Она лежала на траве, откинув голову в шлеме, неуклюже распластавшись и неприлично раскинув ноги, обтянутые тугими штанами из тонкой кожи. В голове будто бы звонили церковные колокола. Сжатые кулачки бессильно упирались в землю, поросшую короткой щетинкой жесткой травы. Острый рыцарский меч отлетел далеко в сторону.

Рыцари и стражники, окружившие место состязания, весело скалились, громко хохотали и задорно подбадривали лорда Эдварда. Томас Паркин подскочив к униженной Бетти, предупредительно и с готовностью протянул подруге детства свою ладонь:

– Держитесь, леди Элизабет! Хватайтесь покрепче за мою руку! Вставайте осторожнее, не то у Вас закружится голова. Удар получился неслабый, верно, миледи?

Бетти завизжала от обиды, словно дикий зверь и мгновенно вскочила, собравшись в упругий комок. Уязвленное самолюбие требовало возмездия обидчику, но лорд Эдвард умчался уже далеко. Он поворачивал разгоряченного жеребца и не смотрел на поверженную Бетти, заранее зная результат своего не первого и не последнего рыцарского поединка. Ладонь Бетти одним движением оказалась на рукоятке кинжала. Леди, словно пантера, прыгнула вперед, широко размахнулась… Толпа зрителей мгновенно замолчала, затаилась в тишине. Насмешливые улыбки бесследно исчезали, уступая место молчаливой растерянности.

– Бетти, не смей! Не смей, Бетти! – отцовский голос доходил до сознания девушки с огромным трудом. – Бетти, остановись!

Его лицо было бледным, обескураживающим и напряженным. А перед девушкой вырос Томас, заслонив от нее лорда Эдварда. Но Бетти уже не помнила себя и не осознавала, что делает. Кинжал вылетел из женской руки и устремился навстречу парню… Только расторопность и мгновенная реакция спасли жизнь конюшему. Томас ушел от удара в сторону, перекувыркнулся и резко вскочил на ноги, занимая оборонительную позицию, даже не удосужившись подобрать упавшее оружие. Он был ловок и скор, и ему не нужен кинжал для победы над таким слабым противником, каким была леди Элизабет Стэнли, несмотря на все ее постоянные тренировки.

Зрители взревели от полученного ими удовольствия. Бетти растерянно оглянулась и тут же опомнилась. Лоб под шлемом покрылся липкой испариной. Она откинула забрало и вытаращилась на всех испуганными, по-детски наивными глазами.

– Томас Паркин, прошу тебя, прости меня, пожалуйста! – слезы полились из ее прекрасных глаз.

Господь Милосердный, она чуть было не совершила самое страшное – едва не убила своего друга детства. Добродушного человека и любящего отца двух детей. Она чуть было не сделала сыновей Томаса сиротами, а милую Ив – вдовой в неполные девятнадцать лет! Бетти разрыдалась в голос и помчалась по поляне, пытаясь поймать своего перепуганного Стара. Скакун взбрыкивал и улепетывал от нее, возбужденный шумом невольных зрителей.

Лорд Ричард Стэнли растерялся. Ему было сердечно жаль обиженную дочь, но вместе с тем, он понимал, что самоуверенная Бетти получила сегодня жестокий, но необходимый, урок, который, даст Бог, послужит на пользу ее строптивому характеру.

– Бетти! – заботливо и обеспокоено окликнул он. – Детка, дай жеребцу успокоиться! Пусть он побегает немного. Пусть сбросит нервное напряжение. Бетти, сама успокойся!

Но Бетти летела по солнечной поляне, словно на крыльях, не замечая ничего вокруг – ни насмешливых улыбок, ни снисходительного добродушия дяди, ни тревоги отца, ни горестного удивления Томаса Паркина. Стальной шлем при резких движениях колотил по плечам, забрало громко дребезжало, все время норовя сползти на лицо. Бетти придерживала его, боясь споткнуться и упасть, если вдруг забрало закроет ей обзор.

Она бежала с горящим от стыда и досады лицом, надеясь, что больше никогда не встретится с людьми, так жестоко и коварно посмеявшимися над ней. Бежала от дяди Эдварда, от Томаса, перед которым так сильно провинилась, от отца, которого поставила в неловкое положение перед охраной и прислугой. Она задыхалось, пот катил у нее под доспехами, грудь давил кожаный панцирь с заклепками.

Бетти почувствовала, что вот-вот упадет и, споткнувшись о корень большого дерева, растущего на опушке Олд Плейс, девушка и впрямь со всего размаху рухнула и покатилась вниз по склону, спускающемуся в овраг, туда – где Уорф тоненько журчал в лесной тишине своими прозрачными кручеными струями. Шлем с громким звоном скатился с головы. Бетти почувствовала, что дышать стало значительно легче. А стальной головной убор безостановочно мчался вниз, подскакивая на лесных холмиках, точно шар, и сильно опережая свою владелицу. Наконец, с громким всплеском шлем упал в небольшую заводь, и, умиротворенно булькнув, затонул…

Склон оврага становился все более крутым. Бетти прокатилась по зарослям ажурного папоротника, тарахтя своим панцирем. Хрупкие стебли растения ломались под ее тяжестью… Еще ниже почва была влажной, и Бетти поранила руки и шею об острые листья телореза, а сверху ее осыпало белоснежными звездочками болиголова.

В конце концов, Бетти колобком выкатилась на узкую тропинку. Прямо перед ней на притоптанном песке, на неширокой лесной стежке сидела большая огородная жаба. Жаба удивленно моргнула, открыла рот и, выбросив в воздух свой длинный липкий язык, слизнула с вьющегося локона Бетти дохлую навозную муху. Проглотив добычу, квакша презрительно посмотрела на молодую женщину и спокойно поползла дальше, оставляя на песке лапчатые следы.

– Боже мой! Даже жаба брезгует общаться со мной! – простонала Бетти, неуклюже пытаясь подняться или хотя бы привстать на четвереньки.

Боли она практически не ощущала, только все тело словно бы онемело и стало странно бесчувственным.

– Помогите! – прохрипела девушка, с удивлением отмечая, как кружится и громко трещит о чем-то в прогалине между зелеными кронами вязов болтливая сорока. У птицы был красивый, черный веерообразный хвост, отливающий сверкающей синью. – Замолчи, болтушка! Замолчи! – выдавила Бетти хриплым голосом и простонала с надеждой: – О, Господь мой! Свет чистый, Защита и Вера моя!

Сверху, с опушки леса, по следам Бетти, прямо через кусты и высокие заросли травы, с треском и невразумительными, но испуганными восклицаниями, ломились люди. Похоже, леди сильно напугала тех, кто всего несколько минут назад грубо насмехался над ней, веселился над ее неумелостью и неуклюжестью.

– Леди Элизабет! Где Вы? – Томас Паркин, конечно, оказался проворнее других. Мгновенно сбежав по склону, он озабоченно наклонился над своей молодой хозяйкой. – Вам помочь, миледи? – конюший неуверенно топтался возле нее, похоже, боясь своим прикосновением сделать Бетти больно.

– Помоги мне встать, Томас! – Бетти подняла голову и выдрала из косы несколько липких шишек репейника. – Хорошо, что с утра заплела волосы, – хриплым голосом пробурчала она. – Не то выдрала бы сейчас половину своей пышной привлекательности! – внимательно взглянув на Томаса, она смущенно улыбнулась. – Да не беспокойся, Том, со мной все в порядке!.. Прости меня, пожалуйста!

– А где Ваш шлем, леди Элизабет? – Томас осматривался, выискивая взглядом рыцарский головной убор.

– Утонул в Уорфе! – и Бетти, уже окончательно придя в себя, рассмеялась, опираясь ладонями на плоский валун, заросший мягким и ярким кукушкиным льном. Мох был теплый и гладкий, словно шелковистая бархатная ткань.

– В Уорфе? – Томас, как и Бетти, давился от громкого хохота. – Да там можно пройти по камешкам, не замочив ног. А шлем утонул! Утонул!

– Томас, ты нашел ее?! Нашел?! – лорд Эдвард склонился над Бетти, заботливо и бережно попытался поднять племянницу на ноги. – С тобой все в порядке, милое дитя?

Сильная боль тот же час прострелила щиколотку. Ступня быстро распухала, сапог стал внезапно тесным и болезненно сжимал опухающие пальцы.

– Осторожнее, осторожнее, милорд Эдвард! Мне больно! Больно! Нога болит! – Бетти сморщилась от жгучей боли и громко застонала так, чтобы все слышали. Ей было неловко и стыдно перед этими, в общем-то, не слишком злыми людьми. – Надо снять сапог! А то нога застрянет в нем навсегда. Застрянет! Ой! – вскрикнула Бетти от неожиданности, когда Томас резким движением стащил с защемленной стопы жесткую обувь. Странно, однако, но боль почти мгновенно стихла, и даже показалось, что опухоль больше не увеличивалась, а, напротив, стала понемногу уменьшаться.

Томас поднял Бетти на руки и стал осторожно подниматься по крутому откосу наверх, на поляну.

– Возле дуба кто-нибудь остался, Томас?! – Бетти обнимала конюшего за крепкую сильную шею, вдыхая запахи конюшни, сена и ядреного мужского пота. В сильных мужских руках она почувствовала себя умиротворенно.

– Успокойтесь, миледи! Лорд Ричард со своими людьми остался где-то там! Только не думайте, что он забыл про вас, миледи! Вас, похоже, придется поскорее отправить домой и надолго уложить в постель! Вам нужен покой, леди Элизабет! – он так искренне заботился о ней, что Бетти уже не испытывала стыда и смущения от своего несдержанного проступка. – Вы можете сидеть в седле, миледи?

Томас, как всегда, вел себя уважительно и учтиво.

– Попробую, Томас! Нужно поймать Стара! Интересно, как далеко он умчался? – встревожилась девушка за своего любимца.

Но когда Томас выбрался на открытое место, то девушка увидела, что ее отец уже держит в поводу присмиревшего, покорного Стара. Лорд Ричард подвел скакуна к дочери и помог ей устроиться в седле. Бетти отправилась домой на жеребце, который передвигался неторопливым, осторожным шагом, словно понимал, что хозяйка получила травму.

Все сокровища, спрятанные в дупле старого дуба, вскоре оказались переправленными в надежную сокровищницу лорда Эдварда Стэнли. Нотариус произвел опись найденного имущества и наличных денег. Состояние оказалось больше, чем можно было предположить, потому что сэр Эмерик много доходов, полученных от крестьян и ремесленников, оставлял лично себе. Наверно, кое-что ему приходилось отдавать своим наемникам, но, думается, этот мерзавец нашел бы возможность избавиться от Тимоти Головореза и Грегори Кеннета, свидетелей его преступлений, и прочих участников шайки.

Бетти тихо лежала в своей спальне на широченной кровати, окруженная заботой, вниманием и любовью родных и близких людей. Она давно не чувствовала себя так уютно и спокойно. Нога у Бетти почти не болела. Огорчало ее лишь то обстоятельство, что дядя и отец не прислушались к ее мольбе и не отправили посыльного к лорду Гарольду Ноттингему с вестью о том, что богатства найдены.

За окном вечерело. Бетти задумчиво смотрела на макушки яблонь летних сортов, заглядывающих в окно. На верхних ветках еще оставались самые крупные и самые ярко окрашенные плоды. Казалось, дерево не желает расставаться со своими самыми драгоценными детьми – красивыми, сильными и удачливыми.

Как только пострадавшая Бетти оказалась дома, Анна Торн пришла навестить свою любимицу.

– Бетти, козочка моя! Ты была так неосторожна! Так неосмотрительна! Ласточка моя! Дай, посмотрю твою ножку! – она бережно ощупала ступню Бетти своими чуткими пальцами. – У тебя был вывих, дитя мое! Ничего страшного! Полежишь с тугой повязкой пару дней, и все пройдет! Будешь снова прыгать по дорогам, словно резвая козочка, – кормилица поцеловала девушку в лоб, и Марта увела старушку в комнату, определенную ей леди Мэрион для проживания.

Лорд Эдвард обязался Бетти не обижать ее няню и оставить в замке до последних дней жизни.

По коридорам и комнатам разносился запах жареного мяса и свежего хлеба. Бетти с нетерпением ожидала, когда Марта принесет ей хоть немного еды. Сегодня девушка впервые за несколько последних дней ощутила острое чувство голода и поняла, что, наконец-то, пошла на поправку.

Спустя час, вечернее солнце заглянуло в окно ее спальни, и комната преобразилась, озаренная нежно-розовым светом заката. Ужина все еще не было, и Бетти даже встревожилась. Наконец дверь осторожно приоткрылась, и Марта просунула в щель свою любопытную и довольную физиономию.

– Марта, когда ты накормишь меня, в конце концов! – голос Бетти прозвучал разнеженно и немного капризно. – Я буквально умираю от голода! Ты, вредная девчонка, решила совсем уморить меня голодом, да?

– Ну, что Вы, миледи! – Марта продолжала лукаво и таинственно улыбаться. – А к Вам гость, миледи! Очень важный гость! Кстати, леди Элизабет, он и вчера приезжал, хотя на дворе была страшная гроза. Но Вы, леди очень крепко спали.

Бетти почувствовала в сердце резкий, болезненный толчок! Несколько ударов, и сердце вновь взлетело вверх из бездны, в которую только что провалилось…

– Так пропустить к Вам гостя, миледи? Или Вы не слишком жаждете встретиться с ним?

– Кто бы то ни был, Марта, приведи и дай поскорее поесть. А то я тут у вас умру от скуки и голода. Ты, похоже, забыла поставить мне на стол поднос, который держишь в руках, Марта!

Кто-то резко оттолкнул служанку в сторону, распахнул дверь и, перехватив у прислуги поднос, нагруженный едой, и кувшин горячего молока с медом, широкими шагами вошел в спальню.