София Чайка - Подумай дважды

Его подгоняла злость. Егор еле сдерживался, чтобы не крушить все на своем пути. Бритта остановил громкий окрик:

- Вы уже уходите? – Он едва в очередной раз не налетел на дежурную медсестру. Затормозил в последнюю минуту. – С вами все в порядке?

Нет, нет, и еще раз нет! О каком порядке вообще может идти речь?! Но медсестра не виновата в том, что он обманулся.

- Я…

Егор понял, что не может уйти. Так мужчины не поступают. Ребенок. Он обязан вернуться из-за него.

Под недоумевающим взглядом женщины в медицинском костюме, он отправился назад. Наверное, она подумала, что он такой же ненормальный, как и мамаша Ники. Плевать. Он должен сделать то, что необходимо было совершить еще две недели назад. А может и того раньше.

По дороге он столкнулся с Антониной. Если бы он не слышал ее разговор с дочерью, то ее вымученная улыбка могла бы его обмануть. Страдальческие, слегка поблеклые зеленые глаза смотрели на Егора так, словно Антонина несла на своих плечах скорбь всего мира.

- Как хорошо, что вы пришли!

Бритт заставил себя поздороваться.

- Здравствуйте.

- Да, конечно. Никуся так нуждается в поддержке. А еще в просторе и свежем воздухе. Она бы лучше переносила свое теперешнее состояние, если бы жила в особнячке, а не в нашей двухкомнатной конуре. Когда родится ребеночек, там будет удобно выгуливать его…

- У вас есть собака?

- Да, такса. А при чем здесь она? – Егор пожал плечами. Он не собирался ей объяснять. – Это вы к тому, что я тоже смогу жить вместе с вами? - Он не мог больше слушать этот бред. Его терпение почти закончилось, а ему еще предстоял разговор с Вероникой. - Бритт обошел женщину и открыл дверь в палату. Антонина крикнула ему в спину. – Я не настаиваю!

Он вошел и заставил себя посмотреть на Нику. Наверное, взгляд его был не слишком ласков, потому что она натянула простыню под подбородок и пролепетала:

- Добрый день.

«Добрый», ничего не скажешь!

Бритт напомнил себе, что эта женщина носит его ребенка, и сделал паузу, чтобы успокоиться перед тем, как ответить.

- Привет. Как себя чувствуешь?

- Нормально. То есть, не слишком хорошо.

Бритт осмотрелся по сторонам и сел на стул в углу комнаты. Он не мог заставить себя подойти к Веронике и поцеловать в щеку, как делал это раньше.

- Тебе что-нибудь нужно? Еда? Лекарства?

- Все есть. Что-то случилось?

Многое, но он не собирался ее просвещать. Что это изменит? Она начнет изворачиваться, оправдываться, плакать, возможно, даже обвинять его во всем. Хотя, он тоже виноват. Нельзя надеяться на резинки. В любом случае Бритту не хотелось ворошить всю эту грязь.

- Ничего нового. Что говорят врачи? Когда тебя выпишут?

- Врачи? Говорят, что мне нельзя нервничать и…

- Больше гулять. А для этого подойдет особнячок с садом и гаражом.

- Ну, это после выписки. Ты планируешь купить дом? Настоящий дом? О, Егор! Давно пора! Сколько можно жить в гостиницах?

Бритт смотрел на красивую женщину, с энтузиазмом выдвигающую предложения, в каком месте лучше приобрести недвижимость, и думал о том, что она гораздо больше радуется возможной покупке, чем ребенку. Хорошо, что он не рассказал ей о приобретенной квартире.

- …на Парковой тоже есть красивый дом. Моя знакомая говорила, что он бесподобен. Когда мы с тобой поженимся…

- Мы не поженимся, Ника.

Вероника резво села на кровати. Простыня соскользнула вниз, демонстрируя ее полупрозрачную рубашку.

- Как? Но ты говорил…

- Я обещал позаботиться о вас. И сдержу слово. В твоем распоряжении будут деньги и квартира. Трехкомнатная. В центре города. Я приму участие в воспитании. Но это все.

Большие зеленые глаза наполнились слезами. Они поползли по щекам, но Ника не торопилась их вытирать. Чувственные губы дрожали.

- Ты не можешь так поступить со мной! Я не могу быть матерью-одиночкой!

Егор заставил себя говорить спокойно.

- Многие матери-одиночки могли бы позавидовать тебе. У них нет и сотой доли того, что я тебе предлагаю.

- Но мне вряд ли удастся продолжить карьеру модели. После родов моя фигура может измениться. К тому же, другой профессии у меня нет.

- Мне жаль. Но в этом есть не только моя вина.

Он поднялся, а Вероника вскочила с кровати и подбежала к нему, схватила за руку.

- Не бросай меня, любимый! – Он приподнял брови. Вероника впервые упомянула о чувствах. Да еще так патетически, заламывая руки. – Ты удивлен? Да, я люблю тебя. Иначе давно избавилась бы от ребенка.

Он попытался вытащить пальцы из ее ладони, но Ника вцепилась в него железной хваткой.

И это - слабая женщина, нуждающаяся в больничном режиме?

- Ты говорила, что хочешь его, несмотря ни на что. Или я ошибся?

- Почему ты так жесток со мной? Конечно, я хочу этого ребенка.

- Тогда береги его.

Он отвел Веронику к кровати и усадил. Она цеплялась за него, но Егор решительно направился к двери. Женщина принялась громко всхлипывать.

- Когда ты придешь?

- Как только у меня появится время.

- Ты едешь к ней? - Он резко обернулся, с недоумением уставившись на Измайлову. – Думал, я не в курсе? Мне приходилось лежать и страдать, не зная, что станет со мной и ребенком, а ты в это время в коридоре целовался с этой прелюбодейкой - Симаковой. Мне все рассказала нянечка!

Он заплатил негодяйке немалые деньги, чтобы она ухаживала за Никой, а та сплетничала за его спиной. Хорошо, что информатором оказался не Маркитан, а то Егор почти заподозрил его.

- Это – мое личное дело.

Егор ушел, не желая продолжать бессмысленный спор. Он ничего не решал, лишь заставлял Веронику нервничать. Конечно, теперь она тоже далеко не спокойна, но тут уж ничего не поделаешь. Обман – не выход. Лучше, если Ника смирится с таким положением вещей сейчас, чем продолжит надеяться на брак. Бритт понял, что не сможет жить с этой женщиной – при любых обстоятельствах.

Сегодня его племяннику исполнилось пять дней. Иннокентий еще не до конца поверил, что стал дядей. Он каждый день приезжал в роддом, чтобы полюбоваться на младенца и поговорить с врачами о здоровье мальчика и невестки.

У первого все шло, как положено. Племянник рос, набирал вес, появившаяся желтушка быстро прошла. Только имени у него пока не было. Кеша называл его просто – Малыш. Он не хотел сам давать ему имя, а Элла не могла этого сделать. Она лежала в изолированной палате в обсервации. У нее начались проблемы с психикой. Точнее – обострились. Консультировавший ее специалист сообщил Иннокентию, как единственному посещающему ее родственнику, что если состояние Эллы в ближайшее время не улучшится, ее придется лечить в специализированной больнице. Он подозревал, что это даже не послеродовый психоз.

Кеша начал разыскивать мать невестки, но это оказалось трудным делом. Элла тщательно засекретила информацию о своем прошлом, сожгла все мосты, но надежда оставалась. В любом случае именно ему придется позаботиться о Малыше и, возможно, дать ему имя. Он уже разговаривал с юристом по поводу опеки над племянником, в противном случае мальчика ему не отдадут. Если он не сделает это в ближайшие дни, племянника отвезут в приют.

Иннокентий не мог этого допустить. И не только потому, что Семен Грибов регулярно повторял сыновьям, что семья – самое главное в жизни, и нет ничего важнее продолжения рода. Глядя на крохотные ручки, лысую головку и причмокивающий рот, он вспоминал, как мало времени удалял Юле, когда она была в таком же возрасте. Он пытался помогать Серафиме, но все же слишком долго задерживался на работе. Только теперь он понял, что важен каждый миг, проведенный рядом с ребенком. В общении нуждаются не только дети, но и сами родители. Только тогда рождается настоящая привязанность, дарящая любовь и тем, и другим.

Хорошо быть умным задним числом, но лучше уж так, чем снова наступать на одни и те же грабли.

Грибов решил, что заберет этого ребенка и будет его воспитывать, как сына. Малыш должен вырасти настоящим мужчиной, не в пример некоторым – и ему в том числе.

Кеша вздохнул и открыл папку с бумагами, которые принесла ему секретарша. Грибов внутренне посмеялся над собой, заметив ее очередной недоумевающий взгляд, когда он не стал с ней заигрывать по давно заведенному сценарию. Их обмен любезностями ни разу так и не привел к близости, несмотря на то, что его секретарь – девушка яркая и сексапильная. Теперь Иннокентию не хотелось даже легкого флирта. Он не сомневался, что это рано или поздно пройдет, и ему снова захочется заигрывать и спать с женщинами, но ощущение, что прежним он уже не станет никогда, не проходило. Что-то сломалось в нем вместе с его семейной жизнью. Удастся ли это нечто исправить? Вот в чем вопрос!

Он подписал документы и попросил секретаршу забрать их. Вместе с девушкой в кабинет ввалился Аркадий Крамарь - один из членов Совета директоров. Все знали, что он женился на родственнице жены Симакова из-за приданого. Красивый не первой молодости банкир мог найти себе кого-то более привлекательного, но Аркашу интересовали только деньги, а Марьяна не устояла перед его внешностью и харизмой. В придачу к невзрачной, тихой и преданной жене ему досталась немалая сумма вместе с акциями компании – подарком Симаковых.

- Не ждал?

Кеша смотрел, как Крамарь направляется прямиком к его бару, но не остановил его. Он, как и все остальные, давно привык к чудачествам Аркаши. Этот мужчина везде чувствовал себя, как дома.

- Нет, но разве тебя это волнует? Кстати, день добрый!

- Ты прав, не волнует, – хохотнул Аркаша и налил в два стакана виски, один поставил перед Кешей, а из второго отхлебнул; затем развалился в кресле и закинул ногу на ногу. – Добрый, говоришь? Возможно.

Секретарша забрала папку и вышла, так и не сумев привлечь внимание Кеши.

- Все относительно. У тебя ко мне дело? Кстати, я не начинаю пить так рано.

- Расслабься и составь мне компанию. – Аркаша приподнял стакан. – Поверь, это тебе пригодится.

- Загадки? Что у тебя стряслось.

- У нас.

Кеша отодвинул стакан на край стола и удивленно посмотрел на Крамаря. Он вспомнил, что Сима всегда считала этого человека крайне неприятным и даже опасным, и впервые согласился с ней.

- Проблемы компании? Не может быть! Я бы знал.

- Нет, с этим все нормально. Я, как акционер, слежу за порядком.

- Тогда что? Марьяна снова беременная двойней?

Кеше надоели игры в «Угадайку», но он не мог игнорировать предупреждение.

- Опять мимо! – Аркаша допил виски и поставил стакан на стол. – Хотя…

В аэропорту Егора ждал Маркитан. Виктор связался с ним по сотовому и сообщил, что есть новости по известному Бритта делу. Егор издали заметил поверенного, меряющего шагами пятачок перед справочным бюро.

Виктор замер на месте, когда увидел идущего к нему Егора. Пожимая руку, Бритт нетерпеливо поинтересовался:

- Ну что? Ты узнал, кто он?

- Да. С трудом. Это Аркадий Крамарь. Банкир. Муж Марьяны Градовой, родственницы Людмилы Симаковой и отец двоих детей.

- Я с ним знаком. – Егор едва вспомнил лицо высокого шатена, развлекавшего их пошлыми анекдотами на даче Симаковых. – Но почему тайком? Если он хотел их заполучить, мог действовать легально. В любом случае ему не светит контрольный пакет. Он – у Симаковых.

- Не совсем.

- Как так?

- Иннокентий Грибов переписал пятнадцать процентов из своих акций на ребенка старшего брата.

- Что?! Когда?

- Приблизительно после того, как его родители выехали за границу. У Эллы Грибовой пять дней тому назад родился сын.

Он не ожидал от Кеши подобной глупости. Разве можно так рисковать?

- Виктор, ты мог бы узнать еще кое-что?

- Слушаю.

- Собери, будь добр, сведения о жене Савелия Грибова и о Крамаре. О последнем - все, что только можно и нельзя. Меня не будет некоторое время. Проследи, пожалуйста, чтобы Вероника ни в чем не нуждалась.

- Извини, что спрашиваю. Это не мое дело, но… - Бритт заметил, что разговор дается Маркитану с трудом, и понял, что речь пойдет об Измайловой. Он терпеливо ждал, пока Виктор продолжит, и точно знал, что ему скажет. – Ты женишься на ней?

- Нет.

Он понимал, что его ответ звучит резко, и не удивился, что Виктор недоволен его тоном. Но Маркитан не знал подробностей их отношений, а Егор не мог его просветить на этот счет.

- А ребенок?

- От него я не отказываюсь. Для него и Измайловой я сделаю все, что смогу, кроме одного. Я не женюсь на ней, потому что люблю другую женщину.