, а глаза, взиравшие на лорда Лайонела, – удивительно живыми и проницательными. Хозяин с изысканной любезностью поприветствовал гостя, предложив ему кресло у огня и бокал хереса.

– Я счастлив вас видеть, мой друг! – произнес пожилой аристократ.

Однако лорду Лайонелу не показалось, что сэр Тимоти действительно рад, о чем его светлость с присущей ему прямолинейностью и сообщил своему другу.

– Дорогой Лайонел! – запротестовал сэр Тимоти. – Вы ко мне несправедливы! Поверьте, я и в самом деле всегда рад видеть вас! Как поживают ваши фазаны? Насколько я помню, в октябре вы обычно охотитесь на фазанов?

– Я пришел поговорить не о фазанах, – объявил ему лорд Лайонел. – Более того, вы не хуже меня знаете, когда начинается сезон охоты на фазанов!

В проницательном взгляде сэра Тимоти промелькнуло сострадание.

– Да, дорогой Лайонел, – сказал он, – но я предпочел бы говорить о фазанах, чем о… э-э-э… о том, о чем вы хотите со мной побеседовать!

– Значит, вы слышали об исчезновении моего племянника? – уточнил лорд Лайонел.

– Все слышали об этом, – улыбнулся сэр Тимоти.

– Да! Благодаря глупости стюарда Джилли, который, как мне стало известно, не сумел придумать ничего лучше, чем отнести эту новость в клуб «Уайт»! Мы старые друзья, Уэйнфлит, поэтому я жду, что вы расскажете мне, о чем говорят в городе! Ведь то, что услышал я, мне совершенно не по душе!