Меня колотило и от чувства вины, и из-за обиды на человека, которому доверяла и. Макс, какие цели ты преследуешь? Я просто хочу знать. Но, как последняя идиотка, боюсь спросить. Услышать то, что мне точно не понравится. И это мягко сказано.

— Пошли-ка.

Меня отлепили от двери и повели обратно на кухню. Я не сопротивлялась. Сил не было. Я была настолько измотана, что было абсолютно все равно, что происходит вокруг.

Усадив дрожащую и всхлипывающую меня на стул, друг засуетился на кухне, стуча дверцами полок, время от времени ругаясь и что-то роняя. Я не реагировала. Да и Серый не спрашивал, что где лежит.

Стук чашки о столешницу и не терпящий возражений голос:

— Пей. Будешь упрямиться, волью силой.

Пришлось убирать ладони от лица и приступать к дегустации. Чай был вкусным, приятно пах мятой и лимоном. Надо же, быстро сориентировался.

— Это то немногое, что я умею делать, — развел руками парень, приступая к доеданию второго. — Ты уж прости, что я без спросу по шкафам полез. Просто тебя так трясло. Надо было что-нибудь дать, успокаивающего. А тут как раз в холодосе мята с лимоном обнаружились.

— Ты что, — отпив немного, возразила я. — Я и не думала возмущаться. Спасибо тебе…

— Да ладно, — отмахнулся от моих слов Волков. — Сам так успокаивался. Сама знаешь, я не часто к алкоголю прикладываюсь. Мой змей другого плана.

— Да, ты травишься дымом, — я поморщилась.

— Грешен, — отправляя в рот последнюю порцию картошки, подмигнул Серега. — Курить я начал с девятого класса. Так и не смог бросить. Пытался раз пять, поверишь?

— Охотно, — смотреть на него и не улыбаться было практически невозможно. Вот и я, с трудом взяв себя в руки, потихоньку пила чай с мятой и лимоном, и улыбалась. Вяло, устало, но искренне.

Распрощались мы примерно через час. Серый пошел к себе, я к себе. в комнату, разгребать сообщения, которые подруга набросала мне в сообщения в соцсети. Зря полезла в компьютер. Надо было ложиться спать. Но. я так и не узнала, как после «прогулки» чувствует себя Мерк. Обижалась на него, почти ненавидела, а все равно переживала. Потому что он дурак. А за таких дураков не переживать невозможно. Особенно если они бессовестно завладели сердцем и не собираются его покидать.

Светка в довольно резкой форме расспрашивала про Волкова. Когда и где встретились. Глупые вопросы, если учесть, что она знала, что он живет на первом этаже подъезда, в котором и у нас с родителями была квартира. Люблю ли я его. Было ли у нас «то самое» и если да, то как я могла. Что могла и что было, вопрос. Была у нас дружба. А что могла. то могла.

Уперевшись о столешницу стола локтями, запустила пальцы в растрепанные волосы и уставилась на монитор компьютера. Что она хочет у меня узнать? Спала ли я с Серегой? Люблю его или нет? Конечно, люблю. Как друга. У него там своя сердечная травма. Мы просто подбадривали друг друга и поддерживали. Чисто родственные отношения. Он был мне как брат. Я для него, как сестра.

«Что с Максом?», — рискнула напечатать сообщение и сразу отправить. Чтобы не передумать. Все ее вопросы решила проигнорировать. Оправдываться? Если только.

«Про Волкова не спрашивай. Не хочу ни перед кем оправдываться. Тем более перед тобой, после того, что ты учудила», — и это отправила ей вдогонку.

Ответ от блондинки пришел почти сразу. Довольно эмоциональное послание, судя по восклицательным знакам.

«С Максом все нормально, если не считать того, что он желает тесно «познакомиться» с твоим ухажером. Тем более, они, оказывается, уже имели честь сталкиваться. Ты зачем это сделала?! Почему сразу не сказала?! Я себе места не находила, думая, что ты там сидишь, страдаешь! А ты… С этим долговязым на скамейке обжимаешься! Видела бы ты, как Макса перекосило! Думала все, сейчас на ходу из машины выскочит и пойдет в таком состоянии морду бить. Еле уговорила его сидеть смирно! Плохо ему после стало. Но ничего, полежит, оклемается. Потом к тебе поехала, поговорить, объясниться, а ты что?! С этим!»

За Мерка я перепугалась не на шутку. И все возмущения Светки ушли на второй план. Я понятия не имела, что он так отреагирует. Как все запутано.

«То есть, тот факт, что у него есть невеста, это нормально. А я с другом на скамейке посидеть не могу?», — написала ответ, отправила и с замиранием сердца стала ждать ответного послания.

Сообщения не последовало. Вместо этого по квартире разнеслось громкое пиликанье домашнего телефона. Встала из-за стола и поспешила в прихожую. Схватила с базы телефон, нажала на зеленую кнопку и услышала взволнованный голос подруги:

— Какая, к черту, невеста?!

Признаться, первые пару секунд я стояла и глупо хлопала глазами. Это она у меня спрашивает? Почему какой-то парень, сунув нос в «Инстаграм» в курсе какой-то там Юлечки, а родная сестра жениха, понятия не имеет.

— Обычная такая, — ступор кончился, и я начала связно излагать свои мысли. — Две руки, надеюсь. Две ноги.

— Из-з-здеваешься? — прошипела блондинка. — Я в курсе строения скелета человека! Имя ее скажи!

— Юля, — сразу ответила. Чего скрывать? Вдруг, поговорив с девушкой, часть вопросов, тревоживших меня последнее время, исчезнет. Я наконец-то получу на них ответы. — Фрол произнес это имя.

— Фролу надо язык вырвать и в одно место засунуть! — продолжила распаляться Светка.

— Не надо, — стала защищать молодого человека. — Он просто предупреждал, чтобы я не связывалась с почти женатым «золотым мальчиком». Этого, впрочем, я делать и не собиралась.

— Ты Максу об этом только не говори, — буркнула раздраженно девчонка. — Ты что думаешь, он в Питер просто так приехал? Родителей перед разводом повидать? А?

— Я не настолько тупа, — отрезала. — Его поведение красноречиво дает понять, что у него в одном месте чешется.

— Причем исключительно от тебя, — фыркнула бывшая одноклассница.

— Это легко исправить. Достаточно переспать с какой-нибудь грудастой барби.

— Ты все-таки его ревнуешь! — воскликнула Светик.

— Бессмысленный разговор.

— Слушай, хватит нос воротить. Ты ему нравишься. Вдруг это перерастет во что-то большее?

— Он испытывает ко мне лишь желание, — опять пытаясь удержать слезы обиды, прошептала.

— Он сам об этом сказал. Признался, когда я ушла. Сказал, что просто хочет меня! — сорвалась и закричала. Хорошо, что родителей дома не было. Иначе я не смогла бы связно объяснить им, что со мной происходит. — Согласись, — это я проговорила спустя томительные секунды, — просто хотеть поставить галочку на девчонке, это мерзко. О любви там речи и не шло.

— Маш…

— Надеюсь, разговор можно считать оконченным? И ты больше не будешь пытаться нас свести.

— Я хотела.

— Давай потом созвонимся. Дней эдак через двадцать-тридцать. Когда я окончательно приду в себя после твоего предательства.

— Хомячок.

— Пока, Свет, — последнее, что сказала перед тем, как отключиться.

Поставила телефон на базу и побрела к себе. Настроение было. хуже некуда. И так после вчерашнего, как на иголках, еще и Светка со своими разборками окончательно добила. Я понятия не имела, как быть. Надо поговорить с Максом. Объясниться. А с другой стороны, что нам обсуждать? У него ко мне лишь желание. И что теперь? Поддаться соблазну и подпустить его к себе так близко? Потом мучиться от осознания, что мной просто воспользовались. Дурак. какой же он дурак. И пришел зачем-то к дому. Знать о том, что я побегу покупать телефон, он не мог. Что собирался делать, если бы я вообще не вышла? А если бы ему стало плохо и никого из знакомых поблизости не оказалось? Ненормальный.

Степанидзе, все это время прятавшийся в комнате родителей, дал о себе знать пронзительным мяуканьем. Пришлось поворачиваться в обратную сторону и идти на кухню. Со всеми этими переживаниями, я напрочь забыла, что этого прохвоста надо покормить. Иначе он начнет мстить. А когда Степан мстит, приходится выбрасывать обувь. Запах будет стоять такой, что никакие средства против последствий его мести не спасут.

Вечером пришли родители. Ужинали мы уже все вместе. За столом мама рассказала, как они, после работы пошли погулять в парк. Отцу были полезны прогулки на свежем воздухе (ладно, относительно свежем, если учесть, что мы живет в городе). Я внимательно слушала их разговор и делала вид, что с большим аппетитом ем картошку. На самом деле — давилась. Из-за слез, которые за целый день успели поднадоесть, глаза были красными, веки слегка припухшими. Нос напоминал помидор черри. Списала это на плохое самочувствие. Наплела родным, что немного простыла, вот и вид такой помятый. Кажется, мне поверили. Для пущей убедительности я еще и пошмыгала немного, имитируя заложенность носа. Все лучше, чем выворачивать душу наизнанку. Надеюсь, Светка услышала меня и перестанет вскрывать еле затягивающуюся рану на сердце. И так тошно, еще и она со своими интригами. Пришлось открыться ей в одном — расстались мы с Максом не очень. Легко сложить два и два и понять, как мы сосуществовали короткий промежуток времени под одной крышей. И черт. у него остались мои любимые пижамные штаны. Чтоб ему там икалось. Нет, пусть сначала поправится, а потом обыкается. Все-таки я его больше люблю, чем ненавижу. Лучше бы было наоборот. Увы, удача на этот раз опять повернулась ко мне аппетитным местом и через плечо показывала корявыми пальцами кукиш.

Заснула я поздно. Сон не шел. Перед внутренним взором постоянно мелькали картинки аварии. Я не могла так легко отпустить эту ситуацию и успокоиться, продолжая чувствовать себя виноватой.

За окном противный мелкий снег превратился в дождь. Капли барабанили по подоконнику и стеклу, убаюкивая. Это и помогло мне забыться. Всего на пару часов отдохнуть. Чтобы, проснувшись, опять ощутить в груди тупую боль, от которой не могла скрыться. Не могла забыть…

Макс

Присланная сестрой переписка не стала для меня сюрпризом. Далее последовал звонок, а потом Светка еще полчаса изливала мне душу. Мы думали, как быть дальше. Продолжить терроризировать Хомякову было с моей стороны слишком жестоко. Надо было дать время девчонке, чтобы опомнилась, пришла в себя и оказалась готова к моим дальнейшим действиям. Неделя или больше — какая разница? За этот короткий срок я вполне успевал сгонять в Москву, разобраться с Бессоновой, восстановиться в универе и перевестись в филиал в Питере. Также нужно было что-то решать с гонками, в которых я не собирался переставать участвовать. Это часть меня.

Попутно переписываясь со Светкой, я серфил по интернету в поисках школ автоспорта в Санкт-Петербурге. Таковые имелись, но я не хотел останавливаться на первом попавшемся заведении. Оно должно было быть с лицензией, не первый год выпускать своих воспитанников на областные, межрегиональные и международные соревнования, а также находиться в пределах города. Своего «Мустанга» я собирался перевезти в Питер, так что проблем с тачкой не должно было возникнуть. По сути, передо мной стояли две задачи: универ и бывшая, которую надо было приструнить раз и навсегда.

— «Ты там следи за нашим Хомячком», — писал я сестре между делом. — «А то я не вынесу, если она окончательно спутается с Волковым».

— «Что, девственницами девчонки слаще?» — ехидно осведомилась Света. Повзрослев, она в конец стала борзой.

— «А то», — тут я прибавил ухмыляющийся смайлик. — «Узнаю, что не так, сразу пойду бить морду».

— «Ты сначала оклемайся, а потом делай, что хочешь», — написала мне одна очень добрая девочка.

Я лежал в постели с ноутом на коленях и гипнотизировал монитор, когда входная дверь осторожно отворилась, и в комнату вошла мать. Она была, как и всегда, идеально накрашена, разодета в домашнюю, но очень дорогую одежду и олицетворяла собой надменность вперемежку с решительностью. Кажется, мы с ней уже все выяснили. Я согласился с тем, что поступил очень плохо, что Хомякова того не стоит, а еще пообещал, что больше никогда не буду искать встречи с этой девушкой. Видимо, мне не поверили.

— Сынок, как ты себя чувствуешь? — в третий раз за час спросила родительница.

Она продефилировала прямо к кровати с целью усесться рядом. Чтобы у нее не было искушения заглянуть в мою переписку с сестрой и вообще посмотреть список друзей (так-то на компе у меня стоит пароль. Так что без моего ведома мать не смогла бы проделать все то же самое самостоятельно).

— Все хорошо, — я натянуто улыбнулся. — Мне уже намного лучше.

И это действительно было так. В лежачем состоянии голова меня почти не беспокоила.

— Что ж она с тобой сделала? — тихонько прошептала ма. Сделано это было так, что с одной стороны я должен был это услышать. А вот с другой обращались не ко мне, оглядываясь по сторонам и лишь на миг остановив свой взор на репродукции картины Левитана.