— Прошу меня простить, но лэрд желает видеть вас в церкви.

Клэр нахмурилась и посмотрела на Джемму.

— Лэрд приказал мне позаботиться о его жене, пока вы будете у него.

Монахиня являла собой образец кротости и говорила мягко. Она даже чуть присела, когда закончила говорить.

— Понятно. Спасибо.

Клэр прошла к стене, где висел приготовленный для нее отрез ткани в терракотовую и оранжевую клетку клана Бэрраса. Перекинув ее через плечо, она перетянула его на поясе, как ее учили, и с виду сразу перестала отличаться от любой другой девушки, которую позвали в замок для работы в течение хлопотливой осенней поры.

— Я скоро вернусь, миледи.

Дверь открылась и бесшумно закрылась у Клэр за спиной. Монашка словно застыла на месте на несколько долгих мгновений. Ее глаза, выражение которых было невозможно понять, были устремлены на Джемму. Спустя некоторое время она вдруг напряглась и прошла к окну. Вытянув руки, она высунула их в окно и прижала ладони к толстым каменным стенам.

— Я увидела, как ты смотришь в окно.

Джемма почувствовала, что у нее по спине побежали мурашки. В голосе монахини звучал странный холод.

— Да, солнечный свет притянул меня к окну.

— Нет, к этому окну тебя притянул не он! — резко возразила монахиня.

Джемма вздрогнула и передвинулась на подушках выше. Монахиня повернулась и воззрилась на нее, качая головой.

— К окну тебя привел Бог. Бог!!!

— Ну конечно, ведь именно Он сотворил все.

На губах у монахини играла очень странная улыбка. Казалось, ей приятно видеть, насколько Джемме трудно было приподниматься. Она повернулась, снова выглянула в окно, а потом опять обратила все внимание на Джемму.

— Бог отправил тебя к окну, чтобы я смогла тебя отыскать и исполнить тот долг, который Он возложил на меня.

По спине Джеммы снова пробежали мурашки, и на этот раз она сильно похолодела, монашка медленно направилась к ее кровати.

— И что же это за долг?

— Помочь моему мужу вести правильную жизнь. — Голос монахини стал сладким. — Нас, как и Авраама, ждет великое благословение, если мы не поддадимся греху. Но он этого не понимает, не верит в тот дар, который Господь способен дать тем, кто его слушает.

— Твоему мужу?

Подошедшая ближе монахиня кивнула:

— Гордону, моему мужу. Мой отец заставил меня поклясться, что я выйду за него замуж, несмотря на мою преданность Богу, но теперь я понимаю, как могу служить и Богу, и своему мужу.

— Имоджен?

— Я Мария. Сестра Мария. И Господь направил тебя к этому окну, чтобы я узнала, где тебя прячут, и избавилась от тебя, чтобы ты не отнимала доброго мужа у меня.

— Иисусе Сладчайший!

Джемма поспешно отодвинулась на постели подальше, чувствуя глубокий ужас. Эта женщина была совершенно безумна: Джемма ясно видела сумасшедший блеск ее глаз.

— Да… Ну да… Ты понимаешь. Я отправлю тебя в нашему Сладчайшему Спасителю, где нет земного греха.

— Имоджен, нет! Бог не хочет этого!

Джемма спустила ноги с кровати.

Имоджен явно не нравилось слышать свое прежнее имя. Она нахмурилась, лицо ее побагровело.

— Хочет! А ты просто самозванка! Пытаешься забрать у меня мужа, шлюха! Ты его не замараешь! Я придушу тебя и уберу с его пути!

Имоджен метнулась к ней, вытянув руки со скрюченными, словно когти, пальцами. Джемма закричала и встала. Ей хватило сил на то, чтобы преодолеть те несколько шагов, которые отделяли ее от двери и широко распахнуть ее, но даже страха за собственную жизнь оказалось недостаточно для того, чтобы справиться со слабостью, оставленную ядом. Она отшатнулась к стене, и Имоджен врезалась в нее всем телом, схватила за косу и дернула изо всех сил, причинив Джемме острую боль.

— Я должна задушить тебя в твоей постели, чтобы показать ему, что несет похоть! Только смерть.

Джемма заставила себя набрать как можно больше воздуха, чтобы снова закричать. На этот раз ее крик эхом разнесся по лестнице башни.

Имоджен зарычала и попыталась затащить ее обратно в комнату, но дверь захлопнулась, так что ей пришлось освободить одну руку, чтобы снова открыть створку. Когда силы нападавшей разделились между жертвой и дверью, Джемма изо всех сил дернулась. Имоджен с рычанием потянула ее за волосы, но Джемма позволила своим ногам подогнуться, превращая свое тело в мертвый груз. Имоджен потеряла равновесие и рухнула прямо на нее.

С пронзительным воплем монахиня полетела вниз по лестнице. Однако она только сильнее сжала руку на косе Джеммы, утягивая ее за собой.

«Хотя бы правда выйдет наружу…»

Эта мысль стала слабым утешением в этом беспорядочном падении. Она больно ударилась спиной о край одной ступеньки, потом сильно врезалась плечом в другую и перевернулась, ударившись о следующую ступеньку щекой. У нее не хватало сил, чтобы прервать свое падение. Казалось, время остановилось. Джемма слышала каждый удар своего сердца, обнаружив, что в ожидании неминуемой смерти пауза между ними становится неимоверно долгой. По ее впечатлению они падали чуть ли не час, пока не оказались на нижней площадке.

— Я должна тебя убить!

Имоджен поднялась на ноги. Ее белая ряса окрасилась кровью: алая струйка стекала с рассеченного лба. Ее глаза горели безумным блеском, руки сжались в кулаки. Джемма попыталась встать, но тело отказывалось повиноваться ее воле. Мышцы не действовали, оставив ее в полной власти Имоджен.

— Мне надо нанести удар немедленно. Сейчас, когда Господь отдал тебя в мою власть!

Джемма перекатилась на четвереньки и сумела отползти на несколько драгоценных шагов.

— Нет! — возопила она громко и почти жалобно.

— Ты противишься Божьей воле! Не двигайся и прими его суд.

Джемма стиснула зубы и снова заставила свои непокорные ноги двигаться, однако Имоджен была намного сильнее. Монахиня навалилась на нее, придавливая к каменному полу. Ее пальцы сомкнулись на шее Джеммы, перекрывая приток живительного воздуха. Джемма забилась, но Имоджен крепко сжимала руки, не давая дышать. Легкие Джеммы горели от удушья.

— Да… да… Так просто… Ты сейчас умрешь!

Джемма заставила себя прекратить попытки разомкнуть пальцы Имоджен, душившие ее, и вместо этого начала царапать Имоджен лицо и глаза. Имоджен зарычала, а потом вдруг ахнула, увидев мужчин, выбежавших из-за угла. Они мчались изо всех сил и с трудом сумели остановиться, неожиданно поняв, что их дорога перекрыта.

Джемма жадно ловила ртом воздух. Керри нагнулся и рывком снял с нее Имоджен.

— Господь Вседержитель, что вы с госпожой делаете?

— Она не госпожа! Она никогда не станет женой моего мужа!

Имоджен совершенно потеряла рассудок. Ходя кругами, она не переставала несвязно бормотать.

— Как ты сюда попала?

Керри перекрестился, и на его лице ясно отразился ужас, который внушили ему речи монахини об убийстве. Он двинулся к Имоджен, чтобы схватить ее, но не смог заставить себя взять ее даже за локоть. Однако, в этом не было нужды: монахиня впала в шок, обхватив себя руками за плечи.

— Боже, ну почему? Почему я не смогла ее убить? Мне два раза почти удалось это сделать — а она все равно дышит!.. Он мой муж, нас соединила святая церковь… Она — мирской грех и все, что Господь нам запрещает… Ты послал меня убить ее, почему же у меня не получилось?.. Я твоя раба, твоя самая покорная раба…

Воины, прибежавшие вместе с Керри, попятились, стараясь оказаться подальше от Имоджен. Из-за угла донесся звук новых шагов. На этот раз впереди стремительно двигался Гордон, но, налетев на своего капитана, он резко остановился.

— Что здесь происходит?

При виде ужаса, написанного на лице Керри, супруг Джеммы нахмурился.

— Ваша первая жена, лэрд.

Гордон напрягся и повернулся к монахине. Смертельно побледнев, он прислушался к ее невнятному бреду.

— Имоджен?

Его шепот был полон страха и отчаянного желания убедиться, что он ошибся. Его бывшая жена подняла голову и улыбнулась, словно невинное дитя. Она радостно протянула к нему руки, однако ее ладони оказались покрыты ее собственной кровью.

— Дражайший мой супруг, мы должны искать Господне благоволение, отвергнув все мирские грехи… У меня не получилось убить шлюху, которая увлекла тебя с пути воздержания… Теперь ты должен мне помочь… ты мой муж, мой спутник в этом мире… Вместе мы заручимся всеми благословениями Господа нашего, если соблюдем Его заповеди…

— Нет, Имоджен. Ты мне не жена. Ты избрала церковь, и я желаю тебе всех благ. — Гордон покачал головой. — Уведи ее, Керри.

— Но она ведь монашка!

— Я сам ее уведу, если у тебя храбрости не хватает.

Керан вышел вперед в сопровождении Синклера. Услышав его английский говор, Имоджен с ужасом ахнула.

— Не приближайся ко мне, протестант! Не прикасайся ко мне! Я принадлежу Святой матери церкви!

Керан неспешно двинулся к ней.

— Тогда вам следует идти самой, мадам, потому что я с радостью сам наброшу вам на шею петлю!

Имоджен расхохоталась. Запрокинув голову, она покатывалась от смеха, так что все ее тело тряслось. Широко разведя руки, она устремила взгляд вверх.

— Так вот какой дар мне послан? Освобождение от земной оболочки в облике протестанта? О да! Как Иисус, осужденный римлянином!

— Ты не можешь ее повесить, Керан. Тебе нельзя это делать.

Все взгляды обратились к Джемме. Она упиралась ладонями в пол, приподнимаясь с него, но ноги ее так ослабели, чтобы встать на них — нечего было и думать.

— Еще как могу, Джемма. Конечно, женщинам этого не понять, но так и нужно с ней поступить. Она совершила серьезное преступление.

Керри нервно провел ладонью по губам, но кивнул. Гордон тоже наклонил голову, выражая свое согласие.

— Она безумна, Гордон. Даже король без особого разрешения не может отдать приказ о казни сумасшедшего человека.

— Нет… нет! — Имоджен возмущенно вытянула в ее сторону указательный палец. — Ах, ты, шлюха! Ты не можешь отнять у меня еще и это! Освободите меня от этой жизни! Повесьте меня. Такова Божья воля…

Синклер решительно схватил ее за руку выше локтя. Завопив, она повернулась к нему.

— Я уведу вас отсюда, мадам.

Имоджен моментально его послушалась, снова начав по-детски улыбаться. Синклер бросил взгляд на своего сюзерена поверх ее головы.

— Я ее запру, чтобы она не причинила нового вреда.

— Но вы должны повиноваться Господней воле…

Голос Имоджен, увлекаемой Синклером, стих в коридоре.

— Керри, пойди и сообщи священнику.

— Да, лэрд.

Капитан ушел в сопровождении своих юных подопечных.

Гордон стремительно шагнул к Джемме и поднял ее с пола. Его тело было таким теплым, что она, задрожав, поняла, насколько сильно замерзла. Она отчаянно уцепилась за него, стараясь позаимствовать его силу. Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Успокойся, милая. Теперь все закончилось.

Закончилось! Какое чудесное слово, и оно обещало начало чего-то нового. Джемма ощутила прилив надежды, который смыл испуг и всю ту боль, что терзала ее последние часы. Ей больше не надо было бороться, и она склонила голову на плечо любимому.

Просто удивительно, какое умиротворение приходит вместе с чувством облегчения.


Джемма спала крепко всю ночь, по-настоящему отдыхая. Это стало возможно благодаря уверенности в том, что угроза ее жизни и возможности оставаться с Гордоном действительно миновала. Причиной опасности оказалась не ее принадлежность к англичанам, и это придало ей твердую уверенность в том, что вскоре все признают ее госпожой замка Бэррас.

Но ждала ли в ее будущем любовь?

Именно с этой мыслью она проснулась наутро. Место в кровати подле нее пустовало, однако простыня оказалась смята, говоря о том, что ночью муж спал рядом с ней.

«Значит ли это, что он меня любит?»

Ей никак не удавалось избавиться от мыслей об этом. Она села в постели, обнаружив, что сегодня ей удалось это сделать без ощутимого усилия, как накануне. Ее живот только чуть потянуло, что даже не заслуживало названия «боль». Когда Джемма встала с кровати, пол под ногами оказался очень холодным, но она улыбнулась, потому что ноги у нее уже не подгибались.

Казалось, что силы растекаются по всему ее телу, исходя от сердца. Она прошла к стене в поисках своей одежды и с удовольствием заметила, что находится в спальне одна. Это принесло новый прилив облегчения, что дало ей достаточно сил, чтобы одеться самостоятельно. Живот ее тихо забурчал, заставив улыбнуться.

Голод! Этого чувства она уже давно не испытывала.

Для нее приготовили платье для верховой езды — простое и удобное. Закрепив на бедрах валик, она подняла юбки, надевая их через голову. После юбок настал черед корсета, который шнуровался спереди, как корсаж. Одеваясь, она обратила внимание на то, что корсет кажется ей гораздо просторнее, чем в тот день, когда она в последний раз в нем была. Живот снова забурчал, заставив ее поспешно взяться за верхнюю часть амазонки. При таком аппетите она без труда наберет те несколько фунтов, которые успела потерять во время болезни.