Мстислав быстро поел, затем налил полный бокал коньяка и вышел на балкон. С высоты город смотрелся великолепно, во все стороны вдаль уходили огни.

Казалось, что эта иллюминация не имеет предела и тянется до самого края Вселенной.

Ему всегда хотелось покорить этот город. Когда Мстислав был маленьким, он казался огромным и неприступным, как могучая крепость. Но когда Мстислав повзрослел, то стал замечать, что в нее ведут немало тропинок. И понял, покорение может состояться. А вот совсем недавно едва не потерял в это веру.

Мстислав выпил до дна бокал. И ощутил прилив энергии. Его заполнила уверенность, что все будет хорошо. И с Лерой у него все сложится хорошо. Он замер на мгновение, затем снова налил в бокал. А что это означает? Если с карьерой все более или менее ясно, то тут он вообще не представляет, как дальше развивать их отношения. Какой-то туман, как утром над рекой. Однажды он попал в него, когда ничего не было видно. Каждый новый взмах веслом грозил опасностью. Любопытная аналогия сама собой пришла ему в голову. Явно не случайно.

Мстислав вновь выпил. В голове зашумело. По этому признаку понял, что перебрал дозу. А этого он старался никогда не делать. Именно эта причина стала стартовой площадкой для падения многих. Значит, самое время идти спать. А утром он, во-первых, все перечитает, что сегодня насочинял, а во-вторых… А во-вторых, решит, в чем состоит для него во-вторых.

Едва Мстислав проснулся, как снова сел к компьютеру и стал читать то, что написал после ухода Краснянского. Его энтузиазм начал гаснуть, как факел. То, что вчера казалось новым, оригинальным, сегодня таковым не выглядело. Ничего интересного, прорывного он не выдал, все совершенно обыденно. Именно против обыденности, отсутствия прорывных идей и предупреждал его вчерашний гость. Теперь он, Мстислав, понимает, что по этой причине он к нему и заявился, потому чувствовал, что именно так все и случится. И случилось.

Такую концепцию даже не стоит показывать Краснянскому, после вчерашней беседы нет сомнений, что он ее забракует. Это как раз то, что он мог сам написать. Об этом прямым текстом он ему и сказал.

Мстислав в сердцах выключил компьютер. Продолжать работу бессмысленно, он не сомневается, что выложился целиком. Никаких новых идей, мыслей, предложений у него в запаснике больше нет. Ему всегда казалось, что его знания и опыт безграничны. А оказалось, что они весьма ограничены. А чему удивляться, в последние годы он явно недостаточно работал над собой, шел по проторенной дороге. Вот и дошел до того, что дальше идти некуда.

Лера бы на это непременно сказала, что такого не бывает, тупики не в жизни, а в нашем сознании. Легко ей проповедовать подобные вещи, ведь сознание и есть жизнь. По крайней мере, ее часть. И не так-то легко его изменить. Оно жутко не любит, когда с ним проделают подобные эксперименты. Все же верно говорят, что счастье не бывает вечным. Вот его «вечность» и завершилась. Но зачем он опять вспомнил о ней, ему сейчас совсем не до нее.

Глава 23

У Леры неожиданно возникли неприятности на работе. В медицинском центре, где она практиковала, пришла жалоба на методы ее лечения. На нее и раньше жаловались, но как-то мелко, несерьезно. И руководство почти не обращало на эти кляузы внимания. Вернее, обращало, и она это хорошо знала, но пока все обходилось.

На этот раз все было серьезней. Жалоба была составлена по всем научным канонам, видно было, что потрудились над ней изрядно. Это, скорее всего, была даже не жалоба, а небольшая научная работа. Приводились цитаты из авторитетов психологической мысли, ссылки на классические и новые теории. И на этой платформе критиковались методы и воззрения Леры. Но главное заключалось не в этом, а в том, что автор послания утверждала, что после посещения психоаналитика Валерии Елиной, ее жизнь пошла гораздо хуже. И кроме вреда ничего другого этот курс не принес.

И все же подлинная проблема заключалось не в этой наукообразной жалобе. А в ее сочинителе. Автором явилась супруга очень высокопоставленного чиновника, что придавало ей совсем иной вес. Именно он, а не сами обвинения приобретали решающее значение.

Лера знала, что на этот раз дело замять не удастся. С самого начала у нее сложились весьма не простые отношения с директором медицинского центра Андреем Плющиновым. Мужчина лет сорока пяти, привлекательный и хорошо знающий о своей привлекательности, он встретил Леру доброжелательно, помог организовать ей кабинет. Она далеко была не уверена, что без его содействия смогла бы организовать свою работу, найти первых пациентов. И была за это ему очень благодарна. Однако дальше все пошло сложнее, Плющинов захотел получить эту благодарность в определенной форме. Вел он себя достаточно тактично, но настойчиво. Лера долго не понимала, почему этот привлекательный мужчина, как мужчина ее совсем не привлекал. Более того, ее это сильно удивляло. И лишь через некоторое время поняла: то, что она воспринимала как гибкость, на самом деле являлось приспособленчеством. Он пытался обходить все острые углы, но не ради дела, а ради собственного спокойствия.

Помимо этого возникли у них и идейные разногласия. Плющинов не одобрял многое из того, что делала Лера. Несколько раз у них разгорался спор, но как неожиданно разгорался, также быстро и затухал. Директор центра при первых признаках обострения ситуации тут же давал отбой. Но Леру эта тактика не обманывала, она уже знала, что он ее, если не противник, то уж точно не сторонник. И лишь нерешительный характер, а также может быть, другие соображения мешали ему довести их дискуссию до логического завершения. Но не исключала, что однажды это случится. Лера была твердо убеждена, что все, что существует в не проявленном виде, непременно в один момент проявится. Оставалось только ждать, когда это случится. Ей хотелось, чтобы это произошло бы как можно позже. Сейчас она еще не готова к резким переменам, ей нужен период стабильности, чтобы накопить финансовый и репутационный капитал для ухода в самостоятельное плавание.

Лера прочитала жалобу и только тогда посмотрела на подпись. Она хорошо помнила эту свою пациентку, одну их самых тяжелых, что были у нее. Они расстались три месяца назад, при этом Лера ясно сознавала, что потерпела поражение. Пациентка так и не стала ее союзницей, с самого начала она враждебно относилась ко всему, что Лера ей говорила и предлагала. Ее нежелание что-то менять ни в своем сознании, ни в своей жизни было таким прочным, что пробить эту железобетонную стену было невозможно. Но при этом она требовала, чтобы Лера обеспечила бы ей перемены, как будто бы одно лишь посещение психоаналитика гарантирует, что с этого момента все пойдет иначе.

Промучившись с ней, Лера предложила завершить сеанс. У нее возникло желание вернуть ей все деньги. Она бы так и сделала, если бы получала их сама. Но плата за лечение вносилась в кассу медицинского центра, и Лера знала, что никто их не вернет. Такой случай уже однажды произошел, Лера не смогла установить контакт с одной из своих пациенток. Она пришла к Плющинову и попросила его возвратить плату. Но, несмотря на всю свою мягкость, он даже не стал ее слушать. Более того, отказал в непривычно резкой форме. И Лера поняла, что финансовый вопрос – это тот, может быть, даже единственный вопрос, где директор проявляет максимальную твердость.

– Что скажите, Лера, по поводу письма? – спросил Плющинов, заметив, что Лера завершила знакомство с ним.

– Ничего.

Ответ заставил Плющинова едва ли не подпрыгнуть в кресле.

– Валерия Валерьевна, я вас не понимаю. Может вы не заметили, но там написано, что это копия. А оригинал направлен в городское управление здравоохранения. А там и без того к подобным заведениям, как наше, относятся с подозрением. Мы для них что-то вроде шаманов. А эта жалоба гарантирует для нас как минимум проверку. Вы это осознаете?

– Предположим, осознаю. Что я должна в таком случае делать, рвать волосы на голове? Честно признаюсь, жаль волос, вы даже и близко не представляете, как я за ними ухаживаю.

Плющинов с откровенным огорчением посмотрел на нее.

– Узнаю ваш блистательный стиль. Но только он не поможет избежать нам неприятностей. Зато притягивает их получше магнита.

– Стиль, Андрей Арнольдович, это и есть сам человек. Уберите у него стиль и человек исчезнет. Останется только тело. Я знаю, некоторым это вполне достаточно. Но я не принадлежу к их числу. Хотя, кто знает, может быть, и напрасно.

– Я вижу, вы не хотите меня понимать, – с горечью произнес Плющинов. – Я долго откладывал этот разговор. Даже надеялся, что его удастся избежать. Но, по-видимому, он назрел.

Вот оно и произошло то, что она предвидела, эта минута настала.

– Давайте поговорим. Только предупреждаю, назревшие разговоры самые взрывоопасные и мало результативные. Так что имейте в виду.

– Вы очень сложный человек, Лера. Я иногда думаю, смог ли бы я быть вашим мужем.

– Мне иногда кажется, вы думаете об этом излишне часто, Андрей Арнольдович.

Лицо директора центра с космической скоростью покрылось пунцом. Лера поняла, что он понял, что она поняла, что он разоблачен. Но нисколько не жалела о своей несдержанности, она решила, что они оба выговорятся по полной программе. Иначе недосказанность будет еще долго висеть над ними.

– Предположим. А что тут удивительного? Вы необыкновенная женщина.

– Хотите сказать, что в этом моя вина?

– Я знаю, что мне за вами в словесном поединке не угнаться, – почти пожаловался он. – Но это не меняет суть дела.

– Наконец-то мы с вами добрались до сути.

– Если бы… Мне кажется, нам с вами до сути так далеко.

– В таком случае, расставание нам долго не грозит.

– Если бы, – хмыкнул Плющинов. И вдруг стал очень серьезным. – Послушайте, Лера, ответьте только честно, за кого вы себя принимаете?

– Если отвечу честно, вы не поверите.

– Поверю!

– Ни за кого.

– А вот в это никогда не поверю.

– Видите, я же предупреждала, не поверите. Я просто не вижу смысла в том, чтобы считать себя кем-то. Да и зачем, всегда найдутся люди, которые дадут определение, кто ты есть. Я делаю лишь то, что считаю правильным. Для меня это самое важное. Видите, как легко.

– Я понимаю, следовать своим путем – это очень благородно. Но неужели вы полагаете, что вы открыли новое направление в науке?

– Опять не поверите, но до этого мне нет никакого дела.

– А диссертация? – спросил Плющинов тоном, словно бы пригвоздил Леру к позорному столбу.

– Я ее обязательно напишу. Она уже наполовину готова. В ней я подведу итоги своей работы. Все остальное зависит уже не от меня.

– У вас нет шансов ее защитить. Вашу диссертацию, как грешницу, забросают камнями. Никто не согласится видеть в вас нового пророка. Если хотите чего-нибудь достичь значительного, надо идти к цели постепенно, отвоевывая один плацдарм за другим. А не напролом. Кому нужны новые гении? Никто не желает их иметь рядом с собой. А если возникает подозрение, что он может появиться, его постараются утопить в помоях. – Плющинов помахал жалобой. – Эта бумажка – полнейшая ерунда. Но если кому-то понадобится, она может стать мощным орудием большого калибра. А у меня есть предчувствие, что если вы будете продолжать в том же духе, ей очень скоро дадут ход. Мне точно известно, что такие намерения существуют.

Лера задумчиво смотрела перед собой. Она чувствовала важность сегодняшнего события для дальнейшей своей судьбы и умом понимала, что для нее было бы лучше пойти на уступки, согласиться с тем, что говорит Плющинов. И тогда директор центра сразу же бы почувствовал огромное облегчение, ни на что большее он не рассчитывал. Ему-то на все наплевать, лишь бы его организацию никто не трогал. А что происходит внутри него – это уже дело второстепенное. Но в том-то и загвоздка, что какая-то неведомая сила, словно мощный порыв ветра, несет ее в другом направлении. Так трудно пойти на компромисс, согласиться с тем, с чем она не согласна. У нее это никогда по-настоящему не получалась. Что делать, глупый характер, а она его заложница.

– Некоторым пациентам мои методы хорошо помогают, – сказала Лера.

Плющинов с возмущением посмотрел на Леру. Он ожидал от нее совсем иных слов.

– Полагаете, они станут свидетельствовать в вашу пользу?

– Может, кто-то и станет.

– Не надейтесь, зачем им светиться? И даже если кто-то решится, толку не будет. Все будут внимать только тем, кто свидетельствует против вас.

– Но почему?

Директор центра молчал подозрительно долго, то ли искал ответ, то ли собирался с решимостью его произнести. И едва он произнес, Лера поняла: второй вариант.

– В вас очень легко влюбиться, но очень трудно любить, Лера. А такие люди вызывают особенно большое неприятие. Гораздо лучше, когда все наоборот.

– Вы хотите сказать, что есть люди, которых любят, но в которых не влюбляются? И они вызывают максимальную симпатию.