Элоиза Джеймс - Поглупевший от любви

— Послушайте! — возмутилась она, с каждой секундой раздражаясь все больше: пронзительный визг Джози, казалось, сверлил уши. — Что вы обычно предпринимаете в подобной ситуации?

— Жду, пока она успокоится, — вежливо объяснил Дарби. — Поскольку это моя первая и последняя поездка с детьми, мой опыт ограничен этими тремя днями.

Генриетта повысила голос:

— Хотите сказать, что Джози ведет себя таким образом исключительно во время этого путешествия?

— Собственно говоря, я узнал от няни, что это ее обычное поведение. И в сочетании со слабым желудком Аннабел положение становится невыносимым. Поэтому няня решила отказаться от места, и, откровенно говоря, я не могу ее винить.

— Ребенок, похоже, истерзан горем, — заметила Генриетта, наблюдая, как Джози катается по полу. Но несмотря на вполне естественное сочувствие, непрекращающиеся вопли «бедной сиротки» страшно действовали ей на нервы. Вероятно, причиной всему — полное равнодушие отца. — Возможно, вам следует меньше заботиться об одежде и куда больше — о дочери, — посоветовала Генриетта, бросив взгляд на бархатные лацканы сюртука Дарби.

Он надменно прищурился.

— Если бы я покупал одежду в Лимпли-Стоук, несомненно, придерживался бы того же мнения.

— Аннабел жует ваш галстук, — с некоторым удовольствием указала Генриетта.

Лицо Дарби исказилось глубоким ужасом. Очевидно, он понятия не имел, что малышка проснулась и бесцеремонно вытирает галстуком свои замурзанные щечки. Дарби поспешно вырвал тонкую ткань из маленьких рук, но украшенный грязными пятнами галстук уже успел помяться и вяло обвис.

— Какое несчастье! — ехидно посочувствовала Генриетта.

— Я уже пожертвовал этот костюм дьяволу, — бросил он, оглядывая ее, — и советую вам сделать то же самое.

Генриетта открыла было рот, чтобы как следует отделать лондонского щеголя за издевательства над ее туалетом, но вой Джози поднялся до таких высоких нот, что терпение ее подошло к концу.

Не обращая внимания на острую боль, полосовавшую бедро, Генриетта наклонилась, схватила запястье Джози и дернула вверх. Девочка поднялась на ноги, вопя во всю глотку. Генриетта немного подождала, но Джози и не подумала успокоиться.

— Джози, — велела она, — немедленно прекрати этот вой!

— Ни за что! — провизжала Джози. — Не пойду в детскую! Не буду сидеть на хлебе и воде! Не хочу никаких служанок! Я бедная сиротка!

Выразительность мелодекламации и гладкость речи предполагали большую практику. Высказав свои требования, девочка извернулась, лягнула отца в ногу, и, кажется, больно, хотя гримаса скорее всего имела отношение к царапине на сапоге.

— С меня довольно! — воскликнула Генриетта, повышая голос.

Вопли девочки стали поистине оглушительными, и раздражение Генриетты соответственно усилилось.

Она снова нагнулась, глянула Джози в глаза и медленно, раздельно произнесла:

— Если ты сейчас же не успокоишься, тебя ждет нечто крайне неприятное.

— Не посмеете! — заорала девчонка изо всех сил. — Я бед…

— Молчать! — велела Генриетта самым злобным тоном, на который оказалась способна.

Джози попыталась вырваться и при этом едва не вывихнула запястье Генриетты. Это оказалось той соломинкой, которая сломала спину верблюда. Не выпуская руки Джози, Генриетта схватила принесенный Гиффордом стакан воды и вылила ей на голову.

Мгновенно воцарилась растерянная тишина, нарушаемая тихим похрапыванием Аннабел, успевшей задремать на плече отца.

Джозефина уставилась на оскорбительницу с широко раскрытым ртом. Вода медленно стекала с растрепанных волос.

— Ловко! — разразился смехом Дарби. — Леди Генриетта, снимаю перед вами шляпу! Я недооценил твердость вашего характера и силу воли. Боюсь, что уже успел списать вас со счетов, как даму чувствительную и сентиментальную.

Сердце Генриетты куда-то покатилось.

— Мистер Дарби, вы должны меня простить. Не представляю, что это на меня нашло! Я стыжусь себя! — охнула она. — Мой поступок идет вразрез со всеми принципами воспитания, которых я до сих пор придерживалась.

Она разжала руки, и Джози немедленно попятилась к отцу, по-прежнему не отрывая глаз от Генриетты.

Дарби предусмотрительно отступил в сторону, прежде чем предупредить:

— Джози, если ты уронишь на меня хоть каплю, клянусь, тебя ждет куда более суровое наказание! А теперь немедленно извинись перед леди Генриеттой.

Вода лилась с грязного розового платья Джози, волосы торчали вихрами, по щекам струились слезы. Настоящее воплощение бедной сиротки!

Генриетта сгорала от стыда. Как она могла настолько выйти из себя?!

— Эта леди облила меня водой, — напомнила Джози скорее удивленно, чем рассерженно.

— Ты это заслужила! — жестко отрезал Дарби. — Жаль, что мне самому это в голову не пришло.

— Мистер Дарби, мое поведение непростительно, — вмешалась Генриетта дрожащим голосом, сгорая от унижения. — Беда в том… — Она собралась с духом, чтобы честно признаться: — Беда в том, что я ужасно вспыльчива. Вы должны позволить мне все исправить.

Дарби снова поднял изогнутую бровь.

— Исправить? — повторил он хрипловатым баритоном, в котором слышались веселые нотки.

— Я найду вам хорошую няню. Это самое малое, что я могу для вас сделать. Если вы пробудете в гостинице день-другой, я свяжусь с конторой по найму прислуги в Бате и немедленно представлю вам нескольких кандидаток. Я вполне способна выбрать вам хорошую няню. Не так давно я наняла директрису для деревенской школы, и она оказалась очень достойной дамой.

Джози несколько раз дернула Дарби за брюки точно таким жестом, как дамы обычно дергают за сонетку, подзывая прислугу, и сухо объявила:

— Мне нужно на горшок.

Мистер Дарби, не обращая на нее внимания, все еще смотрел на Генриетту, словно, пообещав все исправить, она дала ему какую-то идею. Судя по ухмылке, довольно забавную.

— Леди Генриетта, могу я еще раз признаться в том, каким приятным сюрпризом оказалась встреча с вами?

— Хочу на горшок, — громко повторила Джози, — или может случиться неприятность.

К счастью, в этот момент появился мистер Гиффорд и очень удивился при виде мокрой Джози, не говоря уже об Аннабел, спавшей на руках у мистера Дарби.

— Я привел Бесси с кухни, — объяснил он. — Она старшая из шестерых в своей семье и умеет ухаживать за малышами.

Еще секунда — и Гиффорд вместе с Бесси вывели детей из комнаты. В коридоре еще долго слышался голос Джози, твердившей, что она бедная сиротка и к тому же вся мокрая, с головы до ног, потому что…

Генриетта вздрогнула. Да, она была вспыльчивой, но до этого дня никогда не срывала зло на ребенке. Правда, до этого она никогда не бывала в обществе детей, несмотря на то что знала наизусть все книги Бартоломью Батта.

Может, это даже к лучшему, что у нее не может быть собственного ребенка…

Дарби с нескрываемым облегчением закрыл дверь за Джози и Аннабел. С самого начала поездки его жизнь превратилась в ад. Джози пришлось ехать в его экипаже из-за Аннабел, которую непрерывно рвало. И хотя девчонка доставляла массу неудобств, ее просьба была вполне справедлива, поскольку запах в детском экипаже становился поистине невыносимым. Но и общество Джози доставляло мало удовольствия: если она не ныла и не требовала ее развлекать, значит, валялась на полу кареты, оглашая окрестности нестерпимым визгом.

Леди Генриетта все еще выглядела расстроенной. Терзается угрызениями совести?

Дарби злорадно ухмыльнулся. Впервые увидев ее с Аннабел на руках, он встревожился: такая красивая нянька наверняка вызовет соперничество среди лакеев. Но вскоре он уже не думал ни о чем подобном. Несмотря на красивое лицо, женщина держалась на редкость неуклюже, словно не сознавала собственной женственности. И не важно, что на ней надето, она все равно выглядела чучелом. Да еще к тому же злющая, как змея. Неудивительно, что она не замужем.

— Прошу вас, примите извинения от имени Джози. Обе девочки вели себя непростительно грубо.

Леди Генриетта прикусила губу, как успел заметить Дарби, необычайно мягкую и розовую, для такой ехидны.

— Боюсь, что их дурное поведение является прямым следствием вашего невнимания, — без обиняков объявила она. — Дети, растущие в любви и нежности, неизменно добры и послушны.

Она милосердно не упомянула о том, что Джози вряд ли подходит под это описание.

Дарби впервые участвовал в дискуссии на тему воспитания детей и не имел ни малейшей склонности углубляться в подобные темы. Но все же замечание Генриетты неприятно его задело.

— Ваши выводы неверны, поскольку Джози почти меня не знает. Я обязательно найму няню, способную обеспечить им необходимые любовь и нежность, хотя заранее жалею несчастную.

— Няня не заменит родителей, — наставительно объявила Генриетта.

«Может, такая свирепость объясняется недостатком роста», — размышлял Дарби. Впрочем, грудь у нее роскошная, у этой фурии, которая спасла детей. Мокрое насквозь платье льнуло к телу, облегая каждый изгиб. Любая женщина на ее месте либо выставляла бы напоказ, либо скрывала этот неоспоримый факт. Но леди Генриетта, похоже, ничего не замечала.

— Значит, дочь едва вас знает? Вряд ли можно этим гордиться.

— Джози — моя сводная сестра, — резко перебил Дарби. — Я видел ее три-четыре раза перед тем, как неожиданно оказался в роли опекуна, когда мой отец и мачеха погибли в перевернувшейся карете. Мачеха, возможно, и приводила ее в гостиную во время моих приездов на рождественские праздники, но я, честно говоря, этого не помню.

— Так Джози ваша сестра?! — ахнула Генриетта. — И Аннабел тоже?

— Совершенно верно.

— Но почему, спрашивается, вы сразу мне не сказали? Дарби пожал плечами:

— Если напомнить Джози о сиротстве, она неизменно поднимает вой.

— Должно быть, оплакивает безвременную смерть матери.

— Джози? По-моему, она просто дурно воспитана. По крайней мере так считала ее няня, а уж она знала девчонку гораздо лучше, чем я.

В глазах леди Генриетты мелькнула нерешительность, что только подтвердило его мнение о Джози и о ее несносном характере. Уменьшенная копия ее дорогой матушки.

— Давно погибла ее мать?

— Чуть больше восьми месяцев назад. А теперь, леди Генриетта, прошу меня извинить. Обещаю в следующий раз более тщательно выбирать нянь. Моя тетка, леди Роулингс, живет в Шентилл-Хаусе, совсем рядом с Лимпли-Стоук, и, вне всякого сомнения, сумеет подыскать подходящую воспитательницу для детей.

Он направился к двери гостиной. Генриетта последовала за ним и протянула на прощание руку.

— Возможно, мы еще встретимся, мистер Дарби. Сегодня ваша тетя устраивает домашнюю вечеринку, и моя семья приняла ее приглашение.

На ее глазах произошло чудесное превращение не слишком любезного мужчины в истинного джентльмена. Он отвесил поклон, достойный самого короля, поймал ее руку и поцеловал кончики перчаток.

— Чрезвычайно приятное известие, — с восторгом заметил он. Генриетта едва не рассмеялась ему в лицо, но вовремя спохватилась.

— Вы, должно быть, всю жизнь прожили в Лондоне, — с любопытством заметила она.

Его глаза светились такой неподдельной теплотой, что ей стало немного неловко.

— Я редко посещаю провинцию, — кивнул он. — Боюсь, что эти буколические удовольствия мало меня привлекают.

Против этого трудно было возразить. Даже несколько потерявший лоск после близкого общения с Аннабел, здесь, в Лимпли-Стоук, он казался белой вороной.

— Вы собираетесь долго пробыть в этих местах?

— Пока трудно сказать, — вздохнул он, пристально глядя ей в глаза. — Это зависит… от удовольствий сельской жизни. Пока что… меня ожидали здесь одни сюрпризы.

Генриетта едва не хихикнула, но в последний момент сдержалась. Нельзя же оскорблять светского джентльмена, тем более что тот с таким усердием практикует на ней свои изысканные манеры! Нет, это просто немыслимо, хотя бедняга понятия не имеет, что все его старания потрачены впустую!

В тот момент, когда она снова брела по Хай-стрит, с трудом волоча правую ногу, ее сестра Имоджин спорхнула с крыльца модной лавки.

— О, Генриетта! — воскликнула она. — А вот и ты! Я пока что осматривалась, не зная, что купить, и… — Она резко осеклась. — Господи, что это с тобой? И откуда этот омерзительный запах?!

— Ничего особенного, — заверила Генриетта, с трудом взбираясь в карету. — Хотя, боюсь, мое платье источает весьма своеобразные ароматы.

Она сильно нажала кулаком на больное бедро. Судя по характерной пульсации, следующие день-другой она будет сильно хромать. Что же, придется терпеть…

— Как ты себя чувствуешь? — встревожилась Имоджин. — Опять бедро разболелось?

— Просто устала. Встретила маленькую девочку, а ее вырвало прямо на мое платье.

— Что же, это должно излечить тебя от пристрастия к маленьким созданиям, — жизнерадостно заметила Имоджин. — От тебя действительно ужасно несет, Генриетта.