В тот момент, когда Аманда испугалась, что опять заблудилась, она увидела фермерский дом и остановила машину.

Почти инстинктивно она поправила растрепанные ветром волосы и даже подтянула бретельку когда-то белой коротенькой комбинации.

И что подумают слуги-французы, увидев ее в таком неглиже? Уже взявшись за дверной молоток, Аманда увидела свет в одном из окон.

Это была гостиная, в которой они сидели с майором Джексоном накануне ее высадки с вертолета.

Свет означал, что хозяин дома не спит, и Аманда побежала, побежала к нему, чтобы рассказать обо всем, что произошло, о необходимости помочь Максу Мэнтону.

Она завернула за угол дома. Выходившие на террасу французские окна были открыты, и на мгновение ее ослепил хлынувший из комнаты свет. Затем она увидела, что Джексон стоит у своего письменного стола и разбирает какие-то бумаги. А ведь она ожидала увидеть его в инвалидном кресле!

Ей казалось, что она подошла бесшумно, но он, вероятно, инстинктивно ощутил чье-то присутствие и резко повернул голову.

– Аманда! – едва выговорил он.

Мгновение она оставалась неподвижна, а потом, смеясь и рыдая, бросилась к нему.

Джексон прижал ее к себе. Слезы текли по ее лицу, когда она едва слышно, с трудом рассказывала ему обо всем, что произошло.

– Он в заброшенном форте, – всхлипывала она. – Они угрожали заморить его голодом, если он не подпишет документ.

Аманда чувствовала, что руки Айвана Джексона сжимают ее все сильнее и ничего не было надежнее этого объятия. Она вдруг ощутила себя в безопасности, закрыла глаза и бормотала что-то неразборчивое. Никогда еще она не испытывала такого умиротворения.

– Не говорите ничего, – приказал Джексон, – вы слишком устали. Садитесь.

Он почти на руках перенес ее на диван и опустил на подушки. Она плакала, как ребенок, вытирая слезы кулаками. Джексон дал ей носовой платок, пахнувший лавандой.

– Все в порядке, – проговорил он, и его голос был непривычно мягок.

Аманда вытерла глаза и услышала звон стакана. Медленно, довольно скованно он прошел по комнате.

Она удивленно взглянула на него мокрыми от слез глазами.

– Вы ходите!

– Я все еще довольно беспомощен, так что не пытайтесь меня торопить. Но я тренируюсь, когда вокруг никого нет.

Аманда вздохнула, осознав, как мало у них времени.

– Макс Мэнтон… – начала она.

– Выпейте сначала, – приказал майор Джексон. – До дна.

Она попыталась улыбнуться сквозь слезы и выпила. Бренди обжег ей горло, словно огнем, и почти сразу же по всему телу разлилось тепло.

– О! Я так замерзла, – прошептала она.

Джексон взял у нее из рук пустой бокал и не очень уверенно пошел к инвалидному креслу, которое стояло по другую сторону стола.

– Теперь расскажите мне, что произошло, – произнес он обычным жестким тоном.

– Макс Мэнтон заключен в заброшенный форт. Нужно вытащить его оттуда до восьми часов утра. – Она быстро рассказала ему, что Макса хотят заставить подписать некий документ, лишив воды и пищи.

– Когда они обнаружат, что я сбежала – а я уверена, что он недостаточно сообразителен, чтобы долго притворяться, – они могут разозлиться не на шутку.

– Я уверен, что, если он действительно передаст им свое состояние, его дни сочтены.

– Надо спасти его! – воскликнула Аманда.

– Я это и собираюсь сделать. Скажите только мне еще раз, сколько там человек.

Она рассказала ему о французе, который вероятнее всего вернется в форт в восемь утра, и тех, кто молча сопровождал их в подвал, и о четырех похитителях.

Майор Джексон немедленно связался с кем-то по телефону и быстро заговорил по-французски. Аманда слишком устала, чтобы прислушиваться.

Она согрелась, подушки были удивительно мягкими, и ей хотелось спать. Девушка даже не представляла, насколько она устала. Словно издалека она слышала голос майора, требовательный, иногда агрессивный. Но ей было так уютно!

Постепенно она перестала слышать переговоры Джексона: ее словно завернули в теплое одеяло, и больше она ничего не помнила.

Проснулась она, почувствовав, что кто-то зовет ее, еще не осознавая, где находится.

– Аманда, Аманда, просыпайтесь! – говорил майор Джексон.

Она открыла глаза и увидела, что лежит на том же диване, где заснула, укрытая теплым пледом. В камине ярко горел огонь.

– Просыпайтесь, Аманда!

Она пошевелилась и увидела в открытое окно посветлевшее рассветное небо.

– Вы так и не ложились, – сказала она, обращаясь к майору Джексону.

– Зато поспали вы. Но теперь вам надо вставать.

– Зачем? Мне так хочется спать.

– Есть работа, которую срочно нужно сделать. Мэнтон спасен. Сейчас он пишет заявление о том, что произошло ночью. Вы должны быть у него на вилле раньше, чем он вернется.

Аманда резко села.

– Зачем?

– Ваша работа еще не закончена, – ответил Айван Джексон.

– Но… но… но я… я думала… – начала Аманда и замолчала. Он, как всегда, был прав. Она не сделала того, что собиралась и что должна была сделать.

Неожиданно она вспомнила, от чего похищение спасло ее.

– Я не хочу туда возвращаться, – спокойно проговорила она.

Глаза майора Джексона гневно вспыхнули.

– Почему?

– Потому что…

Нет, она не могла рассказать ему! Как объяснить то, что произошло накануне вечером?

Она не знала почему, но ей не хотелось, чтобы Айван Джексон знал об этом. Ей было стыдно, словно каким-то необъяснимым образом она сама была виновата в том, что произошло на вилле.

– Просто мне не хочется туда возвращаться, – упрямо проговорила она.

Майор Джексон наклонился вперед, положил свои руки на ее. Прикосновение его пальцев было теплым и успокаивало.

– Послушайте, Аманда, не в вашем характере малодушничать. Вы взялись за трудное дело. Все идет как обычно. Вы спасли Макса Мэнтона от потери состояния в миллион фунтов, возможно, вы спасли ему жизнь. Думаю, он вам кое-чем обязан. Возвращайтесь на виллу; получите с него то, что он вам должен. Если вам не удастся сделать это законным путем, поступайте в соответствии с нашим планом.

Аманда сидела, чувствуя руку Айвана Джексона на своей руке. Его взгляд был устремлен прямо на нее. Он по-прежнему направлял ее жизнь.

– Я не могу вернуться сразу, – произнесла она слабым голосом, стараясь выиграть время.

– Сейчас или никогда. Иначе вам придется каким-то образом объяснять ваше исчезновение. К вам уже вернулась память?

– Если да, то, возможно, стоит вернуться чуть позже и поблагодарить его за гостеприимство?

Майор Джексон саркастически улыбнулся.

– Он примет вашу благодарность! Но вряд ли сочтет себя чем-либо еще обязанным неизвестной девушке, которая спасла ему жизнь. Возвращайтесь, Аманда, и возьмите с него то, что вам причитается.

– В таком виде я никуда не поеду, – произнесла Аманда.

– Это настолько важно, что вы должны. Представим дело так, что одна милая дама одолжила вам жакет и пару сандалий. Чтобы немного прийти в себя, вы можете принять ванну, как только приедете на виллу. Там найдется и какая-нибудь женская одежда.

– Он сказал, что она принадлежит его кузине.

– Это какое-то новое название подобных отношений, – мрачно заметил майор Джексон.

– Могу я взять что-нибудь из своих вещей?

– Нет! – коротко и безапелляционно отрезал он. – Машина будет готова через пять минут. Поднимайтесь наверх, наденьте жакет, умойтесь, но не слишком усердствуйте. Помните: вы одолжили жакет и туфли у жены того человека, который связался с людьми, которые спасли Мэнтона.

– То есть с полицией? – спросила Аманда.

– Не совсем, но это не важно. Ваше дело рассказать вашу историю: что вы постучали в дом, что вы очень устали, что хозяин того дома взял все в свои руки… Его жена была очень мила с вами, потому что ей очень хотелось спровадить вас поскорее обратно на виллу.

На мгновение Джексон остановился и добавил:

– Но если вы и в самом деле хотите умыть руки, я вас пойму.

– И станете призирать меня, не так ли?

– Я думаю, что вы очень смелая; не многие женщины способны на то, что вы сделали прошлой ночью. Честно говоря, я вами восхищаюсь.

Он улыбнулся так, что сомневаться в искренности его слов не приходилось. Аманда почувствовала, что краснеет. Ей пришло в голову, что так должны были чувствовать себя его подчиненные в армии, когда он хвалил их.

– Я вернусь туда, – сказала она, – но это не так просто, как вы думаете.

Она повернулась, чтобы пойти наверх, но Джексон удержал ее за руку и привлек к себе.

– Я знаю, что это чертовски сложно, но я ненавижу, когда работа не доведена до конца. И ведь это последнее дело для вас с Верноном.

Ни я, ни Вернон не представляли себе всего этого, когда так легкомысленно решили вовлечь вас в подобные дела. Это не для женщины, но думаю, что ни вы, ни Вернон не захотели бы остановиться на полпути.

– Конечно, вы правы, – коротко ответила Аманда.

– Боюсь, что вы слишком устали, чтобы продолжать. Обещайте, что, когда вернетесь на его чертову виллу, вы сразу ляжете в постель. Пусть его слуги позаботятся о вас.

– Мне не слишком нравится то, что я знаю о мистере Максе Мэнтоне. Если бы не соблазн отправить за решетку этих шантажистов, я оставил бы его гнить в форте. Честно говоря, он не стоит тех усилий, которых стоило его спасение.

Он взглянул на ее ноги, все в грязи и в запекшейся крови.

Ей живо представилось, как она выглядит при свете утреннего солнца.

Пробормотав нечто нечленораздельное, она высвободила руку и побежала наверх. Она нашла свою спальню, подошла к зеркалу и с отвращением посмотрела на свое отражение. Потом прошла в ванную, умылась и тщательно расчесала волосы.

По ее мнению, она могла бы принять горячую ванну, но подобная задержка не входила в планы майора Джексона.

Она достала из платяного шкафа жакет из мягкой голубой шерсти и надела прямо на грязные ноги подходящие по цвету сандалии.

Компактная пудра и ночная рубашка перекочевали в один из карманов жакета, а пара чулок – в другой.

Чужие трусики она сменила на свои собственные.

Не осмеливаясь больше тянуть, она пошла очень осторожно, так как при каждом шаге по лестнице сандалии причиняли ей сильную боль. Майор Джексон сидел в инвалидном кресле у входа в дом и смотрел на часы.

– У вас ровно двадцать пять минут, чтобы вернуться на виллу, – сказал он. – По пустым дорогам добраться туда будет несложно. Они уже больше не держат его.

Аманда не осмелилась спросить, кто эти «они» и где сейчас Макс Мэнтон.

– Спасибо, – сказала она. – Не думаю, что когда-нибудь в жизни была рада видеть кого-нибудь больше, чем вас сегодня утром.

Он смотрел на нее с выражением, которого она не могла понять.

– Вы очень смелая, – мягко повторил он. – Я восхищаюсь вами.

Он взял ее руку и поднес к губам.

Прикосновение его губ заставило ее вспыхнуть. В смущении она вырвала руку и быстро пошла к машине.

Шофер в берете, похожий на французского рабочего, помог ей сесть на заднее сиденье.

Аманда хотела помахать на прощание рукой, но майора Джексона уже не было, и даже парадную дверь уже закрыли. Машина рванула с места.

Они неслись с бешеной скоростью по улицам и закоулкам Ниццы, а затем повернули от моря к горам.

За двадцать пять минут они успели добраться до виллы. Солнце уже поднялось. Бугенвиллея и цветущая мимоза превращали все вокруг в сказку, и даже мысли об опасности казались в этой сказке неуместными.

Но боль в ногах убеждала ее в том, что все случившееся не было сном. Она ощутила досаду на майора Джексона: любой на его месте предложил бы ей хотя бы промыть и перевязать ее раны. Однако она чувствовала, что Джексон все сделал правильно.

Потрясение от всего, что случилось с ней, было опаснее ран. Дав ей выпить и уложив спать, он помог ей справиться с шоком.

Неожиданно машина остановилась, и Аманда увидела, что они уже у ворот виллы. Привратник поспешил навстречу. Это был крупный, плотный мужчина, но его бледность недвусмысленно говорила о том, что вчерашняя инъекция наркотиков не прошла для него незамеченной.

– Леди приглашена на виллу. Вчера вечером ее увезли вместе с мистером Максом Мэнтоном. Он вернется через несколько минут, – по-французски сказал ему шофер Аманды.

Привратник был сбит с толку, но открыл железные ворота, и они подъехали к парадной двери.

– До свидания, мадемуазель, – произнес водитель. Он не сделал попытки помочь ей выйти из машины, и она поняла, что он стремится избежать расспросов.