– Пойдемте со мной, хозяин вас ожидает.

Княгиня шла за слугой и про себя отмечала, что дворцовое убранство сильно изменилось со времен её юности, стало более богатым и нарочито ярким. Кабинет Апраксина встретил её отменным убранством, удобным дубовым столом и креслами с резными ручками.

– Guten Tag20! Проходи, садись, – Апраксин указал дочери на стул с обитым кожей сидени- ем.

– Как тебе мой дом? Ты давно здесь не была. Нравятся тебе мои труды?

– Красиво.

Велигорова немного нервничала. Она не знала, что ей ждать от этого разговора.

– Да я добился от этих несносных архитекторов нужных результатов. Как ты живешь?

– У меня все хорошо, – неуверенно произнесла Дуня.

– Помнишь, тогда, – словно оправдываясь, – когда я стал членом следственной комиссии по делу царевича Алексея, моё положение было не простым. Мой брат Петр был аресто- ван, лишен имения за пособничество в побеге царевича за границу. Я много приложил сил для того, чтобы его оправдали. А потому, я не мог вмешаться в расследовании причаст- ности твоего мужа к заговору.

Евдокия знала про обвинения, которые были выдвинуты против её дяди Петра Матвееви- ча, но вспомнив пережитое, не смогла сдержать слез.

– Мы Апраксины, верой и правдой служили и служим Петру Великому, и его жене нашей императрице, и не забываем, что не просто выполняем свой долг, но и в родстве состоим. А ты забываешь, что моя сестра Марфа Матвеевна была женой царя Федора Алексеевича, брата нашего любимого почившего государя. И мы не можем иметь дело с заговорщи- ками.

Евдокия, потупив взгляд, смахивала слезы, которые текли по её щекам. Да, она все пони- мала умом, а сердце мучилось от беззащитности. Хотя за последние годы она заставила себя принять все, как есть. Апраксин посмотрел на дочь, и сердце война немного смягчи- лось. Сейчас его роду ничего не угрожало. Матушка императрица к нему милостива, да и Меньшиков опять же, и он может себе позволить то, что не делал все эти годы. Он может вспомнить о своей дочери, прижитой в Воронеже.

– Что ж, не плачь. Я решил позаботиться о твоей судьбе. Я дам тебе денег для покупки имения.

Евдокия подняла на отца удивленный взгляд.

– Можешь не благодарить. И мне нужно, чтобы ты докладывала мне, что происходит в вашей канцелярии. За то будешь получать еще по 150 целковых в год. Особливо меня интересуют доносы от разного люда о том, что супротив нашей матушки государыни и светлейшего князя замышляется, и я хочу знать, насколько усерден в своих обязанностях Екиманов, а также как часто он сообщается с московским управляющим – советником Казариновым, и по каким вопросам.

– Вас интересует Екиманов? – Евдокия была искренне удивлена.

Апраксин встал из-за стола и прошелся по кабинету.

– На него поступил донос. Пишут, что он к своим обязанностям относится без особого усердия, к делам государевым ленив, докладные записки о первом допросе, взятых под стражу, а также доклады о состоянии дел первому относит не своему начальнику Ромода- новскому, а генерал – полицмейстеру Девиеру.

Имя Девиера было произнесено Федором Матвеевичем с особой интонацией, говорящей о порицании данного действия.

– Да и потом, две недели назад, ко мне приходил Пётр Никифорович Крёкшин, и нижайше просил хорошую должность для своего родственника, говорил, что тот верой и правдой, не щадя живота своего служил в Тайной канцелярии.

Велировой захотелось воскликнуть: «Да ну!» Но она промолчала.

– Вот я и подумал. Что если Екиманов Семен Андреевич может и уступить свое место тому, кто лучше него служить будет. Я уж с Ромадановским переговорю. Поэтому, я жду от тебя вестей. Между прочим, на днях мне шепнули, что твоими трудами довольны. Толк в осведомительном деле имеешь. Всю без разбора информацию не докладываешь, имеешь понимание, в том, что важно. Ступай. Жду тебя с докладом через две недели, тогда и деньги велю выдать.

Велигорова поклонилась и вышла из кабинета в смятении. Это была какая-то шахматная партия. И Крекшин сполна использовал возможности сделать ход конем. Вероятно, следующий ход за ней. Жизнь не оставляла её в покое, а молодой город баловал развлече- ниями. Скоро наступило воскресенье. Маскированный бал был задуман масштабно. На поляне перед летним дворцом Екатерины Первый, на самом удобном месте Потешного поля21 были устроены выкрашенные в красный цвет деревянные ворота по типу арки, по обеим сторонам которых, стояли лакеи в масках-домино и били в литавры. Гости прохо- дили в ворота и попадали в импровизированный театр, где перед сценой в центре в креслах под балдахином сидели Екатерина Первая по левую сторону от неё фаворит Левенвольд Рейгольд Густав, по другою сторону Меньшиков Александр Данилович с своей женой Дарьей Михайловной, герцог Голштинский Карл Фридрих и с женой Анной Петровной. Рядом с Рейгольдом Густавом уселся раздраженный чем-то барон Остерман. Где-то были растравлены стулья, где-то сбиты лавки. Предполагалось, что места хватит большинству приглашенных, коих было очень много. Не только дворяне, но и купеческое сословие могло покрасоваться своими богатыми нарядами. Ожидалось зрелищное преста- вление, и мало кто проигнорировал приглашение на комедию и маскированный бал. Неожиданно для себя довольный Крекшин, который следовал за своим дядей Петром Никифоровичем, столкнулся с не менее довольным князем Верейским. Первая мысль, которая пришла в его голову: «Он еще на свободе». Димитрию пришлось поздороваться с Андреем, и сделать вид, что он очень рад этой встрече. Верейский не слишком-то купился на лицемерную улыбку Крекшина, и поспешил уйти. Он торопился к Волконской Агра- фене Петровне, которая обещала представить его канцлеру Головкину Гавриилу Ивано- вичу. Подходя к Волконской, Андрей обратил внимание на Евдокию, которая в первый раз в своей жизни получило место рядом с Апраксиными. Они все сидели недалеко от императрицы. Граф Федор Матвеевич Апраксин рядом со своим родным братом Петром, затем его сын Алексей Петрович, далее беременная Елена Александровна со своим мужем Нарышкиным Александром Львовичем. Далее Елена Петровна и её муж Яков Алексеевич Голицын. Где-то рядом с ними сидел граф Андрей Матвеевич Апраксин. Евдокия находилась позади всех Апраксиных рядом с Варварой Михайловной, которая пожелала составить ей компанию. Енай расположился поодаль рядом с князем Козловским Алексеем Семеновичем и его сыном Семеном. Когда большинство расселось по своим местам, вошли Софьи и Иван. Софья победоносно осмотрела комедийную храмину под открытым небом и осталась под впечатлением. Сколь величественно и пышно было зрели- ще. Андрей Верейский тоже обратил внимание на Софью. Он в первый раз посмотрел на неё глазами мужчины. Сегорская была настолько хороша в этом бирюзовом платье с золотым шитьем, что Андрей на минуту погрузился в томное созерцание этой красоты и грации. Пока Истомин вел невесту за слугой, который указывал им свободные места, Софья ощутила на себе через сотни восхищенных и завистливых взглядов, но только один был так нужен ей. Это был взгляд Верейского. Сердце Сегорской сильно забилось, и радость ласковым крылом коснулась её души. Это был миг, который подарил ей надежду на взаимность. Ей хотелось улыбнуться, но присутствие жениха мешало этому. Истомин что-то говорил, но Софья не слушала его, она как кукла механически плюхнулась на лавку. Ей нужно было смотреть вперед, а так хотелось повернуть голову. Истомин удивленно поглядел на невесту, но так ничего и не понял. Он тоже сел, и огляделся. Ему льстило то, что их приход не прошел незамеченным, даже среди такого количества людей. Определенно, это было триумфальное появление на публике. Ну, и где же Крекшин? Ко- медия вот – вот начнется, а его нигде не видно. Княжна Сегорская замерла, как маленькая птичка на ветке, вот бы крылышками взмахнуть и улететь к Андрею. Софья украдкой посмотрела на Ивана, тот кого-то высматривал среди присутствующих. Верейского приве- ла в чувства Аграфена Петровна.

– Ух уж эта Софья. Скоро у неё свадьба с Истоминым. Многие смеются за спиной Ивана. Софья не для него. У неё много тайных воздыхателей, которые не оставят её в покое и по-

сле свадьбы.

Андрей с интересом посмотрел на напудренное лицо фрейлины государыни, эта толк в сплетнях знает, женщина начитанная, умная и родовитая, урожденная Бестужева-Рюмина. Но, как же хороша эта Сегорская! Неужели он тоже хочет стать её тайным воздыхателем?

Наконец, под бой литавров и барабанов, на сцену выскочил веселый парень, ряженный Бахусом, и громким голосом прокричал.

– Комедия о Франтаписе, короле Эпирском, и Мирандоне, сыне его и о прочих! Сцена первая! Король, Оттонияс и Мирандон!

На импровизированную сцену вышли три мужчины, одетые в замысловатые одежды напо- добие туник. Юркий мальчик вытащил на сцену кресло, которое, видимо, должно было изображать трон. Один из комедиантов уселся на него и заговорил первым.

– Оттонияс! Посол нашим потчеванием доволен ли был и как он держался?

– Милостивый король! Я такого подобного не видел, токмо о том жаловался, сице де он на нашем Эпирском дворе милостью награжден, яко никогда ему, ни король его не мог воздать.

– То мне любо чрез послы потентати честь принимают. Не радостию я бы слышал, что Родейскому королю какая противность приключилася, когда бо Критские войска на нас на воде и на земле напали, тогда он нам своею силою помог. Сия, оставляя, иное что есть, еже сердце мое ноет и сокрушает?

После неловкой паузы, будто комедиант забыл слова, вступил третий участник сцены.

– Что-то есть, еже отца моего сердце крушит, а мне еще неизвестно? Прошу ваше Величество открой мне сия, мя бо научили Енеас и Енаниус, которые отцов своих из пожара на своих плечах выносили, не меньше того от Мирандона сказано будет.

Между тем, Крекшин, которого высматривал Истомин, сидел с дядей, со стороны Толстых, но таким образом, чтобы можно было уйти с представления без помехи. Чем он и воспользовался, когда увидел некого знакомца. Этот уход, и заметил Енай, который давно обратил внимание на Крекшина. Он тихо выбрался со своего места, и незамеченным последовал за Димитрием.

– Что там у тебя?

Бравлин понял, что разговор уже начался, и бесшумно подобрался поближе, спрятавшись за высокий куст.

– Княгиня Велигорова была приглашена на аудиенцию к Апраксину.

– К Федору Матвеевичу?

– Да. Имела продолжительную беседу с отцом. Поговаривают, получила покровительство его и отеческую помощь.

– О чем говорили?

– Не ведаю. Мне помешали, я не успел дослушать.

– Не нравится мне все это, – проговорил Крекшин,– выведай мне, о чем они говорили. Я хорошо заплачу.

Мужичок поклонился и поспешил скрыться из вида.

– Мешает она мне, ух как мешает. И вот тебе, пешка, а поди ж ты её, – проговорил себе под нос Димитрий. Крекшин пошел медленно на свое место, и первое на что он обратил вни- мание, когда вернулся в комедийную хоромину под открытым небом, были Апраксины, и позади них сидела Велигорова. Как он раньше это не заметил? Бравлин долго смотрел в след уходящему Крекшину. Он понимал, что Димитрий враг, который бьет обычно только исподтишка да в спину, и ядовитой хитрости в нем предостаточно. Между тем Евдокия внимательно смотрела на сцену, где комедиантка, заламывая руки, громким голосом произносила очередную порцию речей.

– О какую радость душа моя слышит! Повелено ему со мною говорить. Он тот час мне любовь свою объявил, яко хочет в жены меня взять. Какая бы такому отказала, иже речь от Аполла учился? Тому честь надлежит, иже жизнь свою и любовь мне дает. Мы клятвою обвязались, запись наполнена словами о любви, написано, и тысячью лобзаний скреплено. Он обещался снова ко мне возвратиться.

Мысли Евдокии плавно с текста комедиантки углубились в прошлое. И вспомнился ей Фёдор. Иван познакомил их на улице, рядом с Торжественной аустерией четырех фрега- тов, куда девушка любила приходить из любопытства. Он был серьезен, но глядя на юную Дуню, его лицо украсила приятная улыбка. Федор тогда еще укорил Ивана за то, что аус- терия не место для юной девушки. На что Истомин ответил колкой шуткой. Из задумчи- вости Велигорову вывел, вышедший на сцену парень, игравший Родемана.

– Все по моему желанию вершиться, по воле моей фортуна действует, аки бога, мя послу- шает. Пастерица мне любовь свою дала, и искусил, обещалася до дня здесь быть. Се тут ю обретаю. Приди ангел мой в руце мои.

Девушка на сцене подошла поближе к Родамену, и проникновенно заговорила.

– Радостею тя, моего драгоценного осязаю. Слышете, соловей весело нашему супружеству поет, богини радуются о нашей любви, они нас благословят и вся благая желати будут.

– Амена, ангел мой.

Пока длилось представление, многие важные персоны обсудили друг с другом насущные вопросы и сплетни. А Софья тихо сидела, и глядя на сцену, думала о том, что её планы на Андрея могут принести в её жизнь новые интересные события. Ах, только бы он позволил своей любви к ней воплотиться в жизнь. Возможно, скоро у неё свадьба, они с Иваном еще не говорили об этом. Но зачем она спешит? Софья впервые задумалась. Все происходило слишком быстро, и казалось, именно это, потакало её тщеславию. Ведь она до сих пор, упивается своей победой. Но может быть остановиться и подумать? Иван очень хорош собой. Такой красивый мужчина! Он прекрасный трофей для княжны Сегор- ской. Но правильно ли она поступает? Княжна вполне осознавала, что испытывает к Ива- ну отнюдь не любовь. Скорее эти чувства были связаны с гордыней. Сегорской очень льстило, что такой красивый мужчина выбрал себе в жены её, нравилось, что все вокруг обращали внимание на них, и завидовали их блестящей паре. Когда Софья в очередной раз понимала, что дамы и девицы засматривались на Ивана, а шла с ним она, это чувство кружило ей голову. С Верейским все было по-другому. Княжна была влюблена в него. Сегорская улыбнулась своим мыслям об Андрее. В это время Истомин увидел своего друга. Тот приветственно помахал ему рукой. Иван приободрился и успокоился. И в эту минуту понял, что ему неуютно рядом с невестой, если нет Крекшина. Истомин исподволь посмотрел на будущую жену. Она довольна. Чему-то слегка улыбаются её губы. Да. Она красива, но он… Истомин остановил свои мысли. Потом подумал, что Сегорская прекрас- ная партия, богатая, знатная, красивая, прекрасно сложена, но он… Он, ох как не просто ему, Истомину думать о том, что он её не любит, и не хочет себе в жены. Впрочем, Иван уже давно, не так чувствителен, особенно, после того, как предал своего друг. В таких раздумьях мужчина провел все время, пока шло представление. Приглашенные гости подустали от театральных действий, перемежавшихся боем литавр и барабанов. Когда начиналась и заканчивалась каждая сцена, иных зрителей эти звуки даже будили, но государыня была довольна. Когда, наконец, все стихло, то все с удовольствием покинули свои места, и поспешили к столам, заставленным разными съестными закусками. Истомин так быстро устремился к Димитрию, что напрочь, позабыл о невесте. Софья же поняла, это как намек фортуны, что у неё может все получится, и без промедления, затерявшись в толпе, она отправилась искать Верейского. Но вместо Андрея ей встретился Лецкий в костюме шкипера.