Вика Варлей - Подземные реки

На глаза Вики вмиг навернулись слезы. Она еле сдерживалась, чтобы не зареветь навзрыд. Целитель протянула обратно телефон. Присела на стул. Но, заметив состояние гостьи, кинулась к ней с объятиями.

– Ну, дорогая, не расстраивайся… Ты будешь счастливой обязательно…

Вика опустила голову, чертя про себя всех вместе взятых. «Удар ниже пояса – думала она. – То мне про него твердит, что любит и старается, а тут мол – видеть не хочет… И черт меня дернул показать фотку! Надо было наврать что-нибудь!»

– Как не расстраиваться? – выдавила она из себя и отстранилась.

– Ой-ей… Как ты меня забомбила то сразу… - замахала на нее руками Галина Дмитриевна. – Ой, не могу… Мне только пробоя еще не хватало! Я и так еле восстанавливаюсь! Иди! Иди скорей! И постарайся успокоиться! Я тебя наберу позже…

«Долбанула сама, да еще и выгнала!» – еще пуще разозлилась Вика.

Целительница пулей выскочила на балкон. Вика же обулась и нервно дернула за ручку. Входная дверь за ней защелкнулась.

Помертвевшими глазами Вика смотрела на проезжающие мимо машины. Одна из них обрызгала подол платья грязью, но ей было все равно. «Иногда умереть намного приятнее, чем жить», – поняла Вика. Словно утопающий в надежде глотнуть последний раз воздуха, она решительно набрала номер Джорджио. Пробормотала в трубку:

– Але…

– Ciao, Вика… Моя маньячка… Как дела?

Вика, стараясь восстановить дыхание, проговорила.

– Нормально. Как сам?

– О-оо… Тоже нормально. Работаю… У нас тут очень жарко сейчас. Представляешь?

Ей захотелось завизжать, но она умудрилась усилием воли взять себя в руки.

– Нас этим не удивишь, – у нас тоже жара летом бывает… Джорджио, где ты был? Почему не звонишь?

– Ой, Вика… Слушай, сейчас ко мне клиент придет. Мне нужно готовить документы, понимаешь? Очень важный клиент…

Вика от шока только открывала и закрывала рот. Не дождавшись ответа на другом конце трубки, Джорджио быстро проговорил:

– Слушай, давай я тебе потом позвоню? Вечером? О, кей? Ciao, bellisima!

Вика слушала в трубке гудки. Она медленно убрала телефон в сумку. Затем поймала такси, так как трястись час в маршрутке и час терпеть, чтобы не завыть во весь голос, она просто была не в состоянии. Ей срочно нужно домой. Кто способен ее понять? Помочь? Посочувствовать? Вика немного подумала и одеревеневшими пальцами стала набирать номер…

- Бросай его! – убедительно сказала мать.

Мария сидела на кухне за столом, напротив нее возле плиты крутилась Вика. Мать отхлебнула из бокала кофе и повторила:

– Бросай!

– Ты говоришь, а мне твои слова как ножом по сердцу…- пробормотала Вика и отвернулась. Мария подошла и прижала Вику к себе.

– Ну, не переживай, доченька. Сколько можно из-за него страдать? Он того не стоит… Никто не стоит. Ты знаешь как мне за тебя обидно? Такая умница – красавица, такой человечек хороший, а все козлы какие– то попадаются. А ты веришь ему…

– Он не козел! 

– Можно, кстати, я у тебя намоюсь? А то мы как всегда без воды сидим…

– Пошли, – кивнула Вика. – Сейчас полотенце чистое достану.

В ванной вскоре зашумела вода. Вика присела на коврик на полу, глядя заплаканными глазами, как мать намыливает красивые руки, скульптурные плечи, высокую упругую грудь.

– Какая ты красивая! – не могла не подивилась дочь. – Просто не верится, что тебе больше сорока. Как хорошее вино, – чем старше, тем качественнее…

– А мой меня все старухой зовет, – саркастически раздалось в ответ. – Или изюминкой. Говорит, что молодую найдет.

– А ты молчишь? Ответила бы ему… И ты другого найдешь и получше! Ты – шикарная женщина, а он даже этого не понимает…

– Не понимает и не поймет никогда. А почему? – выразительно глянула мать на дочь и поставила голову под струю. – Потому что все мужики – примитивы. Амебы одноклеточные. И Джорджио твой ничем не лучше. А ты все его как принца сказочного превозносишь. Чуть не молишься на него. Все «ибн Джо-орджио!», «Аллади-ин!» … Он не «ибн», а трус и ты для него не настолько важна, как его бизнес. Он все за штаны свои трясется, а ты его оправдываешь, что бы он ни делал.

– Мне тяжело про него думать плохо… Он хороший человек…

– Да какой бы распрекрасный не был! Какая разница? Важно лишь какое место ты занимаешь в его жизни и что он готов для тебя делать. А судя по всему, ты для него не на первом месте. Правда? Тебя ведь это обижает? «Ибн Джорджио!» – продолжала Мария. – Он такой же как все мужчины. А что мужчине надо для счастья? Похвастаться перед друзьями, как он ту или другую и в какой позе, а в действительности «сунул – вынул». Машину покруче. Жену под боком, чтобы он якобы ее «завоевал», но при этом дальше родного двора искать не будет. Зачем? И жене еще при этом его на аркане в загс тащить пришлось, – у самого смелости не хватило. Напугался на себя семью взвалить. Знали бы эти козлы, что семья для женщины – воз в два раза больше. А она тем не менее туда идет и ведет себя при этом гораздо достойнее. Мужики вообще никогда не признают, что женщина хоть в чем то лучше их. Умнее или сильнее. Вот унизить мозгов хватает. У тебя есть бальзам для волос?

Вика протянула тюбик. Заметила:

– Ты про уровень быдла говоришь. Поэтому оно так и называется… Джоржио не такой.

Мария нанесла бальзам на волосы, поудобней устроилась в ванной и, будто не услышав реплики дочери, продолжила свою речь:

– Что еще? Пивка вечером перед телеком и чтобы ему полный сервис на блюдечке. Чтобы жена всегда ухоженная была, но чтобы денег на марафет не спрашивала. Чтобы поесть послаще и в уши лили какой он «замечательный и неповторимый». Чтоб прислушивались к его мнению. А как коснись чего серьезного, – то сразу сдуется как мыльный пузырь и отойдет в сторонку, наблюдая как слабая женщина и дом на себе тащит и очередную проблему разруливает… Трусы, слабаки и хвастуны! Тьфу! Пользуются просто тем, что женщина боится быть одна. А ты все «ибн Джорджио!»

– Все мне в один голос твердили, что он для нас старается…

– Старается? Для кого только… Что он за два года конкретно для тебя сделал? Что? Что ты видела от него? Он тебя приласкал? Обогрел? Денег дал? Вошел в твою жизнь сам или через дите? Нечего ответить? А я тебе отвечу, – он все это время думал только о себе. Боялся перед тобой мужиком не выглядеть. Боялся, что бросишь и прятался. А как ты тут – не важно. Не его печаль. И ему плевать на твои чувства. Плевать, что ты тут воешь и переживаешь. Он тебя не бережет абсолютно. Ради чего ты тратишь свою жизнь, свое драгоценное время на чужого тебе человека, который мимо прошел и лишь крылышки обжог? У тебя пока придатки здоровые. Время то идет! Рожай ребенка! Выходи замуж! Неужели тебе кроме Джорджио никто не предлагал?

– Предлагал… Только придешь к нелюбимому в дом, пусть и дом красивый, и все есть, но в душе при одной мысли о том, что придется с нелюбимым жить, у меня в душе волки воют… У меня материальное давно все есть. Ради чего я на это пойду? Это как предательство по отношению к себе…

– Тебе корона не жмет? – усмехнулась мать. Была бы поумнее – хваталась бы за приличного мужика руками и ногами…Тогда просто рожай! Если за нелюбимого замуж не хочешь, а с любимым не получается, что еще остается? Как женщина раскроешься сразу, уверенность почувствуешь в себе, и жить будет ради кого. И мужики на тебя все как пчелы на мед полетят. Я вон троих родила. Могла бы – еще бы родила, только вот уж не могу. Что ты, ребенка не вырастишь? Ты хоть семерых на ноги ведь сама поставишь! У тебя уже действительно все есть…

– Я не хочу быть одна… Хочу быть счастливой… Хочу нормальную семью… – вновь заплакала Вика.

– Будешь! Не представляешь, какое это счастье – ребенок! Вся жизнь переворачивается вмиг и дышать начинаешь полной грудью. Пошли всех куда подальше! Жизнь ведь не в том заключается, чтобы пройтись по улице на шпильках и кто как на тебя посмотрит.

– Мне тут одна плела в три короба, – мол, счастливой по жизни будешь, – ревела Вика навзрыд, – А мне повеситься хочется. Как издеваются все! Я из такой ямы каждый раз себя достаю… Через столько прошла… Я этой легкой и счастливой жизни даже не нюхала… Я так устала, мам… Кто бы только знал… Чувствую себя, как изношенная обувь… Я так хотела, чтобы мой мужчина увидел, понял, как мне тяжело пришлось. Захотел хотя бы часть этого груза с меня снять…Я так надеялась на Джорджио…

– Мне так тебя жалко, честно. А ему тебя не жалко? Он задумывается о том, что тебе жить нужно? Замуж выходить? С мужиком спать? Детей рожать? Чтобы тебя любили…

– Он меня любит… мне все это говорят…

– А ты всех слушаешь! Я вообще на тебя поражаюсь, – меня и то никогда не слушала. А «бабкам» всяким как Господу Богу веришь. Да, пусть у них есть способности. Но ведь они такие же люди и так же ошибаются. Все ошибаются. «Любит»? Тогда где он? Не может прилететь? За два года времени не нашлось или денег? В жизни не поверю! Хорошо, пусть не может. Почему тогда не заботится о тебе? Не звонит? Не ухаживает? Не пишет? Где его любовь? В чем проявилась? Или он хочет проявлять свои чувства, когда ты будешь с ним там? А до этого что? Перекур? Сегодня люблю, завтра нет, послезавтра снова начну? Какое вообще имеет значение там ты или тут если он, как ты говоришь, тебя любит? Или он просто не хочет вкладываться в тебя пока не уверен получится что-то у вас или нет? Не хочет быть дураком в собственных глазах? И это – любящий мужчина? Нет там никакой любви! Одни расчеты… Правильно, у него там проблемы с бизнесом. Какая тут к черту Вика? А ты его еще понимаешь… А он тебя хоть раз понял? Готова за ним хоть на край света босиком, дурочка… А он то на что готов? Чем пожертвовал? Тобой?

Каждое слово матери кислотой разъедало внутренности. Вика завыла еще пуще:

– Мам, не надо.. Ну, пожалуйста… Мне так больно…

– Знаю, милая… Но сколько можно сидеть в розовых очках? У него наверняка уже кто-то есть, вот он и не дергается… Сука он! Прости, Господи… Сам для себя все удобства… Себе все простительно… А ты тут сиди, жди без намека на окончание ссылки. Помяни мое слово – еще и виноватой останешься. Не порядочный он человек. Девке мозги запудрил… Больше чем уверена, что он тебе и обещания то давал иносказательно, чтобы за слова потом притянуть нельзя было. Чтобы в собственных глазах выглядеть красиво. Мол, если что: «А я тут ни при чем. Вся ответственность на ней. Я ведь ничего не обещал». Урод! Ни себе, ни людям. Хоть бы раз решился и честно признался: «Все кончено. Прости». Нет, ведь! Правильно, а вдруг пригодишься? Красивая и умная девка, любит его. Пусть любит и ждет дальше. Эгоист! Ненавижу этого твоего Джорджио! Не пара он тебе – больно мелко плавает… Ну, что ты опять ревешь? Ну?

– Больно…

Мария потянулась за халатом, туго затянула пояс, затем привлекла голову дочери к своему плечу.

– Цветочек мой лазоревый… Ну, не мучайся ты так! Не стоит он того! Бросить его нужно… Сколько можно им болеть? Он – не единственный мужчина на свете. Встретишь того, кто тебя действительно полюбит. Кто не побоится душу в тебя вложить. Будешь счастлива с другим…

– Я о других даже думать не могу…

– Не не можешь, а не хочешь. Настроила воздушных замков… Я тебя прекрасно понимаю, но это все лишь иллюзии. Откажись! Так тебе только лучше будет. Так больше продолжаться не может. Ну сколько еще ты собираешься его ждать? Если он о тебе не думает, то сама – то о себе подумай! Вот увидишь, – как только другой путный мужик рядом с тобой появится, – твой итальянец примчится сюда на всех парах. Почувствует, что энергия в другое русло пошла, – не к нему. А то преспокойненько сидел как клоп и пил твою кровь, думая, что ты ему ничего не даешь. Только нужен ли он тогда тебе будет? Полагала, что только наши мужики такие недоделанные, а выходит – иностранные не лучше… Ну, ладно, поревела и будет. Давай, успокаивайся…

Вика тихонько всхлипывала у нее на плече. Мария ласково гладила дочь по спине, приговаривая:

– Все наладится, все будет хорошо… А его забудь. Мужчина должен женщину добиваться. А твой Джорджио что? Мышь дохлая! Ладно, пойдем на кухню, – чаю хочу…

После ухода матери Вика долго стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Она действительно была слепа все это время? Он ее обманывал? Или время и расстояние сделали свое дело? Девушка подошла к компьютеру, написала письмо для Джорджио, – все, о чем думала, что ее беспокоило. «Утром еще раз перечитаю и отправлю. Если и на этот раз он ничего не ответит, я просто задушу его своими собственными руками…»

Но ответа не было. Вика подождала несколько дней, затем решив довести начатое до конца, отправила еще ему одно письмо. Позвонила Галина Дмитриевна. «Хоть кто-то держит свои обещания», – с грустью подумала Вика. Целительница сообщила, что работать с ней больше не будет, – все, что могла, она сделала. Вике нужно искать другого человека. У Галины Дмитриевны такая знакомая есть. Целитель с большим стажем и с большой же силой. По вибрациям знакомая еще выше, чем она сама. Если Вика хочет, она даст ее телефон. Но для начала Вике нужно успокоиться, восстановиться… Девушка поблагодарила женщину за заботу, записала новый номер и имя – Елена.