— И внук на подходе... Как странно, что я встретил Кьюби. И как ужасно. В понедельник утром мне удалось позаимствовать на ферме телегу, я запряг в неё лошадь, которую воскресной ночью подобрал на поле боя. Я поднял положил моего сына в телегу и накрыл одеялом. Дорога обратно в Брюссель была невыносимой — больные и раненые, возвращающиеся солдаты, медицинские повозки и фургоны, но мы шли в общем потоке. Потом я увидел карету, что ехала навстречу. Впереди скакал всадник с саблей наголо, заставлял людей уступить дорогу. Я не обращал на них внимания, поскольку погрузился в своё горе. Но помню, что лошади, запряжённые в карету, ржали от страха — приближаясь к полю битвы, они чуяли запахи крови и разложения. Неожиданно я услышал голос: «Капитан Полдарк!». Это была Кьюби, моя невестка.

Они остановились у края выгона. Там, в сочной траве, пышно разрастались купырь, кукушкин цвет и дикие маргаритки. Росс вытер лоб.

— За все время того сражения этот момент стал для меня вторым самым страшным. Ее лицо, и без того встревоженное, смертельно побледнело. Она спрыгнула и настояла на том, чтобы увидеть Джереми, открыла его лицо... Потом... потом взглянула на меня так, будто я вонзил кинжал ей в сердце. Да так и было, и я бы с радостью отдал жизнь, только чтобы все изменить.

В зарослях наперстянки жужжали пчёлы, ныряли в колокольчики и выбирались наружу, как толстые грабители из пещеры с сокровищем.

— Сэр Уильям де Ланси, начальник штаба Веллингтона, — заговорил Росс, — был тяжело ранен, и его жена отправилась к Ватерлоо, чтобы увидеть мужа. Кьюби попросила место в карете, если найдётся, и её взяли... Среди всей той неразберихи встречались и другие женщины, разыскивавшие мужей в надежде застать их живыми. Магдалена де Ланси нашла супруга и неделю ухаживала за ним в домике в Ватерлоо, а потом он умер.

Они повернули обратно.

— Сегодня жарко, — сказал Дуайт. — Давай зайдём в дом. Не хочешь стакан лимонада?

Росс безрадостно усмехнулся.

— Все самые тяжёлые моменты жизни — когда Элизабет вышла за Фрэнсиса, трагическая потеря Джулии, проблемы с влюблённостью Демельзы в Хью Армитаджа — тускнеют в сравнении с таким горем. И все их я заливал бренди. А ты предлагаешь мне лимонад!

— Если хочешь, найдётся и бренди.

— Я совсем мало пил после смерти Джереми. Сначала потому, что было нечего — кроме найденной полупустой фляжки с джином. Потом окунулся в заботы о Кьюби. Потом похоронные хлопоты. Так, одно за другим... По дороге домой я пил больше обычного, но не чувствовал вкуса. Как мой доктор, ты посоветуешь мне стакан лимонада в таком состоянии?

— Один, пожалуй, стоит.

— Лимонад даст мне забвение?

— Так же, как и бренди — в дальней перспективе.

— Не уверен, что хочу что-то загадывать на дальнюю перспективу... Слушай, Дуайт, меня очень беспокоит одна вещь...

— Да?

— Ты ведь помнишь, Демельза всю жизнь хорошо относилась к спиртному — в основном, к портвейну. Когда я вчера вернулся — никаких признаков. Ты что-нибудь знаешь?

— Я почти не видел её вечером, но Кэролайн наверняка бы заметила.

— Знаешь, один раз она напилась. Я вернулся ночью домой и нашёл её в невменяемом состоянии. Это случилось около года назад.

— Я не знал. Сожалею.

— С тех пор такого не повторялось. Возможно, это был мимолётный случай. Человеческая природа непостижима, согласен? Демельза потеряла любимого сына, однако остаётся трезвой. Возможно, горе — настоящее горе — делает рассудительнее. Или мы становимся старше и больше не видим смысла в жестах протеста?

— Полагаю, тебе предстоит пережить ещё много жестов протеста, — ответил Дуайт, — но если смотреть на них через дно стакана с бренди, легче не станет.


Глава четвёртая


I

— У тебя сейчас тяжёлое время, — сказал Стивен, — и поверь, для меня это грустно. Всё, что я говорил твоей матери — правда. Джереми был мне настоящим другом. Мы через многое прошли вместе. Всё то время, когда мы с тобой отдалились друг от друга, с ним мы оставались друзьями. В тот год, он, конечно, никогда не принимал мою сторону против тебя, но всегда поддерживал мои чувства. В самом деле, мы с ним оба были отвергнуты. Это так обостряет чувства. Он был храбрым и очень горько, что ушёл сейчас, когда вступил в счастливый брак, и его жена ждёт ребёнка. Я об этом глубоко сожалею.

— Спасибо, Стивен.

Он греб с ней на лодке, возвращаясь с «Адольфуса», который Клоуэнс впервые посетила после знаменательного плавания.

— И благодарю тебя за прекрасный подарок, — добавила она, касаясь пальцами тяжёлого кораллового ожерелья на шее. — Оно изумительно, мне вообще не хочется его снимать.

— И носи. И новые, что я тебе куплю.

Он перестал грести, предоставив лодке скользить по инерции.

— Смерть Джереми, — заговорил он, — омрачила хорошие плоды моей поездки, но не может не радовать, что всё остальное получилось у меня... у нас наилучшим образом. Я не могу не радоваться этому, Клоуэнс, видит Бог, это тоже правда.

— Я другого и не ждала. Через месяц, может быть, через несколько, я надеюсь, смогу разделить твою радость.

— Может быть, прямо сейчас тебя обрадует, что все наши трудности позади!

— В самом деле, мы в безопасности?

— О да. Да. И надолго.

— Может, расскажешь ещё раз? — попросила Клоуэнс, зная, как ему этого хочется. — В Нампаре, в спальне, всё выглядело нереальным — всё, кроме смерти Джереми. И я мало что поняла. Ты захватил тот корабль под названием...

— «Призрак». Это куттер. В Англии мы нечто похожее называем шлюп. Этот куттер больше, чем английский шлюп. Больше «Адольфуса», больше пакетбота, на нем около двадцати пяти матросов, четыре четырехфунтовые пушки и куча стрелкового оружия. А когда мы спасли Джейсона и еще двоих, то забрали с собой капитана и богатого торговца, чтобы получить за них выкуп!

— Почему ты привел... куттер в Бристоль?

— Видишь ли, там у меня больше знакомых. И честно говоря, я опасаюсь сэра Джорджа. Понимаешь, влияние Уорлегганов простирается далеко, а после случившегося я не доверяю ему ни на йоту. Я решил, что он каким-либо образом попытается конфисковать часть груза в счет оплаты долга или назовет это противозаконным, потому что война закончилась, и груз придется вернуть, а то и состряпает липовое обвинение. Я решил, что в Бристоле мне безопасней. Сперва я подумал о Плимуте, но решил, что дома все-таки спокойнее.

Почему-то Клоуэнс слегка поежилась, хотя день стоял теплый.

Стивен ничего не заметил. 

— Знаешь, иногда я жалел о своем выборе. Когда я благополучно пересек Ла-Манш и подошел к английскому берегу, не ожидая снова натолкнуться на французский фрегат, у Пензанса погода стала отвратительной, с юга налетел шквал. Нас могло выбросить на берег, поэтому я поднял все паруса и ушел подальше в море. «Призрак» находился на юго-востоке от нас и держался хорошо. Никогда не видел «Адольфус» в такую погоду. Он так решительно разрезал волны, что пенные брызги долетали аж до самых марселей. Я постоянно думал, что паруса вот-вот снесет ветром. Но все обошлось, а через час опасность миновала. Еще до темноты оба корабля обогнули мыс Лендс-Энд.

Клоуэнс опустила руку и провела по воде.

— А что с грузом?

— Любовь моя, мы разбогатели! Не по меркам Уорлеггана, но у нас появились средства, чтобы больше не зависеть от него. «Призрак» восемнадцать дней назад отчалил из Нью-Йорка. Все виды мехов для шуб; кожа и сапоги; седельная сбруя; пятьдесят тонн чугуна, стальная арматура, пять ящиков с аптекарским товаром, тридцать шесть колес и осей, сорок восемь котелков, сбился со счета... Это не говоря о стоимости самого судна!

— И что теперь будет?

— Корнуольский Морской банк имеет в Бристоле банк-корреспондент, как его называют. Когда деньги поступят, их переведут на мое имя в Фалмуте. Ужасно хотелось остаться, но я решил, что пора вернуться и рассказать замечательные новости. Увы, оказалось, что у тебя тут дурные вести!

— Тебе ведь надо расплатиться с пайщиками?

— О да. А еще с матросами. Но я уже рассчитал экипаж. Они ревут от восторга и считают себя богачами, хотя их доля куда меньше моей. — Стивен обогнул плавающие у причала обломки. — Доля пайщиков — тридцать пять процентов. Остальное все наше.

— Ты сходил в банк Уорлегганов?

— Нет. Завтра пойду. Всю дорогу домой — а плавание для июля-месяца оказалось очень неспокойным — я все раздумывал, как поступить. Сначала я решил откровенно высказать все, что о них думаю. Размышлял, что именно сказать. Но потом я хорошенько пораскинул мозгами и передумал. Решил действовать так, как действовал бы он на моем месте.

— Как именно, Стивен?

— Буду вести себя очень вежливо. Ничего не стану рассказывать о своих делах или полученной прибыли, хотя Уорлегган скоро узнает обо всем, если уже не узнал. Завтра пойду туда, а когда увижу Ландера, просто скажу: «Добрый день, мистер Ландер, так уж случилось, что у меня появилась возможность получить финансирование в другом банке, и поскольку они не налагают никаких ограничений, я решил к концу недели перенести свой счет туда. Любой подписанный мной вексель, мистер Ландер, будет погашен в срок, а я продолжу с вашего позволения, мистер Ландер, заниматься торговлей в Пенрине и Фалмуте, как независимый грузоперевозчик». Что-то в таком духе, только чуть мягче. «Доброго дня, мистер Ландер», скажу я. «Надеюсь, вы в добром здравии. Так уж случилось, и совершенно случайно, ко мне обратился другой банк и предложил нужную ссуду без определенных ограничений, касающихся превышения кредита...»

— Я рада, что ты так поступишь, потому что...

— Главным образом, это из-за Харриет, которая помогла мне продержаться. А также, ну как бы это сказать, мы иногда можем наведываться в Кардью. Раз Джордж оказался таким лицемером, то почему бы и мне так себя не вести?

Они доплыли до причала, до пары гнилых громадин, давным-давно утопающих в грязи. Прилив продолжался, и ракушки переливались на солнце зеленым, черным и оранжевым.

— Так значит, снова примешься за законную торговлю?

— О да. Другого выбора нет. Война закончилась. Вовремя всё это сыграло нам на руку.

— Точно, нам.

Теперь он заметил ее дрожь.

— Прости, прости, просто уже давно наболело.

Минуту спустя Клоуэнс спросила: 

— А Джейсон?

— Джейсон?

— Он... останется с тобой?

— Наверное... — Стивен отпустил весла, их подтолкнуло легким течением. — Знаешь, я никогда не забуду ту секунду, когда ворвался в рыбный погреб и спас его. Наверное, именно тогда я оправдал его ожидания, как отец! А потом мы ускользнули с «Призраком» прямо у них под носом! Прямо как Нельсон! Знаешь, Клоуэнс, я завоевал себе кое-какую репутацию.

— Правда? — с улыбкой спросила она.

— Да. Когда я привел трофей в Бристоль, вот это было дело! Мы вошли в гавань всего на пять минут раньше «Призрака», который по традиции поднял британский флаг поверх французского, висевшего вверх тормашками. Боже, когда мы причалили, нас приветствовала толпа народа! А матросы кричали в ответ. Ты рискуешь жизнью, зная, что разделишь добычу на всех! И хотя я привел трофей в Бристоль, все те моряки были родом из Корнуолла, в основном из Пенрина и Фалмута, и они мигом рассказали народу об успешном плавании, и как мы провели французов! Если мне снова придется набирать команду, желающих будет хоть отбавляй!

Лодка неторопливо причалила к пристани. Стивен зацепил носовой фалинь за кнехт, выпрыгнул и подал руку Клоуэнс.

— Мы продолжим строить дом. И на сей раз я сам куплю отличную охотничью лошадь, не хуже Неро. Сначала выстроим конюшни, чтобы было куда поставить лошадей... А потом будем ездить и охотиться вместе на равных!

— Даже когда охота будет проходить в Кардью?

— Даже тогда. Об этом и речь. Еще одна причина не портить отношения с Харриет!

Он заразительно рассмеялся. Взявшись за руки, они пошли домой.

Прямо под ними кучка полуголых оборванцев по очереди прыгали в воду, зажимая носы. С восторженным визгом они выныривали на поверхность посреди плавающих водорослей, яблочных огрызков и щепок.

— А еще я подумываю, — продолжил Стивен, — купить корабль по сходной цене. Три — хорошее число, увеличивает прибыль и следить всего за тремя не слишком трудно.

— Эндрю вот-вот вернется из Нью-Йорка, — сказала Клоуэнс. — Но если это плавание оказалось успешным, вряд ли он захочет снова бросать пакетботы.

— Я думал вовсе не об Эндрю, — ответил Стивен. — Я думал о Джейсоне.