Не думаю. Мы с Картером и Джей Джеем придем к тебе через час для фэнтези драфта[1].


Хорошо.


Мама заходит на кухню, неся связку подсолнечников, и ставит их в вазу.


- Джордан, какие планы на вечер?


- Парни придут в гости. Ничего страшного?


Мама кивает, доставая бутылку воды из холодильника, и садится.


- Спасибо, что пришла на вчерашнюю игру, мам.


Она улыбается.


- Я бы не пропустила. Итак... Расскажи мне о Тае Грине. Я годами не видела школьного квотербека как он. Возможно, не видела вообще.


- Я знаю.


- Он лучше, чем твой брат, когда тому было семнадцать.


- Да, но мы не можешь сказать это Майку!


Мама слегка смеется.


- Ты расстроилась, что тренер Миллер вывел тебя из игры?


- Черт возьми, да.


- Тай придет сегодня? - спрашивает мама. Глядя на меня, она начинает отрывать этикетку от своей бутылки с водой.


- Неа, но я пригласила его на завтрашнюю игру отца.


- Ага, что ж, не могу дождаться встречи с ним. Кажется, он милый молодой человек.


- Ага, - говорю я, прежде чем подумать.


- Да? - теперь мама улыбается. - Он нравится тебе больше, чем просто приятель по команде?


Я пожимаю плечами.


Мама складывает руки вместе и поднимает их к подбородку, и ее улыбка становится даже ярче, прямо как небо, когда солнце восходит над горизонтом рано утром.


Прежде чем поставить себя в еще более неловкое положение, и перед тем как мама начнет говорить о чувствах и прочем дерьме, я вылетаю из кухни и бегу наверх.

•••

Позже этим же вечером мы с парнями заканчиваем наш фэнтези драфт, съев столько китайской еды, что ей можно было накормить весь Китай.


- Генри ложиться на ковер и хватается за живот.


- Напомните мне, не есть по две порции курицы Генерала Цо когда-либо снова.


- Эй, Генри, - говорю я.


- Да? - отвечает он с улыбкой.


- Не ешь по две порции курицы Генерала Цо когда-либо снова.


- Этот даньхуатан [2] настоящее дерьмо, - говорит Картер, мешая ложкой яйцевые сопли. - Недостаточно соли. А яйца протухшие.


- Когда мне исполнится восемнадцать, я набью тату, - заявляет Джей Джей.


- Что именно? - спрашивает Генри.


- Думаю набить китайский иероглиф прямо над задницей, - говорит он, показывая на поясницу.


- Ты бы набил клеймо шлюхи, - говорю я, откусывая от печенья с предсказаниями, когда Генри и Картер начинают смеяться. - Что бы он значил?


- Я думал "гром" или "рябь", знаете, что-нибудь глубокое.


Генри приподнимается на локте, склоняется ко мне и шепчет мне на ухо:


- Может, мы могли бы заплатить татуировщику и заставить его написать "выход" по-китайски.


Я смеюсь:


- Определенно.


- О чем вы говорите? - требует ответа Джей Джей.


- Мы думаем, что "гром" - отличный вариант, - говорит Генри, кусая губы.


Джей Джей думает мгновение:


- Да, вы правы. Гром.


- Я тоже набью тату, - говорит Генри, сгибая левую руку. - Хулу девушку на моем бицепсе.


Я улыбаюсь, прежде чем спросить:


- А что ты набьешь, Картер?


- Хм, может, пламя? Что о тебе, Вудс?


- Может, эмблему Алабамы? - я показываю на бедренную кость. - Вот тут?


Генри кашляет в кулак, когда у Джей Джея звонит телефон.


- Эй, как поживает моя любимая девочка? - говорит Джей Джей, лениво улыбаясь и откидываясь на спинку дивана, будто он греческий Бог, ответственный за удовлетворение женщин старшей школы Ста Дубов. Черт возьми, наверное, он ждет, что из шкафа выпрыгнут какие-нибудь девчонки и начнут обдувать его пальмовыми листьями, кормя картофельными чипсами.


- Буду через десять минут, - продолжает Джей Джей и встает.


- Кто это? - спрашивает Генри. - Рыжеволосая из кафетерии?


- Нет. Лэйси хочет, чтобы я пришел, - подмигивает Джей Джей. - Я ей нужен.


Генри смеется:


- Повеселись, дружище.


- Убейте меня, - бормочу я, начиная убирать мусор, поднимая использованные палочки и обертки от печенья с предсказаниями.


Джей Джей говорит:


- До скорого, - и бегом поднимается по лестнице и выходит из подвала.


Картер встает, откидывая несколько картонных коробок из-под еды в сторону.


- Я тоже пойду, Вудс. Мне нужно прийти домой, прежде чем мой отец начнет волноваться.


- С чего бы это? - спрашиваю я, бросая банки диетической колы в мусорное ведро.


Картер пожимает плечами, но он выглядит грустным.


- Он думает, что у меня недосып.


Я киваю, полностью понимая. Я не могу представить, какого это жить в особняке Картеров, где день начинается с протеиновых коктейлей и скручивания, а заканчивается отжиманиями и отбоем в десять вечера.


Вот почему Картер напился вчера? Ему нужно быть освободиться или что-то вроде этого?


- Все нормально, - говорю я. Я не хочу заставлять Картера говорить об этом, если он не хочет.


- Ты уверен, что тайно не встречаешься с той сексуальной первокурсницей с прошлой ночи? - говорит Генри, улыбка растягивается на его лице.


- Нет, - выпаливает Картер. - Я не должен был этого делать... В смысле, мне даже не нравится Стэйси, - кажется, он серьезно переживает. - Она хорошая девушка.


- Понял, - говорит Генри, хлопая Картера по спине.


- Давай, после тренировки в понедельник пойдем в кабину для бейсбола, ладно?


- Круто, - говорит Картер, ударяя кулаками со мной и Генри, прежде чем пойти к лестнице.


Итак, теперь только мы с Генри. Я падаю на диван и хватаю пульт, ожидая, что он уйдет через несколько секунд. Я уверена, что у него есть масса безыменных девчонок, ждущих его.


Щелкая каналы, я останавливаюсь на ESPN, когда Генри садится на диванную подушку рядом со мной. Он опускается вниз и закрывает глаза, и хотя несколько минут назад с ним все было нормально, я чувствую, как печаль исходить от него, как пар от горячего асфальта в летнее время.


- Могу я остаться? - наконец спрашивает Генри.

- Конечно. Ты никуда не пойдешь? - я удивлена и рада, когда он говорит, что предпочтет остаться, чем куда-то идти с черлидершей. Я расслабляюсь, когда понимаю, что он в безопасности и не сделает ничего сумасшедшего или безрассудного, например как вождение грузовика со скоростью восемь миль в час через грязевое болото.


- Не сегодня, - он смотрит на меня и проводит рукой по волосам. - Ты тоже никуда не пойдешь? - спрашивает он.


- Куда бы я могла пойти? Джей Джей и Картер только что бросили нас. Ты - все, что у меня осталось, - говорю я, смеясь.


- Что насчет Тая?


Я чувствую, как краснею, мое лицо похоже на клубнику.


- Не знаю. Он придет на игру завтра.


- Серьезно? - он вздыхает, берет пульт и начинает щелкать каналы.


- Генри... Что случилось? Пожалуйста, поговори со мной.


- Все нормально.


- Я переживаю за тебя.


- Мы можем пойти спать? Я устал.


Больше я ничего не могу сделать, потому что я тоже должна хорошо выспаться. Я постараюсь выглядеть красивой для Тая завтра, и если мне удастся поспать лишь несколько часов, я совершенно точно буду выглядеть как гремлин. Поэтому я встаю, вытягиваю обе руки и поднимаю Генри с дивана, и мы идем наверх в мою комнату. Он снимает футболку и джинсы и надевает одни из моих тренировочных шорт вместо пижамных штанов и футболку. В ванной мы вместе чистим зубы, потом бросаем наши щетки в держатель.


Когда я иду в постель, он берет крошечную баночку масла ши с полки и откручивает крышку. Делает вдох:


- Вкусно. Так вот почему ты стала лучше пахнуть последнее время, - говорит он, его грудь наполняется смехом.


Вырывая баночку у него из рук, я говорю:


- Отдай, - но он снова забирает ее. Он наносит несколько капель масла ши на свои руки, улыбаясь и обнюхивая себя. Я закатываю глаза и иду в постель.


Я откидываю одеяло и забираюсь под него, и Генри ложиться рядом со мной. От него несет маслом ши:


- Ты воняешь, - говорю я. - Повернись. Мы должны спать валетом. Так мама сказала.


- Не сегодня. Я слышал слухи о том, что у тебя микоз, не могу рисковать, чтобы это попало в мой нос.


Смеясь, я бью его подушкой:


- Если ты будешь плохо себя вести, ты пойдешь спать в комнату Майка.


- Нет! - выпаливает Генри. Он тут же переворачивается и двигается на другой край кровати.


- Ты все еще боишься комнаты Майка? - спрашиваю я, хихикая.


Он прячет лицо в подушке, которую я только что кинула в него. Он отвечает приглушенным голосом:


- Нет, просто я предпочитаю остаться с тобой.


- Готова поспорить, ты все еще боишься его комнаты из-за твоего кита из сна.


- Мы не будем говорить про того жуткого кита. Тот дом с приведениями был ужасным.


- Чувак... Это не было домом с приведениями. Это был Хэллоуинский базар, организованный церковью.


Генри смеется.


- Неважно, что это было. Это было ужасно.


Уже прошло девять лет с тех пор, как Картер пригласил нас на тот Хэллоуинский базар, проходивший в его церкви. Вместо жутких людей в масках Фредди Крюгера, преследующих нас


с цепными пилами, или людей, изображающих ведьм Блер, все кабины были с библейской тематикой. Церковь превратила длинный темный коридор в копию внутреннего желудка кита, чтобы люди могли понять, какого было Ионе, когда его проглотили.


Идя по почти кромешному коридору, я чувствовала стены и поняла, что они покрыты желе и спэмом [3] для имитации внутренностей кита.


Мелодия песен китов и грохота волн играла через дешевое стерео, и шары, наполненные пудингом валялись на полу. Миниатюрные внутренние органы?


Я подумала, что это самый настоящий отстой.


Генри? Что ж, Генри испугался. Должно быть, у него глубокая боязнь китов или что-то в этом роде, потому что он впился в мой локоть и хныкал.


Хныкал. Я не смеялась над ним. Просто накрыла его руку своей и вела его через желудок кита. Вместо трех дней мы были там около тридцати секунд.


Той ночью Генри ночевал у меня. Он всегда оставался в комнате Майка, но посреди ночи Генри прокрался в мою кровать, потому что ему приснился ужасный кошмар, в котором его съел кит.


С тех пор он всегда оставался в моей комнате.


- Ты определенно все еще боишься комнаты Майка.


Он приподнимается над подушкой и улыбается:


- Пожалуйста, разреши мне остаться. Обещаю, я буду хорошо себя вести.


- Хорошо, - говорю я, но как только мы ложимся валетом, я получаю по лицу ногой.

•••

Мой будильник звенит в девять утра. Я двигаюсь, чтобы выключить его и осознаю, что рука Генри лежит на моем животе. Как ему удалось перевернуться на моей кровати?


- Генри, слезьсменя, - бормочу я, отталкивая его, чтобы выключить будильник. Потом я снова перекатываюсь на подушку, и он придвигается ближе и снова обвивает руки вокруг меня. Он прижимается лицом к моей шее. Я начинаю беспокоиться за него.