Осборн еще сильнее нахмурился и задумчиво взглянул на четырех бродячих актеров, прыгавшую возле них собачонку и стоявшую с понурой головой лошадь. Только двое из них представляли угрозу, тогда как Роузклифф охраняли четыре рыцаря, десять стражников, не считая прислуги. Но почему у него так тревожно на сердце?

— Ну пожалуйста, дядечка Осборн, — еще ласковее попросила Изольда и нежно тронула его за руку.

Тот не устоял и уступил. Изольда была его любимицей, ее непосредственность и живость характера всегда подкупали старого воина.

— Хорошо, хорошо, — буркнул Осборн, но как он ни старался выглядеть строгим, не мог сдержать улыбки. — Я впущу их, но только на одну ночь. Тот здоровенный детина выглядит так, как будто готов проглотить нас с потрохами, да еще со всем замком в придачу.

— О, благодарю! — Приподнявшись на цыпочках, она поцеловала старика в морщинистую щеку и тут же побежала вниз, на ходу отдавая распоряжения: — Эрик, проведи гостей на кухню, пусть их накормят. Льюис, поставь их лошадь на конюшню. Меридидд, скажи вышивальщицам, чтобы поскорее сушили нити для вышивки, они нам понадобятся уже завтра…

Осборн смотрел девушке вслед, любуясь ее легкой походкой и девичьей грациозностью. Растроганный, он покачал головой, но, взглянув, вниз со стены, сразу помрачнел. Бродячие актеры входили через ворота в замок. Гигант вел под уздцы лошадь. Следом шли карлик и старик, а замыкал шествие бородатый мужчина с сумкой на спине и гитарой, перекинутой через плечо. В руках он нес собачку.

Осборн почесал затылок. Неужели с годами он стал походить на трусливую бабу, которая всего опасается и пугается даже собственной тени? В задумчивости он пошел по смотровой дорожке вдоль стены замка.

Из-за рассеянности Осборн не заметил, каким пристальным взглядом окинул мужчина с гитарой стены замка, замерших часовых, как его глаза сверкнули от ненависти. Если бы начальник стражи увидел враждебное выражение, мелькнувшее на лице музыканта, он немедленно побежал бы назад к башне, чтобы отдать приказ — закрыть ворота и ни за что не впускать этого верзилу.

Пряча лицо под капюшоном, Рис ап Овейн внимательно рассматривал замковые укрепления, подсчитывал количество стражников, подмечал опытным взглядом все мелочи. Он не был в Роузклиффе десять лет. Столько времени миновало с того дня, как он согласился оставить Ронуэн здесь, в замке.

Он потерял все из-за Фицхью, из-за своего опрометчивого решения. Его схватили и посадили за решетку, а затем выслали далеко на север страны, где он стал жить по английским законам. Желваки заиграли на его щеках. Ну что ж, он многому научился у англичан и готов применить полученные знания против них самих. Теперь ясно, кто из Фицхью станет первой жертвой его ненависти — эта избалованная девчонка.

Он шел, все отмечая и запоминая, прикидываясь безразличным и беспечным, хотя внутри его каждый мускул, каждый нерв дрожал от возбуждения. Наконец-то он проник в Роузклифф, логово врага. Это оказалось до смешного просто!

Он в замке и теперь ни за что не уйдет отсюда — разве его только вынесут мертвым.

Замковый колокол ударил к вечерне, еще раз он должен был прозвонить после службы, призывая всех к ужину. Изольда поморщилась. Ничего не поделаешь — надо прекращать работу. Впрочем, сегодня ей удалось продвинуться далеко вперед. Набросок распятия вполне удался: уэльский крест, на каждом конце которого были изображены символические дары Бога людям — небеса, огонь, земля и вода.

Вздохнув, она отступила на шаг назад и напоследок пристально всмотрелась в набросок. Ей хотелось рисовать еще и еще, но мешали усталость, затекшая шея и онемевшие пальцы, с трудом удерживавшие кисть. Кроме того, нельзя было забывать об обязанностях хозяйки замка. Изольда дала себе обещание, что во время обеда и ужина ее внешний вид должен соответствовать занимаемому положению.

В этот момент в дверном проеме появилась голова служанки.

— Не примет ли госпожа ванну перед ужином? — спросила Магда, но, увидев ее усталое лицо и испачканное красками платье, сама же ответила на свой вопрос: — Ясно, водная процедура необходима. Тогда вам следует поторопиться. Не забудьте: вечером бродячие актеры дают представление.

— Я помню, — отозвалась Изольда и поставила кисть в горшок с водой.

Перед ее глазами возник образ музыканта с гитарой, пробуждавший в ней, кроме любопытства, какое-то странное волнующее ощущение.

— Уже иду, только уберу кисти. И приготовь синее платье, хорошо?

Вымывшись и надев праздничный наряд, Изольда как заботливая хозяйка по пути в обеденный зал зашла на кухню. Там все было в порядке. Вышколенная прислуга не только знала, но и превосходно исполняла свои обязанности. Жизнь в замке текла согласно заведенному порядку, и ничего не надо было в нем менять или исправлять, настолько он был продуман и удобен. Хотя за последние дни новые планы и замыслы Изольды внесли свои коррективы, но нарушить размеренный ход будничной жизни замка они не могли.

После кухни Изольда зашла в рабочий кабинет отца посмотреть на новые гардины, благодаря которым там все преобразилось. Она задумчиво взглянула на стену, где вскоре должен был появиться герб рода Фицхью — волк в окружении роз. Пожалуй, с противоположной стороны, над двойными дверьми, надо нарисовать розы, а чтобы усилить общее впечатление — изобразить среди цветов отпечатки волчьих лап.

Конечно, отец Клемсон предпочел бы, чтобы стены украшали лики святых, и его намерение нашло бы поддержку у матери, но по ее возвращении из Лондона будет уже поздно что-либо исправлять.

Выйдя из кабинета, она задумчиво пошла через зал, как вдруг ей навстречу попался мальчик, следом за которым бежала собачка. Девушка окликнула его, приняв за слугу:

— Зажги здесь два факела. Один прямо сейчас на дальней стене, а другой чуть позже, когда совсем стемнеет.

Он остановился и переспросил:

— Вы ко мне обращаетесь, госпожа?

При звуке его хриплого голоса Изольда опомнилась — перед ней стоял карлик из труппы бродячих актеров.

— Прошу извинить меня. Я просто ошиблась, — пробормотала она, покраснев от смущения.

Карлик уставился на нее немигающими глазами, в которых блестела скрытая усмешка.

— Вы приняли меня за ребенка, но в этом нет ничего обидного. Вы не первая и не последняя, кто считает меня не тем, кто я есть на самом деле.

— Я вам очень признательна, что вы не обиделись за мой промах. Вы один из актеров, а я Изольда, старшая дочь лорда Рэнда и леди Джослин.

— Так, значит, вот кому мы обязаны столь любезным гостеприимством. — Карлик согнулся в комическом поклоне, не забыв снять свою шутовскую сине-белую шапочку. — Меня зовут Гэнди. К вашим услугам, мидели. Я постараюсь приложить все усилия, чтобы сегодня вечером с вашего лица не сходила улыбка. Сделаю все, чтобы усладить и ваш слух, и ваши взоры.

Услышав столь напыщенную тираду в свой адрес, Изольда не смогла удержаться от улыбки.

— С нетерпением ожидаю вечернего представления. Признаюсь, что больше всего меня интересует гитара. Я умею играть на арфе, но мне хотелось бы научиться владеть этим инструментом. Вы, случайно, не играете на нем?

— К сожалению, нет. Гитара не моя специальность. Зато на ней удивительно хорошо играет Ри… Ривиус. Я передам ему ваше пожелание.

— Очень буду вам признательна. — Взгляд Изольды упал на собаку, которая ожесточенно чесалась. — После ужина напомните, чтобы я дала вам мятное масло для вашего песика — оно очень хорошо помогает против блох.

— Благодарю, — карлик опять согнулся в комичном поклоне, — и Сиду тоже вас благодарит.

Сиду? Какое странное имя! На валлийском языке «си ду» значило «черная собака». Но карлик разговаривал на нормандском французском диалекте, иногда вставляя в речь английские слова. Откуда же они пришли, эти странствующие актеры? Кто они такие? Неожиданно Изольде захотелось хоть на краткое время стать членом их труппы. Интересно, есть ли среди бродячих актеров женщины? Хотя навряд ли.

В обеденном зале слуги разносили блюда, на которых лежали жареные угри, заливная щука и тушеное мясо кабана. Отец Клемсон встал и едва прочел благодарственную молитву, как все сидевшие за столом набросились на угощение. Недоволен был лишь один Одо.

— Рыба и мясо чуть ли не два раза в день, неслыханное расточительство, — буркнул он. — Леди Джослин будет недовольна, когда увидит, как опустели кладовые с провизией.

— Думаю, уехавшие в Лондоне питаются ничуть не хуже. Вряд ли они будут против, если те, кто остался в замке, иногда тоже поедят в свое удовольствие.

— Но ведь сегодня не праздник, — не сдавался дворецкий.

Изольда замахала руками, как бы давая понять, что ей надоели его жалобы.

— Одо, не беспокойся, никто не будет тебя ругать. Я честно признаюсь, что это была моя инициатива.

Осборн, сидевший по другую сторону от Изольды, положил на свою тарелку целую гору еды и с аппетитом принялся ее уничтожать.

— Если тебя огорчает подобное изобилие, — насмешливо сказал он Одо, — можешь ограничиться хлебом и водой перед сном.

— Непременно последую твоему совету, но только в том случае, если ты сам покажешь пример, — не без ехидства отпарировал дворецкий. — А сейчас у меня нет ни малейшего желания отставать от тебя за столом.

Изольда не прислушивалась к их перебранке. Она искала взглядом бродячих актеров, которые сидели в дальнем конце зала, почти утопавшем в темноте.

Взмахом руки она подозвала к себе пажа.

— Зажги все остальные факелы.

Тот склонил голову и направился исполнять распоряжение. Но все слышавший Одо с возмущением вновь принялся брюзжать:

— Так рано? Солнце еще не село.

— Святая Мария! — всплеснула руками Изольда. — Неужели в замке не хватает тростника и жира? А если это так, то все легко поправить. Неужели наши гости должны есть в темноте?

— Перебьются. — Осборн поддержал дворецкого. — Кроме того, они не гости, а актеры, которые еще должны заслужить свой ужин. Пусть покажут нам все то, на что способны.

— Что касается меня, я просто рада их присутствию. Но буду просто счастлива, — колко заметила она, — если вы вдвоем перестанете осуждать мои распоряжения. Будь на моем месте моя мать, вам бы и в голову не пришло порицать ее указания.

— Да что вы, — смущенно откашлялся Одо, — у меня и в мыслях не было ничего подобного.

Осборн лишь молча пожал плечами.

Изольда отвернулась от старых ворчунов и принялась внимательно рассматривать четверых актеров, ставших виновниками невольной ссоры. С карликом она была отчасти знакома и уже успела оценить его острый язык и наблюдательность. Он сидел рядом с верзилой, отчего контраст между ними был еще разительнее. Светло-каштанового цвета волосы того и другого были коротко подстрижены, одинаковый наряд — синие накидки с белыми рукавами — создавал ошеломляющее впечатление. Карлик казался уменьшенной копией гиганта, или, наоборот, гигант — увеличенной копией карлика — с какой точки зрения смотреть, подумала Изольда.

На старике маге, третьем члене труппы, был надет плащ с серебряной вышивкой по краям капюшона и серебряной каймой на рукавах. Интересно, кто окажется сильнее — он или местный маг Ньюлин?

Изольда опять подозвала к себе пажа.

— Передай мое указание одному из стражников, пусть он сходит в деревню и пригласит сюда Ньюлина, если, конечно, тот не будет против.

— Это еще зачем? — удивленно в один голос воскликнули Одо и Осборн.

Изольда пропустила мимо ушей их недоуменное восклицание, ее вниманием целиком завладел четвертый актер — с наглыми глазами, гитарой за спиной и маленькой собачонкой, носившей кличку на уэльском языке. Неужели она видела его раньше? Но где? Этот вопрос почему-то не давал ей покоя. В его облике было что-то смутно знакомое. Может, он был родом из Каррег-Ду или Афон-Брин? Или она случайно заметила его, когда тот давал представление на какой-нибудь сельской ярмарке?

Рано или поздно, но она вспомнит, где раньше видела такие широкие плечи. Она прищурилась, пытаясь запомнить внешность актера: темные, почти черные волосы и такого же цвета густая борода. Был ли этот мужчина молод или в годах? Вопрос непростой. Но скорее всего стариком его не назовешь: сохранил прекрасную фигуру, легок в движениях.

Вдруг среди охотничьих собак, собравшихся в зале, возникла свара и грызня. Музыкант быстро спрыгнул со скамьи, смело бросился в гущу рычащих псов и подхватил на руки свою пятнистую собачку. Порывистая манера его движений опять показалась ей знакомой. Ривиус, актер, играющий на гитаре, по-видимому, очень любил собачку.

За одну-две лишние монетки и лишнее угощение он, наверное, согласится позаниматься с ней, обучить азам. Как удивятся ее родители, когда она покажет им, чему научилась, оставаясь в замке!