Карен Хокинс

Похищенный жених

Нейту.

Спасибо за то, что тебе не надоедали мои бесконечные поиски «самого точного слова», а также за то, что ты не слишком громко хихикал, когда я пела в душе. Нейт, ты рождаешь в моем сердце улыбку.

Пролог

Ах, девчонки! Какие же вы недоверчивые! Я встречала мужчин, на которых лежало проклятие. И таких же женщин…

Старая Нора из Лох-Ломонда – трем своим маленьким внучкам однажды холодной ночью

Стерлинг, Шотландия

9 апреля 1807 года

Джек Кинкейд умирал так же, как и жил: карманы его идеально сшитого сюртука были набиты деньгами, выигранными за ночь азартной игры, от него попахивало изысканным виски и духами жены другого мужчины.

Джек уходил в мир иной после вечера, проведенного в роскошном доме неподалеку от Стерлинга, куда его выманили из Лондона чары восхитительной леди Лусинды Федерингтон. Лорда Федерингтона, посла в одной далекой стране, ожидали домой со дня на день. Однако Джек погасил беспокойные сомнения леди горячим поцелуем и сделал ей предложение, вызвавшее жаркий сладострастный румянец на лице этой женщины, которую не так-то просто было шокировать. Черный Джек жил разгульной жизнью, и многие сердца устремлялись ему навстречу только для того, чтобы разбиться о твердыни его сердца. Тем не менее женщины отлично проводили время в его постели.

Через несколько часов громыхание кареты на подъездной аллее заставило леди вскрикнуть, отбросить прочь одеяла и вырваться из объятий Джека. Джек лишь засмеялся. Он не боялся лорда Федерингтона, который был никудышным стрелком, в то время как Джек никогда не промахивался.

Однако забота о своей репутации перевесила чувства Лусинды к Джеку, и она попросила его удалиться.

Удивленный и слегка пьяный от изысканных вин из погребов ее мужа, Джек поддался на уговоры покинуть дом через окно. Едва повернулась дверная ручка хозяйской спальни, как Джек выпрыгнул в сад.

Негромко насвистывая, он прошествовал из сада в конюшню и забрал свою лошадь на глазах удивленного грума. Затем отправился наверстывать упущенное. За два дня он успевай добраться на приватную картежную вечеринку лорда Морленда. Морленд был глуп, но принимал своих гостей с невиданной роскошью.

Более осторожный джентльмен предпочел бы дорогу на Йорк, прямую и широкую, на всем протяжении которой было много гостиниц. Джек же избрал дорогу, по которой ходили дилижансы, на Эйр, дорогу пустынную и мрачную, пользовавшуюся дурной славой из-за того, что там пошаливали разбойники. Эйрская дорога была вдвойне опасна для нетрезвого одинокого всадника, одетого в изысканный костюм лондонского пошива, с рубином, поблескивавшим на пальце.

Джек пустил свою лошадь галопом, невзирая на темноту и опасность встречи с разбойниками. Однако внезапно погода резко ухудшилась. Набежали тучи, послышались раскаты грома, и дождь полил как из ведра. Он был таким холодным и сильным, что Джек в мгновение ока промок насквозь. Блеснула молния, и его лошадь поднялась на дыбы. Джек не удержал в руках скользкий промокший повод и вылетел из седла. Когда земля приняла его в свои объятия, ему почудился слабый аромат сирени, но затем от удара он потерял сознание.

Чуть позже Джек пришел в себя от того, что дождь больно хлестал его по лицу. Он лежал в глубокой грязной луже, из которой у него не хватало сил выбраться. Волосы облепили лоб и шею. Теплая грязь, удерживавшая его на месте, разительно контрастировала с холодным дождем, от которого явственно пахло сиренью…

Фиона Маклейн.

Джек не разговаривал с ней пятнадцать лет, хотя мог точно описать, как она выглядела в их последнюю встречу.

У него сжалось сердце, так как не было смысла ворошить прошлое. И смешно думать, что воспоминание о Фионе посетило его из-за того, что дождь принес запах сирени. Должно быть, он стукнулся головой гораздо сильнее, чем полагал. В самом деле было вообще очень трудно думать, в висках пульсировала боль.

Черт побери, у него не было для этого времени! Его ожидали женщины, которых нужно уложить в постель, ставки, которые он должен выиграть, виски, которое он намерен попробовать.

Однако, похоже, ничего больше не будет в его грешной жизни.

Слишком поздно.

Застонав, он приподнялся на локте, грязь зачавкала, не отпуская его; перед глазами поплыли разноцветные круги, боль в голове стала совершенно невыносимой. Внезапно Джек понял, что это конец. Он никогда не задумывался о смерти. Он вообще не собирался умирать. Джек закрыл глаза и провалился в беспамятство.

Вот так, в грязной луже, Черный Джек и закончил все свои странствия, а капли дождя продолжали падать на его обращенное к небу лицо.

Глава 1

Маклейны – древний род. Они прекрасно знают себе цену, поэтому с ними трудно торговаться. Они расчетливы и практичны и редко оказываются в проигрыше. Ваш отец говорит, что он скорее согласится, чтобы его покусала овца, чем заключит сделку с кем-либо из Маклейнов.

Старая Нора из Лох-Ломонда – трем своим маленьким внучкам однажды холодной ночью

Гретна-Трин,

Шотландия 9 апреля 1807 года

Фиона Маклейн заставила себя улыбнуться.

– Отец Маккенни, мы пришли, чтобы пожениться.

Грузный священник неуверенно перевел взгляд с Фионы на жениха и затем снова на Фиону.

– Н-но… он… я не могу…

– Вы можете, святой отец, – спокойно сказала Фиона, крепко сжимая застежки своей сумочки.

Пусть гремит гром и сверкает молния, пусть наводнение смоет все вокруг, но она намерена положить конец этой самой идиотской вражде в Шотландии. Это будет стоить ей свободы и лишит будущего, возможно, она даже потеряет свое сердце. От этой мысли у нее заныло под ложечкой. Но без этого брака ей не уберечь своих братьев от безрассудных поступков.

– Фиона, девочка, – раздраженно сказал отец Маккенни, – ну какой из него жених?

– Тем больше оснований выйти замуж за дурака. – Видя, как удивленно блеснули глаза у священника, она добавила: – Известной истиной является то, что приличная женщина может превратить даже капризного, никчемного, упрямого недотепу в порядочного и ответственного мужчину.

Священник неуверенно посмотрел на предполагаемого жениха.

– Да, но…

– Не бойтесь за меня, святой отец. Я знаю, что он не подарок, но он тот, кого я хочу.

– Фиона, я знаю, что этот парень может выиграть от вашего брака. Только…

– Я знаю, – сказала она, вздохнув. – Он волокита и бабник, который переспал едва ли не с каждой женщиной от Северного моря вплоть до злачных лондонских мест.

Священник покраснел при упоминании о злачных местах.

– Да, да. Это знают все, но…

– И еще он отъявленный прожигатель жизни, который не сделал ни малейшей попытки совершить что-либо полезное. Я знаю, что это не достойный подражания образец, однако…

– Но он ведь в бессознательном состоянии! – повысил голос священник. – Он даже не способен назвать свое имя!

Фиона перевела взгляд туда, где находился мужчина. Хэмиш бросил его на холодный пол из каменных плит у ее ног. С одежды Кинкейда стекали на церковный пол грязные ручейки.

– Вам придется ему помочь.

– Девочка моя, ты не можешь тащить лишившегося сознания человека к алтарю.

– Почему?

– Потому что… потому что так не делается, вот почему!

Священник с подозрением посмотрел на Хэмиша. Здоровенный телохранитель, опекавший девушку с рождения, безмолвно стоял за спиной Фионы. Сбоку у него свисала шпага, за широким кожаным поясом торчали три заряженных пистолета, его лицо обрамляла окладистая рыжая борода, а свирепый взгляд, казалось, способен был пригвоздить к земле любого.

– Каким образом этот парень оказался лежащим без сознания в грязной луже? – спросил отец Маккенни.

Фиона не любила врать. Однако чем меньше священник будет знать, тем меньше шансов, что его настигнет возмездие со стороны ее братьев. Испытывая боль от потери их младшего брата, они носились по замку Маклейнов, и гневу их не было предела.

Проклятия Маклейнов накликали настоящий потоп. На несколько дней разверзлись хляби небесные, лил дождь, сверкали молнии и гремел гром, река вздулась от первых весенних дождей, угрожая затопить тех, кто жил в деревне ниже замка.

Фиона не могла допустить, чтобы это произошло. И она знала, как прекратить вражду. Прежде всего следовало найти Джека Кинкейда. Спасибо провидению, до Хэмиша дошли слухи о шашнях Джека с некоей женшиной недалеко от Стерлинга. После этого найти прожигателя жизни не составило труда.

Ей оставалось лишь надеяться, что ее дальнейшие планы можно будет осуществить. Фиона сильно сомневалась, что ей настолько повезет. Пожав плечами, она беззаботно сказала:

– Мы нашли его.

– Без сознания?

– Да.

– Где?

– На дороге. Должно быть, его сбросила лошадь.

Похоже, это не убедило священника.

– Почему он до такой степени промок? – В глазах его засветилось подозрение. – В этой части Шотландии не было дождя в течение трех недель.

Фиона решила отвлечь священника.

– Хэмиш, ты можешь разбудить этого оболтуса? Отец Маккенни не поженит нас до тех пор, пока он не придет в сознание.

Хэмиш хрюкнул, затем наклонился, схватил бесчувственного Джека Кинкейда за волосы и приподнял ему голову.

Фиона увидела его лицо, и сердце у нее сжалось. Даже забрызганное грязью и облепленное мокрыми рыжеватого оттенка волосами, оно было мучительно прекрасным. Точеные черты, крепкий подбородок, гордый мужской нос, темно-каштановые волосы, и если бы они были открыты, голубые глаза были бы достойны лика ангела.

Но уж кем-кем, а ангелом Джек не был.

Прогремевший в отдалении слабый раскат грома заставил священника бросить взгляд в сторону открытых окон. Снаружи солнечные лучи золотили каменные стены, на ясном небе не было ни единого облачка.

Фиона задержала взгляд на Кинкейде. Ей понадобились значительные усилия для того, чтобы сдержаться и не пнуть, хотя бы слегка, его ногой. С того мрачного дня пятнадцатилетней давности, когда она обнаружила истинную сущность натуры Джека Кинкейда, она все свои эмоции и мысли хранила в тайне. Она уже было решила, что все это давно умерло, но, очевидно, остатки гнева и негодования где-то в глубине души еще сохранились.

Продолжая держать Джека за волосы, Хэмиш покачал головой и посмотрел на Фиону:

– Этот болван не просыпается.

– Вижу, – вздохнула Фиона. – Оставь его в покое. Хэмиш отпустил голову Джека, не обеспокоившись тем, что она со стуком ударилась об пол, что заставило священника поморщиться.

Отец Маккенни с облегчением сказал:

– В таком случае ты не сможешь выйти за него замуж.

– Нет, смогу, – твердо проговорила Фиона. – Он скоро проснется.

Священник вздохнул:

– Ты самая упрямая из девчонок, которых я когда-либо встречал.

– Только тогда, когда я должна быть такой. Вы не можете отрицать, что такому оболтусу пойдет на пользу, если он окажется под опекой сильной женщины.

– Верно, – сдавленным голосом признал отец Маккенни, – этого я отрицать не стану.

– Я не смирюсь ни с его пьянством, ни с его разгулом. Я заставлю его регулярно посещать церковь. Знает он об этом или нет, но разгульные дни Джека закончились.

Во взгляде священника промелькнуло нечто вроде жалости.

– Ты не сможешь заставить человека измениться, девочка. Он должен захотеть измениться сам.

– В таком случае я заставлю его захотеть измениться.

Священник взял ее за руку.

– Почему ты затеяла все это, девочка?

– Только так можно положить конец вражде. Смерть Каллума должна стать последней, – твердо заявила она.

Глаза священника наполнились слезами.

– Я также оплакиваю твоего брата, девочка.

– Вы не можете оплакивать Каллума больше, чем я. Мои братья призывают к мести, словно его смерти недостаточно. Кто-то должен остановить это безумие.

Каллум, красавец Каллум! Ее младший брат с белозубой улыбкой, порывистый и импульсивный, лежит сейчас на глубине шести футов, и только каменный столб напоминает о его жизни. И все из-за этой идиотской вражды, которая началась сотни лет тому назад.

Маклейны и Кинкейды воюют так давно, что никто даже не помнит об истинной причине их взаимной ненависти. И вот из-за глупого отказа Каллума простить оскорбительное замечание со стороны одного из Кинкейдов разыгралась драма. Он полез в драку и заплатил за это своей жизнью. Один удар о край мраморного камина – и все было кончено. Каллум умер, а искры давней вражды превратились в пламя.

Священник сжал ее руку.

– Я слышал, Кинкейды считают, что смерть Каллума произошла не по их вине. Что, вероятно, кто-то другой…