В. Шафоростова - Похищение любви

Вскоре Лешина бабушка поправилась, и ее выписали домой. На первое время после выписки врачи запретили Антонине Васильевне физические нагрузки. Дом, сад и огород держались на Леше. Вероника же вызвалась на всех готовить.

– Ты умеешь? – недоверчиво спросил Алексей.

– Конечно! – слукавила девушка.

Готовить Ника не умела. Дома у них этим занималась Ольга Ивановна, а в санаториях и отелях для этого содержалась армия поваров.

По дороге девушка купила несколько кулинарных книг. В номере она принялась внимательно их изучать. На первый взгляд все показалось предельно ясным: что и сколько куда добавить, с чем перемешать. Но это только на первый взгляд…

На следующий день Алеша вместе с бабушкой нахваливали пересоленный суп и котлеты (с приправой для которых Вероника явно переборщила). Ну откуда она могла знать, что «соль по вкусу» – это не три столовые ложки?

Время пробегало незаметно. Бабушке Алексея становилось все лучше и лучше. Близилась разлука влюбленных. Леша уезжал на два дня раньше любимой. Он не знал, как сказать об этом девушке. Но накануне отъезда понял, что сообщить все-таки придется:

– Ника, я уезжаю завтра. Ты тоже скоро уедешь. Так должно было случиться.

Вероника ничего не ответила. Только положила голову на плечо парню. Они оба знали, что у курортных романов нет продолжения.

Ночью шел противный моросящий дождь. Вероника не могла уснуть. Какой тут сон, когда утром она простится с любимым человеком? Ее стоящая у окна фигура, укутанная в плед, походила на статую. Каменное лицо девушки не выражало ни чувств, ни эмоций. А сердце в груди ныло тупой, не утихающей болью. «Почему все так получается? Встретила большую любовь и вот теперь ее теряю. Лучше бы не встречала. Но тогда бы я никогда не узнала об этом прекрасном чувстве. Узнала бы, но не скоро. А вдруг он – моя судьба? Вдруг наша встреча не случайна? Зачем тогда он уезжает? Глупый вопрос. Он не может здесь остаться. Точно так же, как и я не могу. Встретимся ли мы в Москве? Не знаю. Мы не обмениваемся ни адресами, ни телефонами. А зачем? Там у каждого из нас своя жизнь. Как трудно смириться. И как трудно будет прощаться».

Наутро сквозь туман проглядывали размытые очертания зданий, деревьев. Водители не торопились выключать фары своих автомобилей. Вероника приехала на вокзал проводить любимого. Они оба молча стояли в здании вокзала, ожидая прибытия поезда. Слова были не нужны. Они просто чувствовали грусть друг друга. Не все можно передать словами. В случае Вероники и Алексея слова были бы пустым звуком.

Диспетчер объявил прибытие поезда. Алексей бережно обнял девушку за талию и тихо сказал:

– Пойдем, Ника. Нам пора.

Через десять минут поезд отправляется. Через десять минут они потеряют друг друга. Может быть, навсегда. «Вот и все, – думала Ника, стоя на перроне, – закончился наш курортный роман. Сейчас стук колес заглушит боль в сердце, и мы забудем друг о друге. Но сможем ли мы забыть? Забыть? Сохранить в памяти лишь приятные воспоминания? – Вероника посмотрела на Лешу. Его взгляд стал ответом. – Нет, он не сможет забыть. И я не смогу. Ну за что же нам эти мучения?! Почему мы должны расстаться?»

Леша обнимал свою девушку и сожалел о том, что ему надо уезжать: «Какая она беззащитная сейчас. И как ей тяжело. Нам обоим сейчас нелегко. Я всегда хочу быть рядом с ней, с такой веселой и непонятной. Она же постоянно попадает в какие-нибудь истории! Как она будет без меня? Как мы раньше жили друг без друга? Мы не жили, мы существовали».

Объявили отправление, и поезд тронулся. Алексей открыл окно вагона и крикнул: «Вероника! Я тебя люблю! Я все равно тебя найду! Я найду тебя, слышишь?»

Последний вагон поезда скрылся в дымке тумана. А девушка все еще стояла на перроне. Крупные слезы градом катились по ее щекам. Мимо пробегали прохожие. Все куда-то торопились, спешили. И никто из них не мог понять горя Вероники. У каждого свои дела. Ника начинала тихо ненавидеть окружающих за то, что они не понимают ее. Не понимают, что ЛЕШЕНЬКА УЕХАЛ. Они не могут понять. И не смогут. Никто не обратил внимания на плачущую девушку. Никто не заметил, как она медленно ушла.

Чем безбрежнее счастье, тем больней возвращаться к берегу.

Ника вошла в номер и, уронив на пол сумочку, легла на кровать. Ужасно болела голова, не хотелось ни о чем думать. «Уснуть бы сейчас и не проснуться, – думала она. – Никогда больше не проснуться». Затрезвонил мобильник, и на экране высветился номер Люси. Вероника отключила телефон. Ей просто не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Даже с лучшей подругой. «Где найдешь, там и потеряешь. Вот и я потеряла. Потеряла любовь».

Ника взяла книгу «Философия любви» и открыла ее наугад. Взгляд упал на высказывание Ларошфуко: «Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел». «А я это привидение видела. И исчезла эта любовь действительно, как привидение», – подумала девушка.

В этом она ошибалась. Такая любовь не может исчезнуть. Она запоминается на всю жизнь, и будет согревать сердце, пока оно бьется.

Очень часто мы принимаем за любовь минутное увлечение. А порой просто ожидаем любви. И когда приходит ее жалкое подобие, думаем, что это на всю жизнь. Стрелы Купидона поражают внезапно, когда меньше всего этого ожидаешь. И не всегда их яд начинает действовать сразу. Любовь может надолго затаиться. А потом, словно проснувшись, начинает пленить душу и сердце.

Когда Вероника проснулась, сумерки уже окутали город. Девушке ужасно не хотелось просыпаться. Там, во сне, она была еще на вокзале, вместе с Лешей. Чувствовала тепло его рук, смотрела в его печальные глаза. «Никогда мне не забыть этот взгляд, – думала Ника. – Именно про таких людей говорят: „Глаза – зеркало души“. Я смотрела в это зеркало и видела в нем свое отражение. Его душа была полна мной. Господи, ну почему я думаю о нем в прошедшем времени?! Как будто никогда больше не увижу. А, может, и правда не увижу. Сколько у него еще будет девушек? Неужели я – одна из многих? Неужели наши чувства для него ничего не значили? Кажется, я ревную. Сама не знаю, к кому, но ревную. Как же глупо».

Поздно вечером в номер вернулись родители девушки. Вероника притворилась, что спит. Разговор с мамой отвлек бы ее от мыслей о Леше. А ей больше ни о чем другом думать не хотелось.

Все два дня, оставшиеся до отъезда, Ника ни разу не выходила из номера. Просто тупо смотрела в потолок. И думала, вспоминала, плакала. Девушка почти отказалась от еды. «Кусок в горло не лезет», – ответила она на вопросительный взгляд Елены Анатолиевны. Мама серьезно задумалась над странным поведением дочери: «Не ест ничего, постоянно какая-то грустная ходит, спит часто. Может, она заболела? Но тогда бы сказала, что ее беспокоит. Если, конечно, этому беспокойству не имя „первая любовь“. Неужели все так серьезно? Не буду ни о чем спрашивать. Если захочет, сама расскажет».

Наступил день отъезда семьи Винглинских. Вероника решила попрощаться с городом. А именно – со своими воспоминаниями. Надеялась оставить свои чувства в этом курортном городке. Она прошлась по всем местам, где когда-либо бывала с Алексеем. К Антонине Васильевне решила не заходить: «Зачем еще больше бередить рану? Так она никогда не заживет».

Вероника шла босиком по берегу. В руках она несла босоножки; длинная юбка, пытаясь следовать за ветром, прилипала к ногам. Порывистый ветер развевал волосы. «Здесь мы познакомились, а здесь он впервые меня поцеловал».

С гор надвигались тучи. Ветер становился все сильнее и пытался сбить девушку с ног. «А я все равно буду идти. Назло ветру. Назло всем препятствиям. Я буду идти по жизни смеясь». И она, подняв к небу глаза, улыбнулась.

Когда Вероника вернулась в номер, мама уже собирала вещи. Увидев вошедшую дочь, она спросила:

– Ты вещи будешь собирать или здесь остаешься?

– Можно подумать, у меня есть выбор.

– Выбор есть всегда. А тебе бы хотелось остаться?

– Да, – ответила Ника. А потом, немного помолчав, сказала: – Хотя, нет. Надо уехать. И чем скорее наступит момент отъезда, тем лучше.

Елена Анатольевна внимательно посмотрела на дочь:

– Тебе здесь так не понравилось? А вообще-то, я пониманию. По сравнению с обещанной Индией это, конечно, не очень хороший курорт.

– Да не в этом дело!

– А в чем?

На вопрос надо было отвечать. Конечно, Вероника могла бы что-нибудь придумать. Но стоит ли?

– Мам, а ты кого-нибудь любила до того, как с папой познакомилась?

Елена Анатольевна была поставлена в тупик таким вопросом. Дочь никогда не делилась с ней своими секретами, не спрашивала совета. Вероника вообще росла очень скрытной девочкой. И от того, как женщина сейчас ответит, зависело, будет ли в дальнейшем дочь ей доверять.

– Конечно, да. С твоим папой я познакомилась, учась на третьем курсе института. В моей жизни была первая любовь.

– Правда? Расскажи, пожалуйста!

– Да что тут рассказывать! Мне было семнадцать лет, Сереже (его Сергеем звали) – двадцать один. Он казался мне самым умным, самым благородным, самым-самым. Мы встречались два месяца.

– А что потом?

– А потом я узнала, что у него уже давно есть девушка. Она его из армии ждала. Он мне, конечно, предложил и дальше встречаться, но я не согласилась. Зачем участвовать в этом обмане? Как говорится, на чужом несчастье счастья не построишь.

– А ты очень сильно его любила?

– Да. – Глаза Елены Анатолиевны засветились каким-то непонятным блеском. Казалось, она перенеслась во времени лет на двадцать назад. – Он так красиво ухаживал! Цветы постоянно дарил. Полевые. Ромашки. До дома провожал. Мне тогда казалось, что ничего нет в мире прекрасней этих ромашек и его голоса. Он ведь мне каждый вечер звонил, чтобы спокойной ночи пожелать. Я думала, что это любовь на всю жизнь.

– А оказалось, что нет…

– Оказалось, что нет, – эхом повторила женщина. – Но знаешь, первая любовь не забывается. Можно забыть вторую, третью, четвертую… А первую любовь забыть просто невозможно. Хотя она очень часто бывает несчастной. А почему ты вдруг спросила?

И Вероника дала волю накопившимся слезам. Она рассказала все: от того момента, когда познакомилась с Лешкой, до его отъезда. Мама не перебивала ее вопросами или замечаниями. Просто внимательно слушала.

Вошел Игорь Сергеевич и, увидев заплаканное лицо дочери, спросил:

– Что-то случилось?

Елена Анатольевна перевела взгляд с мужа на дочь: в глазах девочки читалась мольба. Вероника явно не хотела, чтобы отец о чем-то узнал.

– Да Вероничка наша что-то расчувствовалась. По дому скучает.

– Так мы уже приедем скоро. Чего плакать-то? Ой, мне вас, женщин, не понять!

Когда отец вышел из номера, Вероника крепко обняла маму:

– Мамочка, спасибо тебе огромное! Спасибо, что выслушала; спасибо, что папе не сказала. Ты у меня самая лучшая.

– Ну, все, все, успокойся. Все забудется; боль утихнет, а потом и вовсе пройдет. Не зацикливайся на том, что он уехал – радуйся, что ты любила.

В тот же день Вероника Винглинская вместе с родителями покинула сказочный город Сочи. Москва встретила их проливным дождем и пробками на дорогах. «Все как обычно, все как всегда, – подумала Ника. – Ничего не меняется».

На пороге квартиры их встречала Ольга Ивановна:

– Ой! Родные мои приехали! Как же я по вам всем соскучилась!

Сердобольная женщина начала обнимать Веронику, потом Елену Анатолиевну. Игорю Сергеевичу она просто крепко пожала руку. «Ну не обнимать же мне его, в самом деле», – рассудила женщина. Она всегда побаивалась хозяина дома. Прямо на пороге кухарка начала пересказывать все события, произошедшие в отсутствие хозяев:

– А без вас тут столько всего произошло! Вы даже не представляете! Семен Сергеевич, который депутат из третьей квартиры, переехал. Да, вместе с женой. Их домработница, когда вещи увозили, сказала, что куда-то за город. А сын Белобородовых во Францию уехал. Дипломатом. Ну, вы же знаете, он МГИМО закончил. Ларины ремонт затеяли. Капитальный. У них каждый ремонт капитальный.

Все члены семьи внимательно слушали кухарку. Хотя им было совершенно не интересно, кто и куда переехал, чувство такта не позволяло перебить эту женщину.

В восемнадцать лет Ольга Ивановна, тогда еще просто Олюшка Грибнова, приехала в Москву из деревни. Одна она ехать не решилась, и поэтому вместе с ней покорять столицу отправилась лучшая подруга – Светка Соловьева. Девушки мечтали стать актрисами. Но в театральный не поступили. После этого их пути разошлись. Ольга – мечтательная и наивная, Светлана же – полная ей противоположность. Каждая из девушек хотела по-своему искать свое счастье.

В столице Оле пришлось несладко – она торговала мандаринами на рынке, подметала улицы, бралась за любую работу. Однажды ей повезло, – ее приняли в агентство по обслуживанию банкетов. На одном из мероприятий ее заметила чета Винглинских. Скромная официантка сразу получила доверие супругов, а вместе с тем и должность горничной у них в доме. Впоследствии она стала еще и кухаркой.