— Фр, — последовал ответ. Кое-кто, кажется, был не доволен итогом моих размышлений.

— Ну да, — хмыкнула, смотря на пса сверху вниз, — ты, будучи представителем сильного пола, будешь защищать всех, у кого под хвостом кое-что имеется.

— Аф? — не сразу понял меня Ершик.

И чего это я с ним разговор на задушевные темы начала? Толку… Снова трачу время не на то, что нужно. Я тоже хороша. Нашла, о чем думать перед сессией.

Но, как бы я не старалась сосредоточиться на учебе, которая в свое время спасала от дум, связанных с Ромкой, от мыслей о Никите она меня не уберегла. Что в нем такого, что всего за несколько дней умудрился завладеть моими мыслями? Он говорит всякую пошлую ерунду, а мне смеяться хочется. Намекает на близость, а я лишь фыркаю. Ну и злюсь, конечно. До членовредительства дело пока не дошло. Дойдет ли? Сомневаюсь.

Часы показывали одиннадцать, когда я оторвалась от нудного учебника, из которого почти ничего важного для себя не вычленила. Надо было ложиться спать. В смысле, просто ложиться. Я редко когда засыпала так рано. Одиннадцать… впереди еще минимум час, который можно было чем-нибудь забить. Чтением, например. То есть, чтением чего-нибудь легкого и веселого.

Не успела я разместиться в кровати с книгой, которую мусолила уже третий месяц, как на телефон пришло сообщение. Сразу догадалась, кто это такой пернатый вдруг решил напомнить о себе ночью.

Достав смартфон из-под подушки, куда засунула его, чтобы не мешался, посмотрела на экран и прочитала следующее:

«Привет, крошка. Я что-то не понял, мне тебя сегодня ждать или как?»

«Или как», — последовал мой ответ.

«Вредная, хитрая Лиса;)»

«Время позднее, тебе не пора спать?» — Не то, чтобы я намекала на что-то. Просто давала понять, что собиралась спать. То есть, почти собралась… почитать.

«Время шалить, а я один», — на другой ответ я и не рассчитывала. — «Давай шалить вместе?»

«Знаешь, что, Гоголь?»

«Что, детка?»

«Ты такой гоголь…»

После этого я быстро нашла по поисковику вышеуказанного гоголя и отправила картинку с ним Нику. А что? Вполне себе симпатичная утка. Ну, подумаешь, взгляд странноватый. И ходит этот самый гоголь вразвалочку. У них с Никитой, между прочим, есть что-то общее. Помимо созвучной фамилии-названия.

Ответ не заставил себя ждать. Мне прислали лисичку. Нарисованную умелым художником, ловко работающим с графическим редактором. Потому как лиса была… колоритной и запоминающейся. Лежала себе такая на кровати, застеленной белоснежной простыней, в розовой сорочке с кружавчиками. А на задних лапках черные чулки.

Либо Гоголь извращенец (то есть маньяк), либо у него просто своеобразное чувство юмора. Склонялась я, само собой, к первому варианту. Паршивым в этой во всей ситуации было одно — мне все это начинало нравиться. А этого не должно было случиться!

В связи с этим не придумала ничего лучше, как снова убрать телефон под подушку и никак не реагировать на последнее послание Никиты. Надо же… до чего додумался. Лиса, обряженная в эротический комплект белья и сорочку.

Хмыкнула, живо представляя себе эту самую лису, лежащую на кровати и грустно смотрящую на закрытую дверь. Она тяжело вздыхает. Потому что ее волк оказался трусом и решил скрыться в ванной комнате, якобы за тем, чтобы привести себя в порядок.

Именно после этой шальной мысли я и решила все-таки лечь спать. Почитать я и завтра могу. Драгоценные минуты отдыха мне потом никто не вернет.

Телефон завибрировал. И мне бы, как и прошлой ночью, не отвечать, но… Не хотелось потом вновь целый день на нервах ходить. Никто ведь не просит меня отвечать, верно? Прочитаю хотя бы, а там уже решу.

Достала гаджет, разблокировала и, щурясь, прочитала про себя следующее:

«Неужели тебе не понравилось? Окей, можно убрать все лишнее и… Я так уж и быть, согласен сразу увидеть тебя голой»

Нет, вот такое я точно не могла проигнорировать.

«Скажи, только честно, у тебя что, проблемы? Неужели при всей твоей харизме и наглости, не нашлось той, что готова скрашивать твои скучные и тусклые ночи своим присутствием?»

«Ты пока еще не согласилась. Я жду»

«Попроси Катю. Она точно не откажет. Ты, кстати, знал, что они с Дворовой тесно общаются?» — спросила лишь потому, что собиралась это сделать. И я не ревную! Вот ни капельки…

«А какое отношение Дворова имеет к тебе? Вы, как я понял, не общаетесь»

«В последнее время она решила, что мы непременно должны подружиться. И, почему-то, дружить лучше в клубе. В компании парня, который мне нравится»

«Я надеюсь, ты сейчас про меня?»

«Нет»

«Я убью его»

«Отелло: D»

«Детка, не провоцируй меня»

«Без проблем. Так что ты думаешь?»

«Я бы сказал, что я там думаю, но боюсь тебя смущать»

«Никита! Я про Дворову и твою Катю»

«Она не моя. А вообще… я разберусь. Тебе не стоит об этом беспокоиться. И да… узнаю, что ты пошла в клуб к какому-нибудь сопляку… Заберу и… сделаю то, что уже несколько дней хочу»

«Звучит, как угроза», — написала, снова почему-то глупо улыбаясь. Вы посмотрите на него. Ревнует. Точно несносный, самодовольный птах.

«Предупреждение, Лисичка. Пока только предупреждение:* А сейчас ложись спать»

Спорить не стала. Тем более, что на самом деле начинала хотеть спать. Зевнула, чуть не свернув себе челюсть, потерла глаза… Как следует взбила подушку, чтобы она стала помягче и, устроившись поудобнее, приготовилась ко сну.

Если бы это было так просто…

С другой стороны стены, в которую периодически стучал Гоголь, послышались пронзительные, разрывающие душу на части крики. Потом громкое перебирание струн, быстрые удары по барабану. Ве-е-еник…

— Ершик, фас, — пробормотала, открывая глаза. Не судьба, наверное, мне хотя бы раз лечь спать пораньше.

Выйдя из комнаты, застала в коридоре хмурую сестру. Она стояла напротив двери, из-за которой лилась музыка и, собственно, гипнотизировала эту самую дверь, надеясь, наверное, что она откроется сама собой.

— Что, спать не дает? — с сочувствием поинтересовалась у Юльки.

— Какое там, — вздохнула старшенькая. — Мне нужна доза хорошего настроения. Иначе снова впаду в депрессию. Вот жду, когда этот шкет откроет.

— Ты серьезно? — мученически проговорила.

Нет, я понимала еще интерес брата к тяжелой музыке. И даже могла войти в его положение, после расставания с девушкой. Но вот Юлия… Да раньше она только Моцарта и слушала. Любила классическую музыку. А тут… LP, «KORN, «Slipknot»… Причем, если интерес к первой группе я одобряла, то вот остальное… Было слишком тяжело для моих ушей. Они бы еще Мерлина Мэнсона слушать стали.

— Вениамин! — разнесся по квартире папин голос.

И когда он успел прийти? Неужели я все-таки заснула и пропустила этот момент? Не заметила…

— Я страдаю! — выкрикнул брат, не торопясь являть нам свой страдающий лик.

— Открывай, — повысив голос, потребовала Юлия. — Иначе я включу этот кошмар у себя. И тогда отсюда съедет не только симпатичный сосед, но и вообще весь дом.

— Шикарно, — последовал ответ.

— Веник, — а это уже сказала я. Подошла к двери ближе и стукнула по ней кулаком. Нет, само собой, я не рассчитывала на то, что она поддастся. — Пожалей нервную систему родственников. Вырубай свои вопли. Или надевай наушники.

— В наушниках не те ощущения! — последовал ответ.

— Сказала бы я, от чего обычно не те ощущения, — тихо вымолвила Юлька, краснея.

— Юлька! — а это сказала уже мама, таки вышедшая из спальни. — Что за сравнения? Веник! — это она произнесла еще громче. — Быстро выключил свою вопящую на все лады шарманку. Эти вопли мешают мне творить! А у меня сдача романа через месяц!

— Но ма-а-ам, — недовольно протянул брат. Таки соизволил открыть дверь и высунуть в образовавшуюся щель растрепанную макушку. — Я страдаю. И вообще, у меня еще этот… подростковый период. А в это время хочется перемен и алкоголя.

— Чего-о-о? — шокировано протянула ма. — Алкоголя?! — А тут до нее, кажется, стало доходить, на что только что намекнул ее младший ребенок. — А ну иди сюда, паразит. Я тебе такой алкоголь устрою! Гоша! Гоша, ты это слышал?!

— Слышал! — донеслось из кабинета. — Разрешаю всыпать ему ремня.

— У меня зад тощий, — парировал братик.

Он снова закрыл дверь. Прямо перед носом у Юльки, которая хотела скрыться в его берлоге, дабы уже вдвоем с Вениамином отдаться во власть страданий и душевных терзаний.

— Кого я воспитала? — сокрушалась мама, стоя по правую руку от меня. — Малолетнее хамло.

— Мне скоро восемнадцать, — снова донесся из-за двери голос младшего.

— А ума, как у пятилетнего ребенка, — парировала родительница. — Так… — тут она, наконец-то, обратила внимание на нас с сестрой. — А вы чего не спите? Ладно мы с отцом. Один работает, вторая вдохновение вылавливает. Но вы что делаете?

— Страдаем, — одновременно проговорили мы с сестрой. Переглянулись и… не смогли сдержаться, рассмеялись. Наверное, это все-таки нервное.

Сестра недавно рассталась с парнем. Ее перепады настроения и дерганное состояние в этом случае были объяснимы. Я… тоже мучилась из-за душевных терзаний. Потому что мне, страшно признать, нравился наш сосед. Но я одним местом чувствовала, что ничем хорошим наше общение не кончится, если я рискну переступить черту и подпустить парня к себе ближе. Он, понятное дело, был не против. Зато я еще держалась. К сожалению, не так уверенно, как хотелось бы.

— Идите и страдайте у себя, — стала разгонять нас по комнатам мама. — И чтобы без этой дурацкой музыки! Я могла вытерпеть еще днем, но ночью! — Говоря это, ма грозила в сторону спальни Вениамина кулаком. — Еще раз услышу эти вопли, засуну наушники тебе в тощий зад!

Ответа не последовало. Судя по всему, Веник проникся угрозой матери и решил лишний раз не рисковать.

Больше этой ночью Веник музыку не включал. Зато шумел на кухне, заедая горе мамиными пирожками с капустой. В итоге я, привлеченная этим самым шумом, снова встала с кровати и пошла смотреть, что брат там вытворяет. И осталась с ним чаевничать. Потому что, если ты не успел вовремя заснуть, обязательно наступает жор. Неконтролируемый, сильный. До урчащего желудка. Именно урчание этого органа заставило меня встать с постели. Ну и запах подогретых в микроволновке пирожков.

Брат, когда стащила с его тарелки первый пирожок, возражать не стал. Просто посмотрел, с каким аппетитом я ем, и решил, что одной тарелки будет явно маловато. Поэтому подогрел еще пяток пирожков. Именно за чревоугодием нас и застала Юлька.

— О, пирожки, — потирая руки, произнесла она, присаживаясь к нам за стол. — Что-то я со всеми этими переживаниями и подзабыла, что мама сегодня их пекла.

— Конечно, — с трудом проглотив сдобу, заговорил Вениамин. — Ты ведь похлеще меня страдаешь. Даже про еду забываешь. А я есть хочу просто зверски.

— Мне кажется, что у тебя к твоей этой… как ее? Имя уже забыла. Впрочем, ладно. Так вот… Мне кажется, что ты не особо-то ее и любил. И расставание лишь повод, чтобы не давать нам спокойно жить. Ты не мог просто прийти домой и сказать родителям, что теперь предпочитаешь, что потяжелее. И ведомый новомодными привычками молодежи, слушаешь это все на полную громкость.

Вот в этом высказывании я Юльку поддержала. Кивнула головой, молча соглашаясь. Рот-то был занят.

— Я ее любил, — насупился Веня. Ну, точно пятилетний мальчишка. По нему явно театральный страдает. Вон как лицом играет. Столько эмоций. Если бы не знала, что он тот еще шалопай, поверила бы в его душевные метания и боль. А так… — И, чего скрывать, я был у нее первым.

— Веник! — одновременно выкрикнули мы с Юлей. Потом, правда притихли. Не хотелось бы будить родителей. Хотя не факт, что отец уже спит. Да и мама… если поймала вдохновение, то все, может всю ночь в красках расписывать свои преступления и расследования.

— Что в этом такого? Понимаю еще, Крис не целованная, но ты…

— Я тебя сейчас придушу, — прошипела, подаваясь корпусом вперед. Брат сидел прямо напротив. Протяну руки, сожму пальцы на его тощей шее и…

— Да ладно тебе, — отмахнулся от моей угрозы младший. — Если так и дальше пойдет, то у вас с нашим соседом такие жаркие шуры-муры начнутся…

Не сдержалась. Зарычав, аки разгневанная волчица, дернулась вперед и таки смогла вцепиться в шею Вениамина. К черту пирожки! Я прибью этого гаденыша.

— Лиса, успокойся, — еле сдерживая смех, выдавила из себя Юлька. — Мы не слепые, видим, как ты на него смотришь. И он тебя съесть готов. Я когда вас за горяченьким поймала…

— Только попробуй рассказать родителям, — я тыкнула в сторону сестры пальцем. Для этого пришлось ослабить хватку. Из-за этого Веник смог нормально дышать. — И ты, — а это я уже указала на брата. Коснулась пальцем его носа. Веня смешно скосил глаза, смотря на мой перст. — Проблем с родителями мне из-за вас и не хватало. Отец и так уже, кажется, под Никиту копает.