— И если вы обратитесь, то это — лучше для вас, а если отвратитесь, то знайте, что вы не ослабите Аллаха, — говорил он.

— Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет во славе Отца Своего со святыми Ангелами, — отвечала Анна.

— Если они обратились и выполнили молитву и давали очищение, то освободите им дорогу: ведь Аллах — продающий, милосердный! — говорил он.

— Все предано Мне Отцем моим, и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына и кому Сын хочет открыть, — отвечала Анна.

— А если кто-нибудь из многобожников просил у тебя убежища, то приюти его, пока он не услышит слова Аллаха. Потом доставь его в безопасное для него место. Это — потому, что они — люди, которые не знают, — говорил он.

Анна хотела было ответить, что убежища у него она не просила, но сочла за благо промолчать, и сказала совсем другое:

— Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему.

Довольно быстро ее стали раздражать эти диспуты, тем более что запас цитат подходил к концу. А однажды Анна увидела сына после почти месячного перерыва и вдруг заметила, что он не только еще подрос, но и сильно изменился. Он не забыл ее, но заговорил с ней по-арабски, и только после удивленного ее возгласа перешел на французский, причем с явным акцентом. С этого дня Анна стала думать о побеге постоянно, но ничего дельного в голову нз приходило. Куда она пойдет с сыном? Как она проберется на корабль? Где она найдет надежного человека, который бы помог ей? Она даже не знала, есть ли в городе европейцы кроме пиратов, доверия к которым она отнюдь не питала!

Оставалось ждать. Но само это ожидание было подобно пытке. Дни стали казаться однообразными и невыносимыми: подавать хозяину кофе, беседовать с ним, расписывая грехи «неверных», отбиваться от уговоров принять ислам, и каждый вечер смотреть, как он принимает гашиш и впадает в транс, при этом пристально смотря на нее, а на губах его появляется улыбка, от которой Анне становилось просто дурно. Она почему-то каждый раз при этом вспоминала слова капитана пиратов: «Вы будете первой из портовых шлюх» — и боялась даже думать, что мерещится хозяину.

Так прошел год. Анна уже не считала дни, ибо они были одинаковы, как тягучий надоедливый сон. Юсуф относился к ней по-прежнему хорошо, но более прохладно, видимо, его сердило ее упрямство в вопросах веры. Луи-Гийом говорил по-арабски все лучше, а по-французски все хуже, и Анна заметила, что манеры его становятся странными.

Но однажды случилось невероятное. Хозяин привел гостя-европейца. Анна, как обычно, прислуживала, подавала кофе и сладости. Она была в обычных восточных одеждах и с открытым лицом, так что гость сразу признал в ней соотечественницу. Взгляд его был преисполнен любопытства, и Анна постаралась как можно дольше остаться в комнате, надеясь подогреть интерес незнакомца. Ибо тут появлялась надежда. Хозяин не возражал.

Незнакомец, как оказалось, лорд Винтер, англичанин, секретарь дипломатической миссии, стал частым гостем в доме Юсуфа ибн-Мансура. Какие дела связывали его с арабом, Анна не знала и не стремилась узнать. Ей хотелось только одного: вырваться отсюда, вернуться в Европу.

Однажды разговор мужчин коснулся ее. Не смущаясь присутствием рабыни, Юсуф похвалил ее перед гостем, как хвалят дорогую вещь, которая поднимает престиж владельца. Лорд Винтер искренне поддержал похвалу, и глаза его были выразительнее слов.

Всю неделю Анна ходила сама не своя. В уме ее мелькали десятки вариантов возможного освобождения с участием англичанина, но все это были лишь мечты. Она не знала, что ей еще сделать. Каждый раз, когда англичанин уходил, она с ужасом думала, что может больше не увидеть его. Но он возвращался.

В один из визитов лорда Винтера Анну ожидало немалое потрясение. Она в очередной раз принесла кофе собеседникам, как вдруг без единого слова Юсуф сорвал накидку с ее плеч, так что через прозрачную ткань стало видно клеймо. Анна застыла, не веря случившемуся. Англичанин не мог оторвать взгляда от зловещей метки на прекрасной коже. Юсуф откинулся на подушках и явно наслаждался произведенным эффектом.

— Ну что, ты все еще хочешь купить ее? — осведомился он. — Теперь ты знаешь о ней все.

— Теперь все, — пробормотал англичанин, — ты верно рассчитал. Но я не отступлюсь. — Он вздохнул и отпил кофе. — В следующий раз я скажу свое решение.

Юсуф небрежным жестом отпустил Анну, и она на ватных ногах вышла из комнаты. Происшедшее и услышанное ошеломило ее. Мысли путались, перед глазами пылали круги, поднос дрожал в руках.

«Следующий раз» наступил через пять дней. Когда Анна накрыла на стол, хозяин приказал ей остаться. Поняв, что это означает, Анна прислонилась к стене, чтобы не упасть, так забилось сердце.

— Я подтверждаю, что хочу купить в свою собственность твою рабыню, — сказал лорд Винтер. — Согласен ли ты?

— Я согласен, — ответил Юсуф, не глядя на Анну. — Она прекрасна, но все приедается. Ты молод, тебе не понять. Мы хорошо вели дела, и в знак нашей дружбы я дарю ее тебе. Бери.

Второй раз Анну продавали, как вещь, как красивую безделушку, и второй раз она не могла поверить, что это происходит с ней на самом деле.

— Я благодарю тебя за щедрый подарок, уважаемый Юсуф, — сказал англичанин, — и не хочу остаться в долгу. Я прошу принять от меня эти часы как знак моего глубокого уважения.

Он вытащил большие золотые карманные часы на цепочке, богато изукрашенные драгоценными камнями. Глаза у Юсуфа заблестели не хуже, чем в тот день, когда он увидел Анну. Анна поняла, что судьба ее решена. Но Луи-Гийом!

Она бросилась на колени.

— Хозяин! — воскликнула она. — И вы, милорд! Я не могу уехать отсюда без сына! Вы должны понять меня и сжалиться надо мной! Хозяин, вы же знаете, как я люблю его!

— О, да! — ухмыльнулся Юсуф. — Я помню, как ты валялась в пыли у моих ног, умоляя купить твоего сына. По правде говоря, я рассчитывал заработать на нем, но если моему гостю он нужен…

Анна перевела умоляющий взгляд на англичанина, и слезы потекли у нее из глаз.

Лорд Винтер посмотрел на прекрасную женщину, горько рыдающую у его ног, и острая волна жалости захлестнула его. Кроме того, вид женщины, лежащей в ногах у мужчины и молящей его о милости, был настолько непереносим для английского лорда, что он не мог долго раздумывать.

— Сударыня, конечно, я не увезу вас без сына, — горячо сказал он. — Мой друг Юсуф согласен отдать его вам, и я благодарен ему за это. Я думаю, что этот перстень доставит ему не меньше выгоды, чем владение белокурым ангелом.

С этими словами он снял с мизинца кольцо и протянул его Юсуфу. Тот принял драгоценность весьма охотно.

— Ты умеешь найти путь к сердцу собеседника, — сказал он одобрительно. — Я теряю красивых и ценных рабов, но приобретаю вещи, не уступающие им. Пусть милость Аллаха осеняет твой путь, чужестранец, а мой дом всегда открыт для тебя. Когда ты уезжаешь?

— Через неделю миссия моя будет закончена и я могу уезжать, не дожидаясь отбытия основного посольства. Так что перед отъездом я зайду, чтобы забрать эту женщину и ребенка, а пока мы оформим купчую.

— Хорошо, я соберу их к отъезду и подготовлю необходимые бумаги, — небрежно ответил купец, и Анна поняла, что рабство ее закончилось.

Спустя неделю Анна с сыном стояли на палубе корабля, который нес их по Средиземному морю. Осознание того, что расстояние между ней и Алжиром становится все больше и больше, наполняло душу молодой женщины неизъяснимым блаженством. Конечно, будущая жизнь вовсе не представлялась ей усыпанной розами, но сейчас Анне не хотелось думать об этом. Она свободна! Она направляется в Европу, где нет рабства, знойных ветров, где ее сыну ничего не угрожает! Боже, как это замечательно!

Лорд Винтер был галантен и предупредителен. Он ни разу не напомнил ей о своих правах, и Анна была благодарна ему, если не сказать более.

Только одно беспокоило ее: Луи-Гийом гораздо охотнее говорил по-арабски, чем по-французски, к тому же его французскую речь искажал сильный арабский акцент, и Анна боялась, как бы это не осталось у ребенка навсегда. Она запретила сыну говорить по-арабски, не отпускала его от себя ни на шаг и постоянно разговаривала с ним, вспоминая жизнь в родовом замке и Антуана.

Лорд Винтер частенько присоединялся к ним и внимательно слушал рассказы графини о жизни во Франции. Так прошло несколько дней, но однажды мальчик спросил:

— А когда мы приедем к папе? — и Анна замолчала.

В первый раз она подумала о будущем.

У Антуана побывала в руках записка, где она требует прислать ей на корабль все драгоценности — и после этого исчезает. Как она теперь покажется ему на глаза? Поверит ли он ей во второй раз? Согласится ли лорд Винтер отпустить ее без всяких условий? Как воспримет Антуан ее с сыном появление в обществе мужчины, когда они расскажут ему всю эту историю? Ответов Анна не знала.

С этого дня она не так охотно рассказывала сыну о Франции и часто сидела с задумчивым видом, пока лорд Винтер не находил способ отвлечь ее от невеселых мыслей.

К концу путешествия Анна утвердилась в мысли просить лорда Винтера послать кого-нибудь во Францию узнать, что происходит в Берри и что говорят об их исчезновении. Анна не знала, удастся ли ей вернуться во Францию, но в любом случае она хотела знать, что происходит дома.

Разговор этот состоялся, когда они сошли на землю Англии. Пейзаж, почти не отличимый от видов родной Франции, довел ее до слез. Анна все не могла поверить, что она снова в Европе, и только прижимала к себе сына, целовала его и плакала. Казалось, сам воздух обладал целительной силой — ибо летняя Англия так же прекрасна, как летняя Франция.

И Анна решилась высказать свою просьбу: узнать о муже, может быть, послать ему весть, что они живы, если, конечно, лорд Винтер не против.

— Хорошо, сударыня, я пошлю своего поверенного во Францию, но пока он не будет встречаться с графом де Ла Фер. Эту возможность мы обсудим по его возвращении.

Анна согласилась с решением своего господина (ибо хотя официально рабства в Европе не было, но куда бы она пошла в стране, где не знала ни одного человека, кроме него?)

Они прибыли в Лондон и поселились в особняке Винтеров. Прислуга была вышколена, как и в любом благородном семействе, но их взгляды говорили красноречивее слов или жестов. Таинственная женщина с ребенком, которых милорд приказал поселить в гостевых комнатах и, следовательно, считал ровней себе, вызывали немалое любопытство. Не избежала она и косых взглядов родни лорда Винтера, особенно его младшего брата. Но Анну все это мало волновало. Она наслаждалась свободой, жизнью в столице (хоть и не была вхожа в общество), обществом сына.

Через две недели ее спокойствию был нанесен сокрушительный удар.

Вернулся из Франции поверенный милорда с неожиданными, невероятными известиями. Анна услышала их в библиотеке, и картина эта запечатлелась в ее памяти навсегда: бесконечные корешки книг, яркий свет из окон, в одной из оконных ниш стоит лорд Винтер с бокалом вина, и одетый в темное человек в кресле с бумагами на коленях. Повинуясь знаку милорда, человек сообщил Анне, что граф де Ла Фер умер… Умер почти год назад, вскоре после того, как утонули его жена и сын, уехавшие отдыхать на море. Во владение наследством вступил кузен покойного — Ангерран-Франсуа-Шарль. Теперь он — глава семьи, это объявлено официально.

Анна сидела оглушенная и ослепленная. Она поняла только одно: Антуан умер, когда узнал, что она с сыном сбежала, когда прочитал ее записку. Он не вынес ее предательства, не узнал, что она с сыном были злодейски похищены. Сна потеряла единственного человека, которого любила больше жизни, и она потеряла все: титул, состояние, положение в обществе, место, где могла бы жить. А самое главное — все это потерял ее сын, виконт де Ла Фер. Семья Антуана не жаловала ее, Анну терпели, когда она была женой всемогущего графа. Но теперь Антуана нет, и неизвестно, захотят ли надменные родственники признать приблудную невестку с сыном и отдать им состояние.

Поверенный оставил бумаги на столе и с поклоном вышел из комнаты.

— Судя по вашим рассказам, — подал голос лорд Винтер, отходя от окна, — родственники графа де Ла Фер не были в восторге от его женитьбы. Теперь, после смерти вашего мужа, они вряд ли захотят принять вас обратно. Они даже могут потребовать доказательств, что вы — это вы. Что вы сможете им ответить?

— Я уже думала об этом, милорд, — сказала Анна, отвечая скорее своим мыслям. — Слуги в замке знали меня, но слуг можно подкупить. Семейство де Ла Фер отречется от меня с величайшей радостью. Со своими родными я не виделась со времен монастыря, и мы не скучали друг о друге. Меня знали в провинции, но неужели придется проводить опознание, как будто я сбежавшая лошадь?! Я не хочу такого унижения ни для себя, ни для сына — мы и так слишком много претерпели. И кроме того, у меня нет денег на суд… и даже на дорогу во Францию… если вы захотите отпустить меня…