Даниэла Стил - Похищенный

— Ты меня пугаешь. Снова пьяный смех.

— Мне плохо, Чарльз. Между нами было нечто прекрасное… Двенадцать лет я свято хранила память об этом… о чистом и нежном… А ты обращаешься с прошлым так, что травишь и себя, и других. Андре был не такой, и ты был не такой.

— Может статься, я переменился.

Его улыбка показалась ей зловещей. Настоящая трагедия состоит именно в том, что он не переменился. Он любит ее, по-прежнему тоскует по ребенку, хочет, чтобы она вернулась, хочет снова поймать то прошлое, которое уже никогда не вернется, но и не забудется.

— До свидания, Чарльз. — Долго Мариэлла смотрела на него с грустью, потом виновато улыбнулась Тедди. — Мы идем домой.

Больше ей нечего сказать Чарльзу. Он стоял и смотрел, как они удалялись. Он даже не стал просить, чтобы она ему позвонила. Он был зол на нее, никогда в жизни он не был так зол на нее.

Когда Мариэлла подходила к машине, ей показалось, что стало еще холоднее. Тедди не сказал ни слова, пока они не сели в машину. А когда водитель захлопнул дверцу, мальчик тихо сказал:

— Он мне не нравится.

Патрик тоже ходил в парк и следил за ними издалека, так как Малкольм дал ему такое распоряжение наблюдать за женой и ребенком, чтобы они всегда были в безопасности. Он видел Чарльза, узнал его. Тайные встречи Мариэллы сильно заинтриговали его. Странно, что она взяла с собой ребенка. Впрочем, возможно, она хотела, чтобы этот мужчина познакомился с Тедди.

— Он неплохой человек, — ответила Мариэлла сыну. — Просто он очень несчастен. Мы с ним раньше очень дружили.

Тедди кивнул, стараясь понять. Потом опять посмотрел на нее и задал вопрос:

— А кто такой Андре?

Она никак не предполагала услышать такой вопрос. У нее даже перехватило дыхание. Она помедлила, прежде чем ответить:

— Андре — это маленький мальчик. Он умер… очень давно. Чарльз тогда очень расстроился и с тех пор не может успокоиться. Поэтому иногда он так глупо себя ведет.

Тедди кивнул — все, мол, ясно. И опять спросил:

— А ты тоже знала Андре?

Согласно кивнув, она усилием воли сдержала слезы "и не спрятала лицо. Она собиралась сказать ему когда-нибудь, но ведь не таким же образом, не прибегая к уверткам. Сейчас Тедди слишком рано знать обо всем этом. Тем не менее она постаралась ответить на его вопрос, стирая слезу со щеки:

— Да, я тоже знала его.

— Он был красивый?

Для Тедди этот вопрос всегда имел первостепенное значение. Мариэлла почувствовала комок в горле, который рвался наружу. Нужно сдержаться.

— Он был очень хороший… И очень рано умер. Слезы все-таки медленно текли по ее щекам. Она не знала, что сказать Тедди. И в самом деле ей нечего было сказать. Вместо объяснений она просто прижала его к себе и снова почувствовала огромную благодарность, что он у нее есть. Слишком она испугалась того, что говорил Чарльз. Так ли она поняла его? Неужели, чтобы заставить ее вернуться, он украдет ее мальчика? Это немыслимо. Она знала, что все это пустые угрозы. Никогда он не причинит вреда Тедди.

— Плохо, что мы встретили его сегодня. Жалко, что у тебя не получилось посмотреть на лодки.

— Да ладно. — Тедди мужественно улыбнулся. — Я все равно люблю быть с тобой.

Он умел всегда найти такие слова, от которых ей делалось легче и хотелось еще больше любить его.

— А хочешь завтра сходить на «Белоснежку»? Завтра воскресенье, а по воскресеньям Малкольм, как правило, сидит дома и занимается своими бумагами, поэтому она бывает свободна. А лучше всего то, что у мисс Гриффин завтра свободный день, и никто не будет им мешать. Тедди может быть целый день с Мариэллой, а если понадобится помощь, она позовет Бетти, а вечером с ним посидит Эдит.

— Ура! Правда? Мы правда пойдем на «Белоснежку»?

— Конечно. Значит, договорились?

Когда они подъехали к дому, Тедди пулей выскочил из машины. Хейверфорд открыл им дверь и позволил себе тень улыбки, потому что ему очень понравился молодой мистер Теодор, который пулей влетел в дом и немедленно помчался наверх.

На лестнице он едва не столкнулся с отцом. Мариэлла сначала испугалась, не расскажет ли он Малкольму про Чарльза, но Тедди слишком спешил, он должен был готовиться идти надень рождения, к тому же был слишком взволнован перспективой пойти завтра на «Белоснежку», поэтому он и не вспомнил про странного человека возле пруда в Центральном парке. Когда Мариэлла сняла шубу, Тедди был уже на третьем этаже.

— Где это вы были? — непринужденно спросил Малкольм. Он собирался ненадолго заехать к себе в офис. Он всегда заезжал туда по субботам, а потом ему предстояло ехать в клуб на ленч, на который он пригласил одного знакомого, приехавшего из Калифорнии.

— Мы ходили на пруд, хотели посмотреть на лодки, но пруд замерз.

— Наверное, очень холодно, — предположил Малкольм, и Мариэлла кивнула.

— Ты уходишь?

— Да, дорогая. — С серьезным видом он поцеловал ее в щеку. — А ты не забудь, что вечером ужин у Уитов.

Предрождественская вечеринка с танцами. Она собиралась надеть умопомрачительное платье, которое Малкольм привез ей из Парижа. Это было изумительное платье из белого атласа со множеством тончайших рюшей на груди и на рукавах. К нему подойдут бриллиантовые серьги и колье. А еще она наденет серебряные туфли, а сверху — длинную, до пят горностаевую шубу, которую муж подарил ей на день рождения.

— А на завтрашний вечер есть какие-нибудь планы? — спросила Мариэлла, потому что вдруг забыла, что он ей говорил. А он вспомнил, что утром положил ей на стол записку.

— Я завтра рано еду в Вашингтон. Хочу добраться туда еще засветло, потому что на вечер назначен ужин у министра торговли, а в понедельник я хочу провести весь день с послом. — Да, серьезная поездка, и обе секретарши наверняка поедут с ним. — Ты не возражаешь?

Обоим было ясно, что возражать она не станет, но он всегда был настолько внимателен, что спрашивал ее согласия, и она послушно принимала правила игры и отпускала его с улыбкой.

— Нет. Мы с твоим сыном решили совершить вылазку на «Белоснежку», а вечер проведем дома. — Мариэлла улыбнулась мужу. Как хорошо, что он так мягок с ней, особенно после сумасшедшего поведения Чарльза.

— Ты определенно не поедешь со мной?

— Нам будет тут хорошо. — Она снова улыбнулась, и Малкольм поцеловал ее в лоб.

Затем он дал Патрику знак, что он готов, и шофер пошел к машине, а Хейверфорд подал хозяину шляпу.

— Мы с тобой еще увидимся, дорогая. Надеюсь, все будет хорошо. Отдохни, а то вечером придется потрудиться. Не хотелось бы, чтобы у тебя опять заболела голова.

Иногда ей казалось, что с ней все обращаются как с тяжелобольной. Конечно, после такой встречи с Чарльзом голова имеет право заболеть. Но день прошел все же не так уж и плохо. Она простилась с Тедди и поздоровалась с ним, когда он вернулся со дня рождения, а вечером поднялась в детскую, чтобы еще раз поцеловать его перед сном. Правда, мисс Гриффин заворчала, ей казалось, что мать с сыном достаточно общались за этот день, но очень уж он любил смотреть, во что мама одевается, когда идет в гости. Он очень забавно охал и ахал, рассматривая ее туалет.

Платье выглядело на ней изумительно. Божественное платье, Малкольм так и сказал, что в этом платье она — богиня. Она обратила на себя внимание всех гостей на вечере у Уитов. Каждый сказал ей комплимент по поводу ее наряда, и мужчины не преминули заметить Малкольму, что ему невероятно повезло, что у него такая молодая жена, да к тому же такая красавица.

По дороге домой Малкольм опять говорил ей, как она хороша, а она все больше молчала. Она улыбалась его словам, но сама думала про Чарльза и его угрозы насчет Тедди. В конце концов она решила, что Чарльз просто потерял голову от горя и одиночества, а на самом деле он никогда не причинит вреда ни одному ребенку в мире, тем более ее ребенку. Он вспылил, потому что она отказала ему в свидании, вот и не знал, что ему делать, стал выдумывать какие-то угрозы. Она была рада, что отказалась с ним встречаться. Эти встречи могли бы только раздуть старое пламя, и они оба сделались бы еще несчастнее. При иных обстоятельствах она обязательно рассказала бы о нависшей опасности Малкольму, но сейчас она чувствовала, что это невозможно. Малкольм не имел понятия, какое место Чарльз занимал в ее жизни, он вообще не знал о существовании Чарльза, не говоря уже про брак и про ребенка, который умер. Малкольм не понял бы, зачем Чарльзу может понадобиться Тедди.

— По-моему, тебя что-то беспокоит. Он заметил. Впрочем, задумчивость шла Мариэлле, и впервые за долгое время Малкольм ощутил, что его влечет к ней. Он даже сам удивился.

— Просто я задумалась.

— О чем?

— Да ничего особенного.

— Ладно, но для меня ты всегда особенная. Она рассеянно улыбнулась, и Малкольм решил не развивать тему; наверное, у него имелись свои соображения.

Одна из горничных должна была специально дождаться их возвращения, чтобы помочь госпоже раздеться. Мариэлла сняла драгоценности и легла. Но и в постели она думала о Чарльзе… о том, что он говорил ей в парке… В эту ночь ей приснился не Андре. Ей приснился Тедди.

На следующий день после обеда Мариэлла ходила с Тедди на «Белоснежку». Детский праздник проходил в нью-йоркском радиоцентре, а потом Мариэлла повела сына в кафе Шрафта выпить горячего шоколаду. День прошел прекрасно для обоих. Тедди сказал, что любит, когда у мисс Гриффин свободный день, и Мариэлле еще больше захотелось, чтобы мисс Гриффин в доме больше не было. Надо бы не забыть еще раз поднять этот вопрос в разговоре с Малкольмом. Он-то все думает, что мисс Гриффин приносит мальчику пользу, учит его хорошим манерам. Малкольм считает, что лучшие гувернантки — англичанки. Но по пути домой ни Тедди, ни Мариэлла о мисс Гриффин уже не думали. К тому же вечером Мариэлла сама искупала Тедди в своей огромной мраморной ванне. Тедди был в восторге. Они напустили полную ванну пены, так что когда Эдит, рыжая горничная, увидела, что делается на полу, она пришла в ярость. Предполагалось, что она посмотрит за Тедди вечером, но у нее имелись свои планы, в которых фигурировал Патрик. Они собирались пойти на танцы в Ирландский танцевальный клуб, поэтому Эдит упросила Бетти, молоденькую девушку, которая работала при кухне, посидеть с ребенком вечером. Эдит обещала по возвращении заплатить Бетти пять долларов. После этого Эдит сможет незаметно проскользнуть в комнату для игр, и комар носа не подточит. Естественно, что ей не понравились лужи мыльной пены на полу в ванной, так как она не могла уйти с Патриком, не убрав все это безобразие. Найти кого-то, кто согласился бы сделать эту неприятную работу за нее, было уже совсем нереально.

Мариэлла перекусила вместе с Тедди в детской, потом почитала ему перед сном. Когда он разделся и лег, она спела ему рождественскую песню, погладила его по голове, и он заснул, удобно пристроившись с ней рядом. Тогда Мариэлла тихо выбралась из его кровати, чтобы не разбудить его.

Спускаясь к себе, Мариэлла думала: а может быть, она и впрямь портит ребенка, как полагает мисс Гриффин? Может быть, она балует его? И что с того? В последнее время Мариэлла все больше времени проводила с сыном, и ей становилось все труднее держать дистанцию. Ее прежние страхи относительно чересчур тесного сближения, кажется, испарились без следа, и она самозабвенно наслаждалась его обществом. А если она и слишком сильно любит его, какой от этого вред? Что в этом плохого? Ей так повезло, что у нее есть Тедди. Поэтому она отказывалась допустить, что может произойти какое-нибудь несчастье. Малкольм прав, она слишком много нервничает, пора успокоиться.

Она легла, намереваясь почитать. В одиннадцатом часу позвонил Малкольм из Вашингтона. Он сказал, что очень удачно провел вечер. Поужинал с Харри Хопкинсом, который, по некоторым конфиденциальным данным, в ближайшие два месяца будет исполнять обязанности Даниэля Роупера в министерстве торговли. На ужине присутствовал Луис Хоу, правая рука Рузвельта. Они подробно обсудили позицию администрации Рузвельта в свете ситуации в Европе. Малкольм чувствовал, что война вероятна, но продолжал надеяться, что ее удастся избежать, если приложить к этому все усилия.

Немецкий посол рассказал Малкольму о ситуации в Берлине. Не оставалось сомнений, что Германия наращивает военную мощь, но высокопоставленный дипломат поручился, что капиталовложения Малкольма по-прежнему в безопасности. На прямой вопрос Малкольма посол признал, что «хрустальная ночь» — дело действительно небезупречное с моральной точки зрения, но, с другой стороны, Гитлер делает великое дело для германской промышленности, и благодаря ему Германия сможет по-настоящему перевернуть мир. Малкольму очень нравилось принимать участие в обсуждении столь важных вопросов. Он сказал Мариэлле, что было очень интересно побеседовать с Хоу, Роупером и их ближайшими сотрудниками, тоже присутствовавшими на ужине. Малкольм высказал мнение, что у Германии и ее союзников большое будущее. Мариэлла была тронута, что он позвонил, чтобы поделиться с ней своими соображениями.