В первую очередь ей надо было найти работу, иначе ее сбережения растают, как снег весной, буквально за пару месяцев. Но, оказалось, что сделать это совсем не просто, желающих предоставить ей возможность для продолжения своей практики, что-то пока не находилось. Сначала Лера воспринимала это обстоятельство, как временную трудность, но очень скоро стала понимать, что задача гораздо сложнее, чем она предполагала в начале.

Она моталась по Москве, ежедневно спидометр показывал проделанный машиной путь в несколько сот километров. Лера знала, что самое важное в такой ситуации – сохранение душевного спокойствия и эмоциональной невозмутимости. Если она начнет нервничать, выходить из себя, то высшие силы будут создавать на ее пути дополнительные препятствия. К тому же неизвестно, к какому конечному результату способны привести ее нынешние неудачи. А, следовательно, надо набраться терпения и, подобно марафонскому бегуну, не сходить с дистанции.

Лера вышла из здания после очередной неудачной беседы, медленно побрела к машине, занимаясь по дороге восстановлением душевного равновесия. Она уже хотела садиться в автомобиль, как внезапно что-то знакомое мелькнуло перед ней. Она подняла голову. Как она могла не обратить на это внимания? Медицинский центр, где у нее только что была встреча, располагался рядом с домом Мстислава. Она так погрузилась в свои размышления, что перестала замечать все вокруг.

Несколько секунд Лера колебалась, стоит ли делать очередную попытку. Затем закрыла машину и направилась к дому.

Она поднялась на лифте, подошла к знакомой двери и без всякой надежды дернула ее за ручку. И случилось чудо, она открылась.

От предчувствия страшной картины, которую она сейчас увидит, Лера почувствовала, как учащенно забилось сердце. Боясь идти дальше, она все же сделала несколько шагов и оказалась в комнате. Мстислав стоял на подоконнике и собирался броситься вниз. По крайней мере, так посчитала Лера. С громким криком она устремилась к нему, Мстислав обернулся и, потеряв равновесие, вдруг зашатался.

Вопрос жизни и смерти решался в считанные секунды. Лера что есть силы, дернула Мстислава за руку. Он упал прямо на нее, а она под его тяжестью упала на пол.

Несколько секунд они неподвижно лежали друг на друге.

– Не ушиблась? – поинтересовался Мстислав.

– Не знаю, надо проверить.

– И, правда, надо, – согласился Мстислав, вставая.

Лера последовала за ним, затем ощупала себя.

– Кажется, все в порядке, – констатировала она.

– Замечательно, а я уж испугался, что причинил тебе вред. – Мстислав пристально посмотрел на нее.

– А что произошло, почему ты с криком бросилась ко мне?

– Мне показалось, что ты сейчас бросишься вниз.

Мстислав засмеялся.

– Так ты думала, я собирался свести счеты со своей неудавшейся жизнью?

– Я очень испугалась. Я знаю, ты ушел из банка. Я тебе звонила, даже приходила сюда. Но тебя нигде не было. А тут вхожу, и ты стоишь на подоконнике…

– Я поправлял штору, видишь, она соскочила с нескольких петель. Уж не полагала ли ты все это время, что меня не было, что я пребываю на том свете?..

– Такие мысли у меня были. После того приема. Я же не знала, где ты.

– Понимаю. Я был на горнолыжном курорте. Мне надо было срочно отдохнуть от всех и от всего.

– Такое иногда необходимо, – согласилась Лера. – Но я беспокоилась…

Мстислав замолчал.

– Я недооценил степень твоего беспокойства. Прости, я виноват.

– Ты не был обязан думать о моих переживаниях. Причинить самую страшную боль человеку сможет лишь тот, кто подарил ему больше всего счастья. Так говорила одна моя пациентка. А до этого еще далеко.

– Ох уж эти афоризмы пациенток. Между прочим, я собирался завтра прийти к тебе на прием.

– У тебя бы ничего не получилось.

– Почему?

– Я там уже не работаю.

– Ты уволилась?

– Формально, да.

– А реально?

– Меня оттуда выставили. Одна пациентка накатала на меня ужасную жалобу, пришла комиссия, которая констатировала, что я на самом деле, ведьма. А ведьмам нет места в нашем здравоохранении.

– Выходит, мы оба безработные.

– Получается, что да.

Мстислав вновь засмеялся.

– Это прекрасно.

– Мне это уже не кажется, пока я никак не могу найти подходящего места.

Теперь на него нашла задумчивость.

– А если открыть свой личный кабинет?

– Ничего лучшего и придумать нельзя, только для этого нужны приличные деньги. А где их взять я не знаю.

– Один мой знакомый любил повторять: «Скажи мне, на что ты тратишь свои деньги, и я скажу, где ты их берёшь». Поэтому деньги всегда можно найти. Знаешь, почему-то все последнее время мне хотелось с тобой поиграть на фортепьяно.

– Луну в бутылке.

Мстислав кивнул головой.

– К инструменту.

Они снова сидели рядом, а их пальцы порхали по клавишам. Лера поглядывала на Мстислава и замечала, что он играет автоматически, а сам думает о чем-то своем. Сейчас он прервет игру, вдруг поняла она, реагируя на изменившееся выражение его лица.

Пальцы пианиста соскользнули с клавиатуры.

– Нам надо поговорить, – решительно произнес он.

Лера тоже прекратила играть.

– Говори.

– А ты не хочешь мне ничего сказать?

Пришла очередь смеяться Лере.

– Ты хочешь, чтобы я сказала то, что хотел бы сказать ты? Я могу это сделать. Но тут есть две опасности. У меня несколько вариантов того, что ты желаешь мне сказать. И я могу выбрать не тот вариант.

– А в чем вторая опасность?

– В том, что это поколеблет мою веру в тебя.

– Что ж, ты в чем-то права. Никогда со мной такого не случалось, но мне, в самом деле, хочется, чтобы ты произнесла текст за меня. Правда, какой я и сам до конца не ведаю. Еще совсем недавно я твердо знал, чего хочу и что для этого должен сделать. А сейчас сомневаюсь и в том и в другом.

– Потеря работы сильно выбила тебя из колеи.

– Поначалу да, словно обрушился весь мир.

– А что сейчас?

– А сейчас я в стадии созидания собственного мира. Это трудный процесс. Раньше я использовал готовые модели, мне лишь оставалось внедрить себя в них. Я мог продолжить так и дальше поступать, пригодных для этого предложений хоть отбавляй. Некоторое время я колебался, но затем решил их не принимать. – Мстислав о чем-то задумался. Внезапно он встрепенулся. – Значит, ты тоже потеряла работу и ищешь ее? А ведь это не так уж и плохо, может, это как раз то, что и надо?

– Не понимаю тебя. Не вижу в этом ничего хорошего.

– Ты меня удивляешь, я полагал, что ты всегда выступаешь на стороне перемен. Они указывают нам продолжение пути. Помню, профессор в университете любил повторять: помните, нет ничего, с чем ты не мог бы согласиться. Нет ничего, от чего ты не мог бы отказаться.

Лера вдруг села на диван и обхватила голову руками.

– Ты прав, только ты не берешь во внимание, как сильно я измучилась в последнее время. Увольнение, твое исчезновение, бесконечные пустые встречи. Меня никто не хочет понимать. Сначала даже гордишься этим, пока в один момент не ощущаешь это как проклятие.

Мстислав сел рядом с Лерой и обнял ее за плечи.

– Это не проклятие, это избранничество.

Лера посмотрела на него красными влажными глазами.

– А разве это не одно и то же?

– Это совершенно разные вещи. Но некоторые воспринимают именно так, как ты только что сказала. – Он вдруг засмеялся. – Странно, я сейчас ощущаю себя твоим психоаналитиком. Вот не предполагал, что когда-нибудь мы поменяемся ролями.

– Меняться ролями – это нормально. Хотя я тоже этого не предполагала.

– А знаешь, это и к лучшему.

Лера удивленно взглянула на него.

– Раньше мне казалось, что я прекрасно тебя понимала, а теперь наоборот, иногда совсем не понимаю.

– Так и должно быть. Тогда я был предсказуемым, я шел по проторенной дороге. Теперь же я сам иногда себя с трудом сознаю. Я в процессе самосозидания. И все это благодаря тебе. Не будь тебя, я бы снова пошел по известному мне пути. – Он встал, подошел к бару. – Хочешь, тебе чего-нибудь налью?

– Налей, мне все равно что.

– Если человеку все равно, что пить, это значит, у него наступает последняя стадия отчаяния.

– Могу я процитировать одно свою пациентку?

– Сколько угодно. Я давно понял: твои пациентки – неиссякаемый кладезь мудрости.

– Так вот, она сказала: чтобы быть счастливой с мужчиной, надо его хорошо понимать и немножко любить. Чтобы быть счастливым с женщиной, надо очень сильно ее любить и даже не пытаться ее понять!

– Будем следовать этому бесценному совету. – Мстислав подал Лере бокал. – Я только что принял несколько важных для себя решений. Выпьем за них.

– С удовольствием. Я в обозримом будущем узнаю о твоих решениях?

– Разумеется. Ведь они касаются и тебя.

– Ты меня заинтриговал.

– Интрига – двигатель любого сюжета.

– Он у нас получается и затянутым, и запутанным. Тебе так не кажется?

– Теперь кажется. Но разве ты не чувствуешь, как стремительно мы несемся к развязке?

– Если честно, у меня ощущение, что мы надолго застряли в пути.

– Это скоро пройдет.

– И как скоро? – насмешливо поинтересовалась Лера.

– Я ожидаю с минуты на минуту.

– В таком случае, сейчас должно случиться нечто небывалое.

– Оно и случится, – пообещал Мстислав.

Лере вдруг стало жарко, и она одним глотком под пристальным взглядом Мстислава осушила бокал.

– Я жду.

– Ты права, с ожиданием пора кончать. Еще вина?

Лера вдруг почувствовала, как застряли где-то на подходе к горлу слова. Она смогла лишь кивнуть головой.

Мстислав налил в ее бокал.

– Ты знаешь, все, что я делал, было направлено на защиту моей свободы от любых посягательств на нее. И я бы продолжал действовать в том же духе, пока однажды не осознал, что все больше погружаюсь в зависимость от желания сохранить свободу. А понял я это благодаря твоим разъяснениям.

– Ты преувеличиваешь мои заслуги.

– Ничуть. Нам не нужна ложная скромность.

Лера посмотрела на Мстислава и быстро кивнула головой.

– А что нам нужно?

– Все очень удачно случилось.

– Что именно?

– Мое и твое увольнение.

– Я удачу что-то не чувствую.

– Я же сказал, это вопрос самого ближайшего времени.

– Самое ближайшее время быстро подходит к концу.

Мстислав сел рядом с Лерой и обнял ее за плечи.

– Там, в горах я о многом размышлял. Точнее, размышлял много, но в основном об одном. О свободе. Почему я ее воспринимаю именно так, как воспринимал? Никто не знает на самом деле, как она выглядит.

– Человек свободен, когда не ощущает необходимость ее отстаивать.

– Именно что-то вроде этого я и думал. Если я люблю женщину, но одновременно боюсь с ней связать свою жизнь, какая к черту это свобода?

– А ты любишь женщину?

– Говорю как на духу.

– Любовь – это победа воображения над умом.

– Сказала твоя пациентка, – добавил за Леру Мстислав.

– Точно. А как ты догадался?

– Я не самый тупой человек на свете.

– Буду иметь в виду.

– А твоя пациентка, наверное, права. Именно ум делает нас несвободными, а воображение позволяет отрываться от действительности, парить, где угодно и сколько угодно. И разве это не есть свобода? И разве не любовь отправляет нас в этот полет?

– Вот никогда не предполагала услышать от тебя нечто подобное.

– Это только цветочки. – Мстислав вдруг встал и прошелся по комнате. – Пора переходить к основной части нашей встречи.

– Я давно готова к этому переходу.

– Почему бы нам не открыть твой кабинет?

– Нам? – искренне удивилась Лера. – Конкретно кому, не сможешь уточнить?

– Тебе и мне. Я долго искал себе дело, сначала нисколько не сомневался, что найду другой банк и буду в нем работать. После увольнения я получил с десяток выгодных предложений. И с десятка два не очень выгодных. Но я все медлил их принимать. Хотя долго никак не мог понять, почему медлю.

– Смею предположить, что озарение пришло к тебе только в горах.

– Именно.

– Просто удивительные горы. Мне что ли туда тоже съездить?

– Съездим, но в свое время. Сейчас у нас тут много дел.

– А, по-моему, самый раз туда отправиться. Ни у меня, ни у тебя дел никаких нет.

– Уже есть.

– Выпью еще вина, – проговорила Лера.

– Не увлекайся, мне нужна твоя ясная голова.

– Ее в любом случае уже не будет.

– Ладно, и так справишься. Я намерен вложить деньги в твой кабинет и в раскрутку тебя, как профессионала. Интуиция подсказывает мне, что ты можешь стать очень известным специалистом. Это будет нашим семейным предприятием.

– Но как оно может быть семейным, если у нас нет семьи?

– Сейчас нет, но скоро будет.

– Это означает… – Лера остановилась.

– Я делаю тебе предложение. Будь моей женой. Как это говорят: перед Богом и перед людьми.

– Слышит ли нас Бог, не ведаю, а вот людей тут точно нет.