– Она умирала одна на пустынном берегу, – с хмурым выражением на лице объяснил Рене. – Ладно, потом расскажу подробности, хотя я и сам пока ничего не знаю. Ей нужен доктор. Ты не могла бы, Мари, пойти в дом и распорядиться, чтобы приготовили комнату для гостей?

– Хорошо, Рене. – Мари не выказала особого рвения, однако все же спросила с участием: – А кто она? Что с ней стряслось?

– Не знаю, ничего не знаю. Она без сознания. – Заметив, как обеспокоилась девушка, он улыбнулся и добавил: – Не бойся, дорогая, она замужем. Иди в дом, а я поищу доктора Франсуа.

– Твоему отцу это не понравится, – сказала Мари ледяным тоном: она была явно не в восторге от того, что на острове появилась гостья.

Филипп Карно, глава клана, услышав из уст Рене о раненой девушке, действительно был крайне недоволен. Он привык скрывать свои эмоции, его лицо всегда оставалось бесстрастным, и только домашние умели распознать его настроение по малейшему движению бровей.

– Рене, ты огорчил меня, – ровным тоном произнес старик, но двадцатипятилетний сын почувствовал, как мурашки поползли по телу от звуков этого тихого голоса. – Я и не предполагал, что ты способен на безрассудные поступки. В моих глазах ты всегда был достойным наследником нашей древней семьи. Однако сейчас заставил меня усомниться в этом. Ты подумал, что мы будем делать с девушкой? Не сомневаюсь, родственники уже ищут ее.

– Отец, негодяи, столкнувшие ее со скалы, знали, что делают.

– Они-то, возможно, знали, а вот о тебе я не могу этого сказать. Если ее сбросили, значит, она того заслуживала! – он чуть-чуть повысил голос, и это прозвучало зловещим предзнаменованием.

– Я предупреждал его, отец! – поспешил отвести от себя подозрения Жан. – Он меня и слушать не стал.

– Тебе прекрасно известно, Рене, что я не стану без причины проливать кровь. Мы уважаемая семья, а не маньяки-убийцы. Но если ты не найдешь достойного решения, то избавиться от нее будет твоей заботой. Это твой грех, тебе его и замаливать. – Карно выдержал небольшую паузу. – Теперь давай обсудим серьезные вопросы. Что Карвелл?

– Он очень доволен, отец. Дела идут прекрасно. Через месяц собирается взять новую партию на двести миллионов франков.

– То есть готов сделать повторную ставку? – подобие улыбки появилось на изрезанном морщинами лице Филиппа Карно. – Похоже, европейский рынок переживает бум?

– Я согласен с вами, отец. Думаю, через полгода мы сможем удвоить товарооборот.

– Как ведет себя полиция?

– Ничего страшного. Как обычно поймали несколько мелких торговцев. Ты же знаешь, наши люди всегда предупреждают об опасности.

– – Да, получая такой куш, они заинтересованы в том, чтобы беспокоиться о нашем благополучии, – кивнул Карно-старший.

– Есть, правда, одно маленькое «но», – замялся Рене. – Не знаю, заслуживает ди это вашего внимания, отец…

– Что за сомнения одолевают тебя, сын мой? Говори. Мне решать, что достойно внимания, а что нет.

– Вы, как всегда, правы. – Рене меньше всего хотел снова вызвать недовольство Карно-старшего. – В Ницце и Сен-Тропезе ошивается одна красотка, выдает себя за дочь миллионера. Повсюду сует свой красивый носик. Есть подозрение, что дамочка – «удочка» «Интерпола».

– Ты думаешь, они в чем-то нас заподозрили? Ну что же, серьезные люди требуют к себе серьезного отношения. С «Интерполом» лучше не шутить.

– Явных причин для беспокойства пока нет, отец.

– Мы должны всегда их опережать! Иначе не заметишь, как сюда приплывет катер береговой охраны. – Карно снова внутренне закипал. Все-таки история с раненной девушкой вывела его из себя. Огромным усилием воли он заставил себя продолжать ровным тоном: – Ты говоришь, Рене, она выдает себя за дочь миллионера? Хм… А не познакомиться ли нам поближе с прекрасной незнакомкой?

Ей снился странный сон. Она летела по волнам на чудесном белом корабле. «Я где-то читала об этом», – пронеслось в голове. Потом ее ослепило яркое солнце в ясном синем небе, и она недовольно зажмурила глаза. И, наконец, ее путешествие закончилось в величественном старинном замке, а она сама оказалась заколдованной красавицей, возлежащей на убранном холодном ложе. Ее руки и ноги были скованы золотой цепью. Вот кто-то коснулся ее головы, и Лариса открыла глаза.

– О мадам, наконец-то вы очнулись.

Перед ней стоял человек в очках с изящной роговой оправой. Он поправил очки на переносице привычным движением указательного пальца и улыбнулся Ларисе.

Наверное, сон продолжается, решила девушка и закрыла глаза, снова открыла их. Видение не исчезло и продолжало приветливо улыбаться. Странно. Лариса попыталась приподняться, но внезапно ее тело пронзила острая боль, и она невольно застонала. «Нет, во сне не бывает такой боли. Где я и кто этот вальяжный господин в очках?» Лариса с трудом собиралась с мыслями, чужие фразы не проникали в сознание. Человек замолчал, поняв, что девушка не воспринимает его слова, и терпеливо ждал. Почему он пытается говорить со мной по-французски, никак не могла сообразить Лариса. О Боже, она же во Франции, наконец дошло до нее! Сознание внезапно осветило скалу, ее последние отчаянные попытки удержать равновесие, полет и… темнота! Да, теперь кое-что стало ясно. Человек в очках все еще молчал, сочувственно наблюдая, как лоб ее сосредоточенно хмурится в мучительной попытке оценить ситуацию.

– Где я? – с трудом разлепила непослушные губы Лариса. Незнакомец скорее догадался, чем понял, о чем она его спросила. Очевидно, ему стало ясно, что перед ним иностранка, и лицо его приняло озадаченное выражение.

– Мадам, вы в частных владениях, расположенных на острове посреди Средиземного моря. Замок принадлежит старинному роду Карно. Я – семейный врач Франсуа Веренк. К вашим услугам, мадам, – он слегка поклонился.

Доктор говорил медленно и четко, вероятно, догадываясь о языковых трудностях пациентки.

– Как я здесь оказалась? – с неимоверным трудом произнесла Лариса.

– Вы лежали без сознания на берегу моря, вокруг ни души. Сыновья хозяина заметили вас с яхты и доставили сюда. Вот и все, что нам известно. Честно говоря, мы надеялись от вас узнать все подробности. Для начала вы можете назвать свое имя?

– Лариса.

– Мадам Лариса, вы в состоянии рассказать нам свою историю?

Она на мгновение задумалась. Все тело болело, как одна сплошная рана. Лариса вспомнила ужас падения, застонала и решительно кивнула.

– Хорошо, мадам Лариса. Подождите минутку, я позову человека, которому вы обязаны своим спасением.

Доктор вышел, осторожно притворив за собой дверь. Лариса осмотрелась. Она лежала в довольно большой, розовой уютной комнате на роскошной двуспальной кровати. Справа и слева стояли туалетные столики красного дерева. На них – два изящных настольных светильника с фарфоровыми ангелами и небольшие горшочки с живыми розовыми цветами, какие Лариса никогда еще не видела. Над столиками висели мармелад старинные гравюры, изображавшие рыцарей на конях и в доспехах. Подняв глаза, Лариса увидела над собой золотистый шелковый балдахин, богато расшитый серебряными цветами. У окна стояло кресло с низкой спинкой, а карнизы были украшены лепниной. Несмотря на то, что солнечные лучи не попадали в комнату, в ней было светло. В огромном окне, наполовину закрытом белыми портьерами, виднелось только голубое небо без единого облачка.

Вскоре вернулся доктор. За ним в комнату вошел красивый молодой мужчина. Он показался Ларисе очень высоким, может быть потому, что доктор Франсуа отнюдь не поражал своей статью. Короткая стрижка подчеркивала волевые и – Ларисе показалось, даже суровые черты лица незнакомца.

– Рене Карно, – коротко представился он. – А вас, мадам, зовут Лариса. Я хотел бы задать вам только один вопрос: как вы оказались одна у подножия скалы, израненная и без всякой надежды на помощь?

Лариса уже решила для себя, что расскажет правду. У нее не было ни сил ни времени подготовить красивую историю, объясняющую ее несчастье. Да и к чему ей лгать?

Рене слушал ее медленную, неуверенную и часто неправильную речь очень внимательно, не перебивая. Он никак не выражал своего отношения к тому, что говорила девушка, лишь временами в его глазах вспыхивали едва сдерживаемые огоньки негодования и бешенства, которые Рене тут же гасил усилием воли. Он изредка кивал головой, подбадривая Ларису в те моменты, когда она от волнения теряла нить рассказа.

Доктор Франсуа сразу же оставил их наедине, так что историю Ларисы слушал только господин Рене, очевидно, сын хозяина.

Когда Лариса закончила свой рассказ, Рене прежде всего сообщил, что, по мнению доктора Франсуа, у нее нет никаких серьезных повреждений внутренних органов, скрытых кровотечений и опасных переломов. Несмотря на ужасную высоту, с которой произошло падение, она, по счастливой случайности, отделалась ушибами и ссадинами, и хотя это больно и неприятно, но легко поддается лечению.

Потом он сказал что-то очень быстро, гневным, злым тоном.

Лариса вздрогнула, не понимая, чем могла его так рассердить.

– Простите, мадам, – вдруг мягко улыбнулся мужчина, – я просто… нелестно отозвался о вашем муже.

– Муж? – удивленно переспросила Лариса. – Муж, – повторила она, словно взвешивая это слово на незримых весах. – Нет, этого человека я больше не могу считать своим мужем. Он подонок и трус. Скорее всего, он сам уже вычеркнул меня из списка живых.

– Пожалуй, – кивнул Рене. – О вашем чудесном спасении знают только люди, обитающие в нашем замке, а они не имеют связи с внешним миром. Таким образом, слухи о вашем воскрешении вряд ли достигнут ушей вашего мужа и вряд ли ему пришла в голову мысль, что у вас был хотя бы один шанс остаться в живых. Но именно этот шанс вам и выпал! Вам крупно, просто фантастически повезло. Ваше падение смягчили деревья и кусты. Ни за что на свете я не хотел бы повторить ваш полет. – Он улыбнулся сдержанно, одними губами. – Еще одна счастливая случайность состоит в том, что я заметил вас на берегу и мы подобрали вас. Вернее, я решился взять вас на борт, вопреки всем неписаным и непререкаемым законам нашей семьи. Мой брат категорически возражал против этого опрометчивого поступка.

– Неужели законы вашей семьи предписывают вам бросать на произвол судьбы беззащитных умирающих женщин?

– Откровенно говоря, Лариса, я и сам не понимаю, что заставило меня спасти вас, пренебрегая правилам безопасности.

– Я представляю какую-то угрозу безопасности вашей семьи? – еще больше удивилась Лариса.

– Мы никогда не приводим в дом чужаков, – объяснил Рене. – К сожалению, у нас есть печальный опыт, когда чужие люди, придя к нам с самыми, казалось бы, добрыми намерениями, приносили страшное несчастье семье.

– Однако я даже вообразить не могу, какого рода несчастье способна вам причинить? Как вы, взрослые сильные мужчины, можете бояться слабой покалеченной женщины, чужестранки, у которой нет в этой стране ни одного знакомого?

– Наверное, вам трудно это понять, – с грустью заметил Рене. – Но вы русская, а я знаю, у вас на родине сейчас жизнь далека от спокойствия и благополучия. А в смутное время люди относятся друг к другу скорее как враги, чем друзья. Или я ошибаюсь? Разве французы повинны в вашем падении со скалы?

– Нет-нет, – замотала головой Лариса. – Эти бандиты были русскими.

– Ну вот, у вас имелась прекрасная возможность убедиться, что мир жесток и побеждает в нем не сочувствие, а осторожность и подозрительность. Дело в том, Лариса, что мы, наша семья Карно – корсиканцы, – Рене сделал выразительную паузу. – Вам это о чем-то говорит?

Лариса недоуменно посмотрела на него. Он ждал ответа, и она сосредоточенно наморщила лоб, пытаясь вспомнить хотя бы что-то, имеющее отношение к Корсике.

– Наполеон, – наконец с явным облегчением произнесла она. – Он родился на Корсике.

– Нет, мы не потомки Наполеона, я совсем другое имел в виду. Вендетта. – Рене опять помолчал. – Вам известно, что это такое? – с леденящей усмешкой уточнил Рене.

– Это месть за смерть близкого человека?

– Да, кровная месть. И если вы думаете, что этот обычай остался в далеком прошлом, то глубоко заблуждаетесь. Да, мы живем в двадцатом веке, но вендетта приняла сейчас лишь более изощренные и коварные формы. Мы не можем ставить под угрозу честь семьи. Как и три века назад: честь либо есть, либо ее нет.

– Значит, у вас есть кровные враги, которых вы опасаетесь? И вас беспокоит также то, не имею ли я какое-либо отношение к враждебной вам семье? Уж не думаете ли вы, что меня специально сбросили со скалы, чтобы я проникла в ваш фамильный замок? И не семья ли Шуршиных – ваши кровные враги? – при последнем предположения ее охватил ужас.

– Вы задаете слишком много вопросов, мадам. Я вам сказал то, что должен был сказать. Если сочту нужным, то отвечу на некоторые ваши вопросы в следующий раз. – Вдруг на его лице появилась доброжелательная улыбка. – Вы еще слишком ослаблены, вас ничто не должно тревожить. Вы останетесь у нас до окончательного выздоровления, комната в полном вашем распоряжении. За вами будет ухаживать Кристин, опытная сиделка. Она будет кормить вас, делать вам уколы, натирать мазью, заживляющей раны. Доктор посоветовал вам есть побольше фруктов, дичь, совершать прогулки, принимать солнечные ванны на балконе… Кристин будет следить за точным соблюдением всех предписаний. Правда, ей запрещено отвечать на ваши вопросы о нашей семье и обитателях замка. С этим обращайтесь ко мне. А сейчас отдыхайте, я и без того слишком утомил вас.