– Я вернулся домой раньше, чем думал, так что решил с тобой поговорить, – спокойно ответил он. – Не возражаешь?

Взяв Элли под руку, подвел ее к одному из кресел возле камина и усадил. Забрал из ее онемевших пальцев свечу, поставил на каминную полку. Сам сел напротив.

Наступило молчание; лишь еле слышно потрескивал огонь в очаге.

Сухой тон и формальная манера Демиана смутили Элли. Если бы он хотел ее соблазнить – наверное, не садился бы напротив, да и вообще вел бы себя иначе. Суровые черты его в свете пламени живо напомнили, с каким гневом он смотрел на нее сегодня, когда застал ее с Лили. Быть может, теперь, когда можно говорить свободно, без свидетелей, он хочет снова упрекнуть ее за то, как неосторожно она сблизилась с его дочерью? Да, скорее всего, так и есть!

Запахнув шаль на груди, Элли наклонилась к нему и заговорила горячо и быстро, надеясь убедить его в своей искренности:

– Демиан, ты должен знать: я очень сожалею о том, что произошло сегодня! Ты прав, мне не следовало позволять Лили называть меня мамой. Не знаю, что на меня нашло…

– Что нашло? Лили тебя нашла, вот и все. Она умеет добиваться своего! – Он слегка улыбнулся. – Но неважно. Я не за этим пришел.

– Не за этим?

– Нет, хотя то, о чем я хочу поговорить, связано с сегодняшним происшествием. – Он прищурил серо-зеленые глаза. – Увидев Лили у тебя на коленях, я сперва очень разозлился. Так, что даже не сообразил очевидного. Ты читала ей свою книгу. Значит, сегодня была в Пеннингтон-Хаусе и забрала оттуда рукопись!

Элли осторожно кивнула.

– Верно, сегодня утром я нанесла визит дядюшке и бабушке. Подумала, им лучше узнать из первых рук, что я в безопасности. И что мы с тобой женаты.

Он недовольно поднял бровь:

– А тебе не пришло в голову, что стоило бы захватить с собой меня? Что, может быть, тебе не стоит встречаться с ними в одиночку? Можно ведь было попросить меня тебя сопровождать.

– Тебя не было дома, – возразила она. – Да ты и не выражал желания встречаться с моими родственниками. И потом, я просто хотела поскорее со всем этим покончить.

Она раздраженно смотрела на него; и мгновение спустя суровое лицо его смягчилось, он легко улыбнулся.

– Хорошо, здесь мне придется уступить. В самом деле, меня не было рядом. И в любом случае теперь это обсуждать бессмысленно: что сделано, то сделано. Тогда расскажи мне об этой встрече. Как объяснялся с тобой Пеннингтон? – Должно быть, заметив по лицу, что она колеблется, Демиан добавил: – Я хочу знать все до последнего слова. И к твоей бабке это тоже относится. Ничего не упускай.

Элли решила, что Демиан имеет право все это знать – по крайней мере, большую часть этого – так что рассказала о холодном приеме дядюшки, о том, как недоволен он их браком, как уверен, что Демиан женился на ней только ради денег или возможности вернуться в свет. Сказала, что граф и его мать были шокированы, узнав, что ради нее леди Милфорд проделала долгий путь в Шотландию. Опустила лишь молчаливый обмен взглядами между графом и старой графиней. Элли подозревала, что, оставшись наедине, оба бранили ее последними словами, но об этом даже думать не хотелось – не то что упоминать.

Демиан слушал внимательно, сжав губы и не сводя с нее пристального взгляда.

– А Уолт? С ним ты говорила?

– Нет. Он, похоже, уехал из Лондона. Дядюшка отправил его на время в деревню. Когда он узнал, что Уолт играл в твоем клубе, да еще и проигрался и крупно тебе задолжал, то пришел в ярость.

– Вот как? А то, что Уолт оклеветал тебя, значит, совсем его не расстроило?

Согретая тем, как страстно Демиан выступил на ее защиту, Элли несмело улыбнулась.

– Кстати, об Уолте: я спросила у графа о потерянном ключе. Но мой дядя отрицает даже само существование этого ключа. Видимо, кузен солгал ему и в этом.

– Ладно, неважно. Рано или поздно, быть может, уже после начала сезона Уолт вернется в Лондон. И тогда мы с ним… продолжим разговор.

– Не будь я так расстроена, быть может, попыталась бы незаметно проскользнуть к нему в спальню и поискать там ключ. Возможно, мне как-нибудь удастся туда вернуться.

– Нет, – резко ответил Демиан. – Ничего подобного не делай, Элли. Я запрещаю тебе отныне входить в этот дом одной, без моей поддержки. Ты моя жена, и я не позволю тебе более подвергаться грязным оскорблениям.

Такой командный тон мог бы разозлить Элли, но вместо этого она почему-то почувствовала удовольствие. Так хорошо, когда ты больше не одна, когда кто-то на твоей стороне!

– Бабушка сказала: если бы Беатрис похитили и принудили выйти замуж за негодяя, это была бы настоящая трагедия! Она и не представляет, как счастлива я наконец покинуть этот дом. И не подозревает, что я так или иначе собиралась уйти.

Демиан наклонился вперед, упершись локтями в колени.

– Боже правый, – горячо заговорил он, – хотел бы я понять, как удается этой женщине, обожая одну внучку, ни в грош не ставить другую! Тем более тебя, Элли. Что в тебе можно не любить?

На мгновение Элли потеряла дар речи. Горло сжалось от нахлынувших чувств: надежды, страстного желания… но и тревоги. Неужто Демиан и правда так высоко ее ценит? Сможет ли он когда-нибудь полюбить ее? И хочет ли она, чтобы он ее полюбил?

Не в силах больше сидеть спокойно, она встала с кресла и принялась мерять шагами спальню.

– Должно быть, все это из-за отца, – произнесла она вполголоса. – Я ведь тебе рассказывала: он был игроком. Дядя и бабушка всегда говорят о папе как о паршивой овце в семействе. Он никак не мог держаться подальше от игорного стола. Я в то время была еще ребенком, но хорошо помню, как он целыми днями пропадал в игорных домах.

– А где была твоя мать? – спросил Демиан. Он не сводил с нее внимательного взгляда.

– Умерла, когда мне было шесть – столько же, сколько сейчас Лили. – Элли вздрогнула и плотнее запахнула шаль на плечах. – Большую часть времени я проводила со слугами. Должно быть, тогда и полюбила сочинять истории. Что бы ни происходило вокруг, я всегда могла ускользнуть в мир своих фантазий.

– Вы с отцом жили в Пеннингтон-Хаусе?

Элли покачала головой.

– О нет! Он никогда не был там желанным гостем – ни он, ни я. Мы переезжали из одного места в другое, и каждая следующая квартира была беднее и запущеннее предыдущей. К этому времени папа начал заливать свои горести вином. Однажды вечером вышел на мостовую на оживленной улице близ театра Ковент-Гарден… и его переехал экипаж. Он умер на месте. – Вздрогнув, Элли обхватила себя руками за плечи, глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и продолжила: – Мне было только четырнадцать лет, так что меня отправили к дядюшке. Я должна была помогать ему с детьми. Папа… дядюшка выплатил его огромные долги, поэтому я чувствовала себя ему обязанной.

Когда Элли проходила мимо его стула, Демиан схватил ее за руку и заставил остановиться.

– И Пеннингтон внушал тебе, что лучшей жизни ты не заслуживаешь? Из-за отца?

– Да. Бабушка всегда твердила, что во мне течет дурная кровь. – Что-то сжало ей грудь; Элли устремила взгляд на свои стиснутые руки. – Но папа не был плохим человеком! Он был добрым, обаятельным – и действительно меня любил! Часто повторял, что любит меня больше жизни. Когда бывал дома, мы вместе читали книги, часами разговаривали, подолгу гуляли в парке. Он просто… просто был слабым. И не смог дать мне то, в чем я больше всего нуждалась. Не смог побороть в себе разрушительную тягу к игре.

Элли в ужасе ощутила, что по щеке катится слеза. Много лет она держала эти воспоминания запертыми в самом дальнем уголке души – но теперь они вырвались наружу и снова причиняли невыносимую боль. Хотелось сжаться в комок, закрыть глаза и заткнуть уши, и так, отрезанной от мира, предаться своему горю.

Но Демиан обнял ее обеими руками за талию и привлек к себе на колени. При этом шаль соскользнула на пол. Но Элли больше не чувствовала холода – только не теперь, в кольце его сильных рук, всем телом ощущая жар его тела.

Она вдруг поняла, что инстинктивно прижимается к Демиану – точно так же, как сегодня днем, сидя у нее на коленях, прижималась к ней Лили. Положила голову ему на плечо и, вдыхая его чистый и пряный запах, позволила себе наслаждаться силой и теплом. Быть может, в этом она похожа на своего отца – совершенно лишена воли… по крайней мере, когда дело касается Демиана.

Он нежно смахнул слезу с ее щеки.

– Уже во второй раз за день я довожу тебя до слез.

– Нет-нет, просто… просто визит к родным меня немного расстроил. Ты ни в чем не виноват.

– Не виноват? – Он приподнял ее голову за подбородок, и Элли увидела, как печален его взгляд. – Ты вышла замуж за владельца игорного клуба. Быть может, думаешь, что я наживаюсь на таких же людях, как твой отец. Или и того хуже – что могу тоже пристраститься к игре и себя погубить, и оставить Лили сиротой, как когда-то осталась сиротой ты. Ты ведь боишься всего этого, верно?

Элли уже открыла рот, чтобы это отрицать, но… ведь он был прав. Все эти страшные мысли действительно мелькали в глубине ее сознания.

– Да… наверное, да.

– Тогда тебе стоит знать, что к членству в своем клубе я подхожу очень строго и разборчиво. Те, кто не может оплатить долги, не вправе играть за моими столами. Таково одно из правил «Логова Демона». Никто не должен губить себя под моей крышей. Что же до моих собственных увлечений – когда-то я был страстным игроком, но те дни давно позади. Теперь играю лишь постольку, поскольку это необходимо, чтобы поддерживать приятельство с членами клуба. – Он погладил ее по щеке. – Элли, я хочу, чтобы ты хорошо меня поняла и поверила. Никогда я не рискну состоянием за карточным столом или рулеткой. Такого просто не будет. Этой больной страсти, присущей многим, во мне нет.

Голос его звучал твердо, и Элли ощутила большое искушение ему поверить. Но ведь ее отец тоже не раз давал обещания!

– Что ж, – шутливо заметила она, – вряд ли мне стоит жаловаться на твой успех – ведь я тоже намерена пользоваться его плодами!

Он окинул ее задумчивым взглядом.

– Ах да. Домик в деревне. Как раз об этом я хотел с тобой поговорить.

Элли не желала даже думать о том, как покинет Демиана. Только не сейчас, когда она так уютно устроилась у него на коленях! Но, в конце концов, на домик в деревне она намекнула сама.

– Твой агент по недвижимости уже начал искать подходящее место?

– Пока нет. Сперва мне нужно точно выяснить, где ты хочешь поселиться. В Хэмпшире? Корнуолле? В Озерном крае? Только учти, если агенту придется выезжать в отдаленные графства, поиск дома может занять месяц или даже больше.

Говоря все это, Демиан как бы невзначай поглаживал ее по спине, прикрытой лишь тонкой ночной рубашкой, и эти прикосновения мешали Элли сосредоточиться. Как объяснить, почему ни одно из этих мест ее не привлекает? Вдруг из тумана мыслей вынырнула одна идея – смелая, пожалуй, даже рискованная. Что, если Демиан сразу ее отвергнет?

И все же стоит хотя бы предложить.

– Мне кажется, лучше остаться поближе к Лондону. Так, чтобы я могла… может быть… иногда навещать Лили. – Понимая, что будущее счастье ее зависит от его ответа, она робко коснулась его щеки. – Ты позволишь, Демиан? Я знаю, как ты заботишься о том, чтобы она была спокойна и счастлива, но… позволишь?

Мгновение он молчал, устремив на нее непроницаемый взгляд – и глаза его странно блестели в свете очага.

– Думаю, я мог бы дать согласие при одном условии.

– Каком же?

– Ты будешь навещать и меня.

Воздух между ними как будто затрещал и заискрился, насыщенный чувственностью. Пальцы Демиана скользнули на не стиснутую корсетом грудь Элли, начали играть с соском – и по телу ее прошла волна жара, сопровождаемая наслаждением столь острым, что Элли судорожно втянула в себя воздух и прикрыла глаза, пытаясь подольше сохранить это драгоценное ощущение.

– Я достаточно ясно выразился? – прошептал он, приблизив губы к ее губам.

– Вполне, – так же, шепотом ответила она.

Хотелось в восторге воскликнуть: «Согласна!» – но Элли сдерживалась. Разумно ли это? Хочет ли она продолжать с ним близкие отношения и после того, как уедет из этого дома? Ведь тогда возрастает шанс зачать от него ребенка.

Ребенка. Братика или сестренку для Лили. При этой мысли сердце ее наполнилось щемящей, томительной нежностью. Но если у них появятся общие дети, жить раздельно станет куда сложнее. Уже сейчас она чувствовала, как мягко, но неотвратимо связывают ее с Демианом невидимые шелковые нити. И страшилась оказаться нерасторжимо связанной с человеком, сколотившим себе состояние на том, что погубило ее отца.

– Так что же, согласна? – тихо спросил Демиан, продолжая ласкать ее грудь. – Будешь навещать и меня… и проводить со мной ночи…

– О, Демиан, не знаю, могу ли дать такое обещание! – торопливо, задыхаясь от волнения, ответила она. – Прости! Могу только сказать, что… что об этом подумаю.