Анастасия Соловьева - Похождения соломенной вдовушки

– А теперь слушай внимательно, дорогая! От твоих шевелений у меня одни неприятности. Немедленно позвони ментам и скажи, что ты заявление свое забираешь. Моя машина никуда не пропадала. Я... одним словом, я знала, где находится моя машина.

– Тетя Мил! Так почему ты не сказала об этом раньше? Например, сегодня с утра?! Я, как дура...

– Сегодня утром мне было не до машины.

– Уф!.. Так ты по-прежнему на колесах?! Отлично! Ладно, я звякну ментам, ты не парься. Ну, все, давай, целую тебя, Вадимчику – привет! – Стася уже собиралась повесить трубку.

– Я ни на каких не на колесах! – прорычала в ответ ей я. – Моя машина конфискована как вещественное доказательство кражи. А Соломатников из-за этого чуть в тюрьму не загремел! Его обвиняют в воровстве.

– Господи! А почему его?

– Да потому, что вчера вечером мы отогнали мою машину к нему в гараж!

– Зачем?

– Не твоего ума дело! Так что, во-первых, звони в милицию, а вторых, мы скоро будем у тебя.

Стася заволновалась.

– Вы с Вадимчиком?

– С Николаем Николаевичем!

– Фу, с этим... – капризно протянула Стася, но вдруг, оборвав нытье на полуслове, попросила: – Сейчас, тетя Мил, подожди минутку.

– Ты не одна? – спросила я строго. – С Лешей?

– В общем, да. Но это никого не касается!

– Согласна.

– Ты-то согласна. А Николаич развоняется сейчас. Молчал бы лучше, старый козел.

– Во-первых, я тебя уже просила сегодня: выбирай выражения. Во-вторых, делай, что хочешь, нам все равно.

– Вам все равно? Неужели вам?!! – не верила Стася. – Уж не хочешь ли ты сказать, что променяла Вадимчика на этот пенек с глазами?!

– Мы придем к тебе, потому что нас разыскивает милиция. – Я продолжала гнуть свою линию. – И в этом виновата исключительно ты.

– Тетя Мил, а почему вас? Тебя-то они за что?

– За все хорошее! В милицию позвони сейчас же. И через десять минут открой ворота, чтоб нам долго на улице не стоять – не отсвечивать!

Стася задумалась. Потом присвистнула.

– Тут такое дело, тетя Мил... Я, короче, пока не дома.

– А где ты?

– В Москве.

– О, черт!

Добавив несколько крепких словечек, я нажала на кнопку разъединения.

К счастью, Соломатников не заставил меня долго ждать.

– Выход один, – спокойно резюмировал он, когда я выпалила ему последние новости. – Нам придется пробраться к шоссе через лес.

– Что значит пробраться?

– Ну, видишь ли, жители поселка не удосужились протоптать тропинку. Народ ленивый, сытый, все больше на машинах передвигается.

– Но если нет тропинки... мы же заблудимся в лесу!

– Не проблема! Я умею ориентироваться по звездам.

– Неужели? Ах ты хвастунишка!

Наклонившись, он легонько, по-приятельски поцеловал меня в щеку.

– Не волнуйся. Пятнадцать—двадцать минут, максимум полчаса – и мы на шоссе. Держись за меня. – Соломатников протянул мне руку, и я действительно почувствовала некоторое успокоение.

– Да я не волнуюсь. Просто сам понимаешь... В таких зарослях и шею недолго свернуть.

– Все будет хорошо. Верь мне.

Я думаю, что большинство согласится со мной: чесать в прямом смысле через темный лес да еще в модельных туфлях на шпильках – в этом нет ничего приятного. Но если найдется сильная мужская рука!..

Мне даже весело было шагать по лесу – продираться сквозь буреломы, перешагивать поваленные деревья, опираясь на руку Соломатникова. Рука была крепкой, и надежной, и одновременно нежной. Заинтересованной. Как будто по движению пальцев он старался угадать, что происходит у меня в сердце.

– А если менты нас на трассе засекут? – прикидывала я по дороге.

– Теоретически быть может все. А практически у них на это времени не хватит. Мы уедем на первой же попутке.

– Почему ты так думаешь?

– Кто же будет отказываться от денег?

– Смотря от каких.

– Ты в корень зришь, Мила. По большому счету в каждом деле существует лишь одна кардинальная проблема – цена вопроса. А мы, как поется в песне, за ценой не постоим.

– Но водитель может и испугаться! Представь, темной ночью двое выходят из леса. Женщина нарядная, на каблуках. Сразу поймут, что мы скрываемся.

– Дорогая, положись во всем на меня. – На этот раз я благосклонно приняла слово «дорогая» и получила мягкое благодарное рукопожатие. – Мы скрываемся, совершенно верно! Но мы можем скрываться не обязательно от милиции.

– От бандитов – это еще хуже. Бандиты разбираться не станут, если что, и водителя пришьют...

– Мы можем скрываться от твоего ревнивого мужа! – Соломатников высвободил руку и обнял меня за талию.

– Или от твоей ревнивой жены.

– Я прошу тебя, не думай ни о чем плохом! Верь мне, – прошептал Соломатников, склоняя губы к моим губам, и я послушно приняла его долгий пронзительный поцелуй и даже потеряла счет времени, пока вдруг что-то не царапнулось у меня внутри.

– Николай, надо торопиться.

Мы снова двинулись через буреломы, теперь уже молча, как заговорщики, связанные общей тайной, общей идеей. И это было... это было great! Грандиозно, как говорят англичане.

Вот, оказывается, о каком мужчине я мечтала все эти годы!

Мне нужен был умный, сильный единомышленник, способный протянуть руку и повести за собой. Следуя за ним по жизни, я бы почувствовала себя счастливой. Не говоря о том, что и своему партнеру я могла бы принести много пользы. Ведь у меня есть хватка, здравый смысл и масса других достоинств.

Хотя какую, например, пользу я могу сейчас принести Соломатникову? Просто иду рядом, опираюсь на его руку. Но он, кажется, и этому рад... Я исподволь наблюдала за состоянием своего спутника, чувствуя нежность и легкий трепет.

Лишь вид ночного шоссе мгновенно заставил меня забыть о деликатных переживаниях.

– Слушай, а куда мы поедем?

– В Москву.

В эту минуту вдали мелькнули зажженные фары автомобиля, и Соломатников вышел на проезжую часть, дабы водитель заранее увидел его.

Судя по тому, что разговаривали они недолго, цена вопроса оказалась привлекательной. Соломатников сделал мне знак садиться.

– Так куда мы все-таки едем? – уже в машине уточнила я.

– В голубые небеса. – Он простодушно улыбнулся, как взрослый, открывающий ребенку простой жизненный секрет.

– В каком смысле?

– В прямом! В прямом и единственно возможном!

Я не поверила и засмеялась:

– На небо? На тот свет?

– Эх ты, риелтор! «Голубые небеса» – это же известнейший в Москве жилой комплекс.

– Тогда понятно. А что мы там будем делать?

– Все, что мы собирались!.. В общем, Мила, мы едем ко мне домой.

– Как к тебе? Это невозможно!

– Почему же?

– Во-первых, – я вынуждена была перейти на шепот, – менты первым делом проверят квартиры, в которых мы прописаны. Во-вторых, я не хочу ехать к тебе. Твоя жена...

– Жена на Багамах.

– Не в этом дело. Это ее дом...

– А что до ментов, – развязно перебил Соломатников, – Мила, ты просто прелесть! Ты поверила во всю эту сказочку с погоней, бегством через лес и прочими прибамбасами?!

– Но это была не сказочка... – начала я, смутившись. – Мы в самом деле шли через лес. Ты что, не помнишь?

– Помню отлично! Только я все это выдумал для тебя...

– Что выдумал? Кражу машину?

– Кражу машины выдумали менты. Тут не в них дело. Я вторые сутки наблюдал за тобой и задавал себе проклятый вопрос: чем я смогу привлечь эту женщину? Деньгами? Подарками? Домом? Нет, ничего тебя не интересовало. И вдруг случайно я понял: опасность, экстрим – вот ее стихия. Я решил сбежать от ментов, и ты – впервые за двое суток – играла за меня. Ты была в моей команде. Это для меня самое главное! А все прочее... так, пустяки.

– Да какие же пустяки?! Если менты остановят сейчас нашу машину, нас упекут за решетку, как миленьких! Тебя – за кражу. Меня – за отстутствие документов.

– Чепуха! То, что ты сказала сейчас, – банальный страх советского человека перед всемогущим государством. Госстрах! Но ты не переживай! Я уже связался со своим адвокатом. Завтра утром он будет в местном отделении ГИБДД. Самое позднее в полдень ты получишь свою «витару».

– Ты переговорил с адвокатом? – эхом переспросила я.

– Конечно! Теперь нам совершенно нечего бояться. Мы наконец-то заслужили счастье и покой...

Последнюю фразу Соломатников произнес, точнее, горячо и интимно прошептал мне на ухо. Я невольно от него отстранилась.

– То есть ты хочешь сказать, что романтическую прогулку через лес разыграл специально, чтобы добиться моей... благосклонности?!

– Но ты должна гордиться! Твое женское тщеславие...

– Нет у меня никакого тщеславия!

– О, брось, дорогая! Женщины на редкость тщеславные существа.

– А ты говорил, что плохо разбираешься в женщинах.

– Ну не настолько, чтоб не знать прописных истин.

– Если б я знала, что нам не грозит никакая опасность, я бы ни за что с тобой не поехала!

– А это ты напрасно! Во-первых, впереди у нас незабываемая ночь, – он опять сбился на интимный шепот, – а во-вторых, ну куда тебе деваться в незнакомом поселке ночью?

Я промолчала, признав таким образом правоту Соломатникова, но с этой минуты настроение у меня стало портиться. Шальная нежность улетучилась, подступили скука и надоевшее за последнее время ощущение неприкаянности.

В таком состоянии я и подъехала к жилому комплексу «Голубые небеса».

Чтобы попасть в небеса (квартира Соломатникова находилась на тридцать втором этаже), надо было спуститься в преисподнюю (в гараж), а затем воспарить при помощи лифта.

Заметив происшедшие во мне перемены, Соломатников тоже слегка замкнулся. Уже не шептал, не сулил феерической ночи любви, и лишь моя рука, как залог грядущего интима, продолжала оставаться в его руке.

За ручку, как старшие школьники в отсутствие родителей, мы вошли в темную, тихую прихожую. Щелкнул выключатель – в зеркале напротив входной двери отразилась странная пара. Коренастый мужичок в черной футболке и широких голубых джинсах выглядел вызывающе простецки на фоне стройной, элегантной женщины. В том, что он полез к ней целоваться, было что-то чудовищно противоестественное. Неудивительно поэтому, что в ту минуту, когда губы Соломатникова оказались на моих, в прихожей прогремел вопль возмущения:

– Так вот где ты шляешься, старый хрен! – Неведомая сила швырнула нас с Соломатниковым в разные стороны. – Потаскун голимый! Ублюдок!

– Дорогая! Если бы я только мог предположить, что ты уже в Москве...

– Если бы я могла предположить, что ты будешь окучивать всех телок без разбору, ну прям кого попало, я бы в жизни своей не вышла за тебя замуж! И кого ты нарыл на этот раз? – По-бабьи подбоченившись, соломатниковская супруга (ибо это была она) устремила ко мне свое могучее тело и, приблизившись почти вплотную, ухватилась за лацканы моего жакета, а затем с силой тряханула меня об стену.

Я почувствовала себя как на электрическом стуле. Но это не помешало мне внимательно разглядеть мадам Соломатникову.

Мадам была крупной платиновой блондинкой с длинными блестящими волосами. Вообще, если бы не гипертрофированность черт и форм, а также избыток лет, ее можно было бы сравнить с куклой Барби. Насчет лет я, пожалуй, не совсем точно выразилась. Соломатниковой едва перевалило за тридцать, но в ней уже ощущалось что-то возрастное, тяжелое и грубое. Может быть, сказывались годы, проведенные рядом с человеком, бывшим старше ее на десять лет, а может, причина крылась в непрерывном вранье, изменах и разборках, которыми Соломатников заполнил жизнь своей благоверной.

Заметив мастырку у меня на лице, возрастная барби брезгливо сморщилась и отдернула руки.

– Никого получше ты, конечно, найти не мог! Тащишь в дом всякую заразу! У нас же дети! Потаскун! Кобель!

– Светочка, дорогая, объясни, пожалуйста, что произошло, – на голубом глазу поинтересовался Соломатников. – Почему ты раньше времени вернулась в Москву?

– Как почему?! А ты что, ничего не знаешь до сих пор?

– Ты о чем?

– Ну ё-мое! Ну ты сволочь! Ничего не знаешь?! Папа заболел!.. Неизвестная медицине форма воспаления легких! Тебе по барабану! – выкрикивала барби. Громадные голубые глаза гневно сверкали из-под черных накладных ресниц. – Тебе одно нужно, только одно! А живешь, подонок, на деньги моего отца, между прочим!

– Но-но-но! Я бы попросил...

– Ты бы попросил! А мне начхать на твои просьбы, понял? Ты где работаешь, подлец? В банке?

– Светик, ну зачем ты при посторонних...

– Он в банке работает, девушка, – вкрадчиво сказала барби, обращаясь ко мне, – руководит департаментом по связям с общественностью. Правильно, Коля? Ну вот! А теперь вы у него спросите, когда он в этом банке был последний раз! Не спрашивайте, он не помнит! Он туда не ходит, потому что у него и так все схвачено! Тесть – председатель правления!.. За него всю работу делает заместитель. А ему только деньги! А он с деньгами – да по бабам! Ха-ха! А ну колись, шалава, сколько он тебе заплатил? – вдруг взвизгнула она.