— Подожди, я уже ничего не понимаю. Ты же говорила — миллион?

— Миллион достанется той дуре, которую возьмут вместо тебя, если будешь артачиться и долго думать. А если ты пойдешь в мою программу, то гарантированно получишь пятьсот тысяч! А вторые пятьсот тысяч отойдут мне — за то, что я тебя сюда устроила. По-моему, все предельно честно! Ты уже знаешь то, чего не знают остальные претендентки. В процессе игры я иногда буду тебе помогать. Негласно, разумеется. Твоя задача — выдержать оговоренные тридцать дней и довести жениха до стен загса.

— И выйти за него замуж?

— Успокойся! Разумеется, твой паспорт останется девственно чист. Это же розыгрыш — один большой розыгрыш, и только!

— И это будут транслировать на всю страну?

— Ну да! Плюс круглосуточная Интернет-трансляция, ну и на FM-радио тоже какие-то зарисовки пойдут. Крайне масштабный проект! — Альбина улыбнулась, как сытая кошка.

— Знаешь, наверное, я все-таки откажусь.

— Ты чего, с дуба рухнула? — Альбина уставилась на Женьку так, будто у той на голове рога выросли. — Повторяю для тормозов: на кону пятьсот тысяч! Где ты еще за месяц заработаешь такие деньги? Даже если в бордель пойдешь и круглосуточно трудиться будешь, и то даже четверть такой суммы не получишь! О себе не думаешь, так о сыне подумай!

— Вот именно о нем-то я сейчас и думаю, — предельно спокойно, чтобы не взорваться и не наговорить Альбине гадостей, ответила Женька. — Каково придется парню, когда его мать будут обсуждать на каждом перекрестке! И ладно бы всего лишь месяц, так ведь и потом наверняка найдутся доброхоты, которые то и дело будут припоминать мне и моим близким эту историю. Вы ж, прости, каждый мой чих и пук на экране продемонстрируете. А от дурной славы вовек не отмоешься.

— Ой, да ладно! Кто ты такая, чтоб тебя так остро мучил вопрос собственной известности? Если уж так этого боишься, могу тебя обрадовать: героя практически любого реалити-шоу зрители забывают, самое большее, через три месяца. И кстати, сами герои от этого отнюдь не в восторге! Слава — она как наркотик: ты подсаживаешься на него и хочешь еще и еще…

— Тем более: не хочу ни на что подсаживаться!

— А я говорю — подумай! На размышления у тебя один вечер. Если завтра ты ровно в десять не явишься вот по этому адресу, — Альбина бросила на стол перед Женькой замызганную газету с неровно обведенным шариковой ручкой объявлением о наборе желающих принять участие в новой развлекательной передаче, — то считай, ты собственными руками похоронила свое счастье! Что ж, мне пора! Увидимся завтра! И помни — если выдашь, что мы знакомы, запалишь всю малину! Адью!..

Альбина резко поднялась и вышла из кафе. Ошалелая Женька долго смотрела ей вслед, потом подтянула к себе газету, прочитала объявление. Ну да, все как Альбина и говорила: некое шоу под названием «Хочу замуж», ничего конкретного не сказано. Перечислены требования к претенденткам, чтоб не младше восемнадцати и не старше двадцати пяти, ни разу не бывавшие в браке и бездетные. Плюс время и место, куда следует обращаться желающим. Дата завтрашняя. Ну Альбина, ну авантюристка!

На душе у Женьки отчего-то стало особенно паскудно и противно. Тоже мне, подруга называется! Да если бы она по жадности на этот кус не позарилась, то еще лет десять о Женьке не вспоминала бы! «Ты идеально подходишь для моей программы!» Тьфу, гадство! Судя по всему, она то ли до конца не врубается в то, что предлагает, то ли настолько съехала с катушек на своей работе, что потеряла всякое чувство реальности! Допустить, чтобы твою жизнь изучали и комментировали совершенно незнакомые тебе люди, да еще и делали на тебя ставки — продержишься ты или нет, — это уже просто за гранью добра и зла! Альбине совершенно наплевать на ее чувства; деньги, деньги и еще раз деньги!

Домой Женька явилась в совершенно похоронном настроении. Как назло, мать уже вернулась с работы и теперь с видом мученицы готовила то, что оставила на плите дочь. Ну вот, и тут не успела! Что за напасть!

— Где ты была?

— Ездила по делам, — ответила Женька, переобуваясь в шлепанцы.

— По каким это делам? Небось по мужикам отправилась?

— Мама! Антошка рядом!

— А что Антошка?! Он уже взрослый парень! Пусть смотрит на тебя, бесстыдницу, может быть, хоть тогда у тебя в голове что-то в нужную сторону сместится! Вместо того чтоб деньги зарабатывать, она, как блудливая кошка, себе приключения на причинное место ищет! В доме скоро шаром покати будет, а ей хоть бы хны! Развратница!

— Хватит! — рявкнула Женька, которую достал этот бесконечный обвинительный монолог. — Если уж так хочешь знать, мне только что предложили заработать пятьсот тысяч!

— За что это? — подозрительно осведомилась мать, на всякий случай отставив в сторону сковородку с шипящими на ней котлетами.

— Не важно за что. За съемки.

— Ну и?

— Что — и?! Отказалась я, понятно?!

— Ну и дура! — Мать вновь взялась за сковородку и ловко перевернула прожаренную котлетку на другой бок. — Такие деньги на дороге не валяются.

— Да ты хоть знаешь, что мне за них пришлось бы делать?

— Голой сниматься? — предположил Антошка, внимательно следящий за разговором.

— И это тоже! Если придется!

— А ты, часом, на солнце не перегрелась? — заметила мать. — Чтоб такие деньжищи и всего за месяц поиметь, тут мало голой задницей крутить! И без тебя таких бесстыдниц вагон и маленькая тележка наберется. Сдается мне, сочиняешь ты!

— А вот и нет! — Женька шлепнула об стол газетой. — Не веришь, так возьми и почитай!

Ради такого случая достав из кармана очки, мать потянулась за газетой. Долго и вдумчиво читала объявление, потом неуверенно спросила:

— Хочешь сказать, вот именно за это такие деньжищи и обещают?

— Да! Помнишь Альбину — подружку мою школьную? Она там ведущей будет. Собственно, я к ней на встречу и ездила. Это она мне газету дала и про миллион в случае выигрыша намекнула.

— А почему ты тогда говоришь про пятьсот тысяч? Или это налоги такие огромные? — ужаснулась мать. — Так миллион или полмиллиона?

— Да нет же, налоги тут ни при чем. Просто Альбине тоже подзаработать хочется. Она протолкнет меня в программу, а я должна буду за это поделиться своим выигрышем, — хмуро сообщила Женька.

— Вот щучка! А шкурка не облезет от такой жадности? Впрочем, с другой стороны, время сейчас такое. Не подмажешь — не подъедешь. А пятьсот тысяч лучше, чем ничего. Уже придумала, и чем завтра поедешь? Не вздумай джинсы напялить, тебя, голодранку, тогда и на порог студии не пустят! Платье и только платье!..

— Мать, тормози! А кто тебе сказал, что я на это соглашусь? Ты хоть представляешь, что мне, да и тебе с Антошкой придется в итоге вынести за этот месяц? Нас будут как букашек под микроскопом изучать! А потом тысячи праведников-телезрителей с превеликим удовольствием начнут нас тыкать носом в то, что мы ради денег опустились до уровня базарного быдла! И как ты соседям после этого в глаза смотреть сможешь?

— А мне начхать на соседей. Завидно — пусть завидуют молча! — парировала мать. — А в квартире давно пора ремонт сделать. Да и Антошке гардеробчик обновить, парень же не по дням, а по часам растет! Впрочем, тебе ведь на это наплевать, ты только о себе и думаешь! «Ах, на меня по телевизору всякие придурки пялиться будут!» Какие нежности! А ты гордость-то подальше спрячь, зубы стисни — и терпи! Пятьсот тысяч — это же… это же… Мне за эти деньги больше четырех лет пахать придется! А тут всего лишь месяц!

— Но тебе ведь тоже сниматься придется! И Антошке тоже! Ладно ты меня ни в грош не ценишь, но сама подумай: вам-то каково придется? И учти: вы должны будете вести себя так, будто ни о чем не догадываетесь! Иначе не видать выигрыша, как своих ушей!

— Ой, да ладно тебе! Нашла сложности на пустом месте. Надо будет — так сыграем! Я, между прочим, в юности в театральный кружок ходила, так что не бойся, справлюсь! Да и Антошка у нас — тот еще прохиндей растет! Так этим телевизионщикам голову заморочит, что только держись! Верно, Тоха?

Антошка дипломатично потупил взгляд.

— А можно я все-таки сама буду решать, как мне поступить, а? — не выдержала Женька. — Не нравится мне эта идея, хоть ты тресни! Ты ж сама, когда все эти реалити-шоу смотрела, ругалась страшно: мол, до чего люди в своем бесстыдстве доходят, уже любовью перед камерами занимаются и скандалы на всю страну закатывают! А если мне придется сделать то же самое — что тогда?

— А тебе не привыкать! — со значением сказала мать.

Женька сверкнула глазами и потянулась к злополучной газете, намереваясь изодрать ее в клочья и тем самым поставить точку в этом неприятном разговоре, но мать оказалась проворнее.

— Э, куда это ты тянешься? Нет уж, до завтрашнего утра пусть это у меня побудет, для надежности. И учти: если не согласишься на Альбинкино предложение, я тебе этого вовек не прощу! Слышишь?!

Женька, ничего не ответив, выскочила из кухни и заперлась в ванной комнате. От незаслуженной обиды ее всю трясло. Надо же, до чего мать докатилась: взяла и при Антошке ее чуть ли не шлюхой обозвала! «Тебе не привыкать!» Все никак не может ей забыть ту раннюю и в общем-то случайную беременность. Теперь считает, что дочь у нее распутница, каких поискать!

Ух, как же мать на нее орала, когда поняла, что происходит! Схватила за руку, поволокла к знакомому врачу. Хорошо хоть дядька нормальный оказался, сказал, что на таких поздних сроках аборт делать — все равно что собственными руками дочку на бездетность обрекать. И ни за что не согласился брать на себя такой грех, хоть мать ему и деньги предлагала, и чуть ли не в ногах у него валялась.

Так появился Антошка. Роды были сложными, Женька долго приходила и себя и, уж совершенно понятно, не смогла оказать матери достойный отпор, когда та заявила, что намерена записать Антошку на свое имя. Героиня, чтоб ее! И еще долго на мозги капала, чтоб Женька не смела Антошке говорить, кто его настоящая мама! Ага, как же! Шила в мешке не утаишь, а отказываться от своего ребенка Женька не собиралась даже под страхом глобального материнского неудовольствия.

Когда Антошка подрос, он довольно быстро сообразил, как себя вести с бабушкой-мамой и мамой-сестрой. При посторонних он придерживался официальной бабушкиной версии, хотя поначалу и срывался пару раз, не без того. А уж наедине мамой была Женька и только Женька. Впрочем, с недавних пор слово «мама» он начал опускать, называя ее просто по имени или на дворовый манер Жекой. Да и относился к своей молодой родительнице с некоторой долей снисхождения, словно и впрямь был ей братом, но никак не сыном. На днях такое заявил, что Женька долго приходила в себя от неожиданности.

— Слышишь, Жека? Я тут прикинул, в общем, пора тебя замуж отдавать! А что? Ты красивая, веселая, тебя быстро поженят. Только мужа тебе я сам найду, хорошо? Ну, чтоб проблем не было. А то мало ли чего…

— И какого же ты мне мужа найти хочешь? — еле сдерживая нервную икоту, спросила у сына Женька.

— Ну, чтоб тоже веселый был, как ты. И меня любил. Ну, еще чтоб разрешил тебе на работу не ходить. Я же знаю, что тебе там не нравится!

— И где ты его искать будешь?

— Ну, это не твои заботы! — важно ответил Антошка.

Женька тогда еще, помнится, подумала, что в этом доме каждый считает хорошим тоном принимать за нее любые мало-мальски важные решения. Что ж, оказывается, именно так оно и есть. И чем, спрашивается, в таком случае мать отличается от той же Альбины? Как услышала про деньги, так все другое разом потеряло для нее всякое значение. Подумаешь, дочку вся страна увидит! Да хоть наизнанку перед камерами вывернись, но приз добудь! А над ней, между прочим, издеваться собираются! И зрители с самого начала будут в курсе, кто и над кем смеется.

Нет, не бывать этому! Пусть себе другую дурочку находят и измываются над ней сколько хотят! В конце концов, не все за деньги продается и покупается! И даже если мать завтра пинками выгонит ее из дома на студию, она туда просто не поедет. Вот не поедет, и все!..

Поздним вечером, когда Елена Григорьевна видела уже десятые сны, в спальню Женьки пробрался Антошка.

— Жека!

— Что тебе?

— Пусти меня на кровать, а то ноги мерзнут!

— А чего ты без тапок пошел?

— Вот еще, греметь ими на всю квартиру, — проворчал Антошка, поудобнее устраиваясь рядом с матерью. — Ну, что делать будешь?

— Ничего не буду.

— Слышь, если ты это из-за меня, то зря. Мне, честно говоря, по приколу! Если меня по телевизору покажут, все наши ребята обзавидуются! В общем, я бы снялся.

— Тоха, ты просто не понимаешь, о чем просишь. Те же твои ребята не завидовать тебе будут, а смеяться над нами.