Мишель Лейтон - Поднимаясь ко мне

Странного вида здоровенные мужики один за другим исчезают за дверями кабинета Кэша. Поэтому, когда бар закрывается, я немного нервничаю и сомневаюсь, идти ли туда. Но я иду. Вариантов у меня немного. И вообще я слегка не в себе.

Наклоняюсь, чтобы достать сумочку из-под стойки, и слышу, как открывается дверь кабинета. На пол льется серебристый свет, и я слышу голоса. Низкие, глухие голоса. В животе завязывается узел.

Дверь открывается шире, Кэш заслоняет мощным торсом большую часть света. Он сразу находит меня глазами.

– Ты закончила?

Я киваю.

Кэш отворачивается, говорит что-то человеку у себя за спиной, а потом выходит из кабинета, чтобы запереть входную дверь. Я слежу за ним, боясь пошевелиться. Без работы и посетителей в баре напряжение сгущается.

Как меня угораздило вляпаться в это?

Не успеваю сформулировать ответ. Ко мне подходит Кэш. Лицо серьезное, напряженное.

– Пойдем в кабинет. Мне нужно тебе кое-что объяснить.

Пульс учащается, по венам ледяной волной прокатывается страх. Кэш поджидает меня у выхода из-за стойки. Когда я оказываюсь перед ним, кладет ладонь мне на спину, пониже талии, и провожает в кабинет. Сквозь рубашку чувствую тепло его руки, и это меня успокаивает.

Протискиваюсь в дверь и вижу за столом стулья Гевина и Кэша, а напротив них, спиной ко мне сидит высокий незнакомец с волосами, завязанными в хвост. Гевин поднимает на меня взгляд и улыбается.

– Вот и она.

Я улыбаюсь в ответ, хотя уверена: улыбка получилась натянутая. Такое ощущение, что лицо может лопнуть от напряжения. Всего через несколько часов Кэш отправится вызволять Мариссу. Кто знает, что может случиться?

Кислота плещется в желудке, и рот наполняется слюной. Закрываю глаза и делаю медленный глубокий вдох.

Когда я открываю глаза, вижу, что незнакомец встал. Вот он оборачивается ко мне, присаживается на стол и складывает руки на широкой груди. Очки он снял. И все изменилось.

Сердце подпрыгивает, когда я заглядываю в знакомую черноту глаз Кэша. Только это не глаза Кэша. Не совсем.

Кэш выступает из-за моей спины и становится рядом с незнакомцем. Перевожу взгляд с одного на другого. Нет нужды спрашивать, кто это, но кто-нибудь должен мне объяснить, откуда он тут взялся и почему стоит передо мной, хотя предполагалось, что он умер.

Силы ада! Это еще хуже, чем я думала!

– Нэш, – произношу я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя какое там спокойствие.

Он улыбается, но движение рта не меняет выражения глаз.

– Очень хорошо. – Он смотрит на Кэша. – По крайней мере, у этой есть мозги.

Не знаю, что это должно означать, но прямо сейчас разбираться некогда. Я просто хочу понять, что происходит, чего ждут от меня и как мы все выберемся из этой двойной игры, нелепой и неожиданно опасной. Остальное подождет.

– Ты выглядишь неплохо для мертвеца.

– Мой брат проделал огромную работу, чтобы сохранить меня в живых. Ты не согласна?

В его тоне безошибочно читается горечь.

– Думаю, да. Но ты, кажется, не очень этому рад.

– А почему меня должно радовать, когда кто-то изображает из себя меня?

В глазах Нэша вспыхивает ярость. Это дает мне передышку, но недолгую. Кэш рядом, и поэтому я совсем не боюсь. В другой обстановке все могло быть иначе, но сейчас я чувствую в душе отвагу.

– А почему бы тебе не радоваться? Ты легко отделался. Получил диплом правоведа, не учившись; работу, на которой тебе не приходилось работать, и жизнь, за которую не приходилось выслуживаться. Кажется, Кэш сделал за тебя самую трудную часть.

Бросаю взгляд на Кэша. Тот следит за мной. И улыбается широкой довольной улыбкой. Почти самодовольной. Кэш подмигивает мне искрящимся глазом, и я чувствую, как к лицу приливает жар. Он, должно быть, счастлив, что я вступилась за него.

Нэш выпрямляется и делает шаг вперед. Мое первое побуждение – отступить, хотя он не так уж близко. Но я не пячусь. Я удерживаю территорию за собой.

– Это, может быть, и верно, если ты не имеешь понятия о том, во что превратилась моя жизнь. Например, ты не знаешь, что я должен был забыть, кто я такой, и работать на судне контрабандистов с преступниками. Или не в курсе, что я бывал на берегу раз в несколько месяцев, что мне приходилось тайком, замаскировавшись, пробираться в город, чтобы посмотреть, какую шикарную жизнь ведет мой брат. Мою жизнь. Да, я понимаю, почему ты считаешь, что я должен испытывать благодарность.

Мне становится стыдно. Я не знаю, что сказать. Смотрю на Кэша, который следит за Нэшем, – на его лице залегли глубокие морщины. Кошусь на Гевина – тому явно наскучил весь этот разговор. Потом возвращаю взгляд к Нэшу, у которого сквозь каменную маску вдруг отчетливо проступает душевная опустошенность.

– Мне так жаль… – признаюсь искренне. – Я… Я не знала. Я просто решила…

Смешок Нэша отрывист, как выстрел.

– Да, знала бы ты, что они говорят по поводу всяких умозаключений.

Нэш отступает к столу и принимает прежнюю позу. Я не обижаюсь на его слова. Он имеет полное право говорить так. Оба они – Кэш и Нэш – были обмануты, и мне безумно жалко их обоих, потому что они столько выстрадали и столько потеряли. Им пришлось пройти через тяжелые испытания из-за человека, который принимал неверные решения.

– Может быть, теперь тебе больше не придется прятаться, – мягко говорю я.

Нэш смотрит мне в глаза. Я вижу, ему хочется верить, что это правда, и у меня сердце сжимается.

– Может быть. Может быть, однажды я обрету свободу. У меня будет работа, жизнь. Девушка.

Не знаю, имел ли он в виду меня, но смотрел так пристально, что я покраснела.

«Ну дела! Он так похож на брата!»

Кэш встает рядом со мной. Он начинает говорить. Голос звучит напряженно.

– Если мы все сделаем правильно, то, может быть, оба вернем себе свои жизни. И ты найдешь себе работу и собственную жизнь. И девушку.

Кэш обнимает меня за талию. От этого собственнического жеста мне хочется улыбнуться. Ох уж эти мужчины с их глупым позерством!

Надо придать разговору иное направление. А то эти переживания меня доконают!

– Так вы уже придумали, что делать завтра?

Слышу вздох Кэша.

«Ох-хо-хо…»

– Думаю, да.

Он отходит от меня и, склонив в раздумье голову, шагает к двери и обратно.

– Ну?

– У Нэша есть… информация, которую мы можем использовать в своих целях, после того как отдадим книги и вызволим Мариссу.

– Какая информация?

Наступает тишина. Кажется, все находящиеся в комнате решают для себя вопрос, разумно ли отвечать мне. Я обрываю их размышления прямо и открыто:

– Если вы собираетесь держать меня в неведении, когда я одна из тех, кто у них на мушке, вам надо еще раз хорошенько подумать. Вам нужно, чтобы я не создавала проблем, верно? То есть я могу пойти к копам, и это все изменит, так?

Ненавижу угрозы. Думаю, Кэш понимает, что я блефую, но другие-то нет. Откуда им знать.

Первым прерывает молчание Гевин:

– Скажи ей, приятель. Ты утверждал, что ей можно доверять.

Не буду притворяться – меня очень радует, что Кэш так отозвался обо мне. А еще мне стыдно за те опасения, которые я испытывала в последнее время.

– Вечером накануне того дня, когда случилось несчастье, Нэш возвращался из магазина с продуктами для путешествия. Он остановился на причале, чтобы снять на видео двух девушек, которые загорали на крыше яхты топлес. Случайно в кадр попал подрывник.

– Подрывник?

– Да, парень, который заложил бомбу.

Я ахаю.

– Дерьмово!

– Вот именно. Они убили бы нас всех, если бы узнали, что запись у Нэша. Думаю, отец поступил правильно, что ушел в тень на какое-то время. Такие вещи очень опасны.

– Итак, вы собираетесь передать книги, а дальше что? Используете видео, чтобы…

– Мы все остались в живых.

– Но как? Все может получиться точно так же, как с книгами, только теперь они будут знать точно, за кем охотиться.

Меня замутило. Могу вообразить, какие пытки они способны применить к тем, кого я люблю, чтобы на ложить лапы на такие улики, как эта чертова видеозапись.

– Не совсем так. В этой игре замешан еще кое-кто. Отец велел мне отправить два сообщения. На одно отозвался Нэш. А от второго адресата пока нет вестей. Нэш думает, что видеозаписи и того, что есть у этого второго игрока, должно хватить, чтобы избавить нас от проблем навсегда.

– Навсегда? Как именно?

– Устранив угрозу.

– На что вы намекаете? Звучит так, будто вы хотите кого-то убить.

– Нет. Не мы.

Смотрю на стоящих передо мной троих парней. Лица у всех очень серьезные.

– Вы, конечно, шутите.

Ни один из них и бровью не повел.

– Вы не можете намекать на такое.

Опять ничего.

У меня кружится голова. Это прямо как в кино. Но насколько же хуже в реальной жизни! Несколько секунд это кажется абсолютно невероятным. Я не могу свыкнуться с мыслью, что меня вовлекают в нечто подобное. То есть это… это…

Кэш подходит ко мне, наклоняется, пока его лицо не оказывается в каком-то дюйме от моего.

– Оливия, это плохие люди. Я не о том, что они обокрали винный магазин. Это убийцы. Жестокие убийцы. И они не остановятся, если заподозрят хоть на секунду, что один из нас представляет для них угрозу. Или может дать им то, чего они хотят. Это реальность. И это очень серьезно.

Ищу его глаза. Судя по содержанию разговора, ожидаю, что встречусь взглядом с монстром. Но никакого монстра нет. Я вижу только парня, в которого влюблялась день ото дня сильнее, и думаю: «Неужели отступать уже поздно?»

– Чего ты хочешь от меня?

Не отрывая от меня взгляда, Кэш выпрямляется.

– Оставьте нас на минутку, ребята, – говорит он Гевину и Нэшу.

Те тихо выходят из комнаты. Кэш берет меня за руку и ведет через дверь в глубине кабинета в квартиру на кухню. Когда он выпускает мою ладонь, я приваливаюсь к буфету, чтобы не упасть. Сердце стучит так громко, что я удивляюсь: неужели Кэш не слышит стука?

Кэш стоит ко мне спиной. Вижу, как он проводит пальцами по волосам, слышу его вздох.

– Я прошу тебя, Оливия, – он поворачивается ко мне лицом, – поверь мне – тому, что знаешь обо мне. Если ты перестанешь прислушиваться к своим страхам, то поймешь, кто я. До самой глубины. Ты знаешь меня, Оливия. Знаешь.

Он говорит искренне, настойчиво. Я закрываю глаза и приближаю лицо к его лицу. Оно преследует меня наяву и во сне. Чувствую на щеках теплые ладони и распахиваю веки. Кэш на расстоянии вздоха, его глаза – океаны полночного света, затягивают меня в свои глубины.

– Это я, – тихо говорит он. – Не слушай никого. Вспомни, что ты чувствуешь, когда я тебя целую и прикасаюсь к тебе. Не думай головой. Ты меня знаешь. Когда я накрываю твои губы своими, ты веришь мне. – И как будто для того, чтобы подчеркнуть свою мысль, Кэш склоняет голову и водит губами по моим губам. Между нами проскакивают искры. Как обычно. – Ты доверяешь мне, когда мои руки прикасаются к твоей коже. – Он оглаживает ладонями мои руки, потом переходит на талию и забирается под рубашку. По спине бегут мурашки. – Ты не сомневаешься во мне, когда отключаешь разум и отдаешься чувствам.

Руки Кэша скользят вверх по телу, пальцы пробегают по ребрам и захватывают груди. Он гладит большими пальцами мои соски, сжимает их сквозь тонкую ткань бюстгальтера. Я задерживаю дыхание.

– Видишь? Ты не думаешь, а только чувствуешь. Чувствуешь меня. И сейчас ты мне доверяешь. Ты знаешь, что я готов ради тебя на все, что я никогда тебя не обижу. Знаешь, что ты не такая, как другие. Я знаю, что ты это знаешь. И что ты хочешь меня так же, как я хочу тебя.

Он прав. Прав во всем. И я хочу его. Всегда. С одной стороны, это безумие – я хочу его даже сейчас, в преддверии того, что может произойти всего через несколько часов. Но с другой – в этом заключен совершенный смысл. Если дела пойдут плохо, может оказаться, что я вижу Кэша, нахожусь с ним наедине в последний раз.

Эта мысль приводит меня в панику, вызывает желание выйти из игры. Я проглатываю слова, готовые сорваться с языка, но которым сейчас не место, – о любви и преданности. Об этом стоит говорить, когда на тебя не давят со всех сторон обстоятельства. Сейчас совсем не тот момент.

Но у нас все-таки остается сегодняшний вечер. Так что я ему покажу. Я дам ему все, что у меня есть.

– Скажи, что хочешь меня, – мягко приказывает Кэш низким, рычащим голосом.

Без колебаний протягиваю руку и провожу кончиком пальца по его нижней губе.

– Я хочу тебя.

– Скажи, что веришь мне.

– Я тебе верю.

Он выдыхает, обдавая мое лицо теплом.

– Теперь скажи, что хочешь, чтобы я к тебе прикоснулся.

Его руки застыли над моей грудью. Но я не хочу, чтобы они оставались без движения. Совсем не хочу. Пусть они начнут действовать.