Линда Джонс - Поймать молнию

Колорадо, 1884 год

Рената Мария Паркхерст откинулась назад, пытаясь не обращать внимания на тряску и пыль, струившуюся в открытые окна дилижанса. Остальные шесть пассажиров, удобно устроившиеся в рассчитанном на девять человек «конкорде», периодически вытирали пот со лба и, закрывая рты туго скрученными платками, постанывали при каждом толчке.

Обращаясь к молодой женщине, сидевшей напротив нее, Рената постаралась перекричать дребезжание повозки, которая неслась по ухабистой дороге.

– Когда-то я знала одну женщину, которая подралась со своим мужем в день их свадьбы.

И с видом человека, который знает, о чем говорит, она наклонилась к только что вышедшей замуж Маргарет Тидуэлл, которую Рената считала молоденькой, несмотря на то, что ей было двадцать два года, а самой Ренате еще не исполнилось двадцати.

– И все из-за якобы какого-то оскорбления, нанесенного отцу невесты. Новобрачная наотрез отказалась сменить гнев на милость, даже когда бедный жених умолял простить его.

Маргарет Тидуэлл окинула своего молодого мужа подозрительным взглядом.

– Какого-то! Он оскорбил мою мать. Он назвал ее мегерой!

Рената приподняла брови:

– Прямо в лицо?

Маргарет покачала головой.

– Нет, но все равно было это оскорблением. Рената кивнула, соглашаясь с нею.

– А эта невеста, о ком я тебе говорила, она отказалась простить своего мужа. Потом она так жалела об этом. – Рассказывая, Рената все время убеждающе кивала головой, однако новоиспеченная жена скептически смотрела на нее.

– Ну, я-то никогда не прощу Сэма и никогда не буду об этом сожалеть, – Маргарет с вызовом вздернула подбородок.

Рената глубоко вздохнула, раздумывая, стоит ли ей пытаться продолжать. Девушка уже приняла решение, но Ренате всегда было больно видеть, как кто-то страдает зря, особенно если она считала, что могла бы все это уладить. Ее мать называла это – «совать нос в чужие дела», а отец – «встревать», но сама Рената называла это «улаживать».

– Надеюсь, что тебя и Сэма не постигнет такая же участь, как… ну, не бери в голову. – Рената выглянула из окна и снова, как только могла, драматически вздохнула.

Прошло несколько минут напряженного молчания. Сэм упорно продолжал смотреть в окно, двое мужчин-пассажиров безуспешно пытались заснуть, а двое похожих на старых добрых волшебниц женщины сосредоточенно разглядывали Ренату.

Наконец Маргарет не выдержала и спросила:

– И что же случилось?

– Жених заболел. Невеста выдворила его из дома, но он был настолько расстроен, что остался у ее двери несмотря на холодный мартовский дождь. Он прождал всю ночь, а на следующее утро, когда невеста обнаружила его, у него был жар, он бредил. Естественно, она поняла, что наделала, но было слишком поздно. Он так и не поправился, и она в восемнадцать лет осталась вдовой. А обида, нанесенная ее отцу, кажется такой незначительной, когда подумаешь… – Голос Ренаты задумчиво стих.

Рената надеялась, что ее старшая сестра не станет возражать против того, что она допустила некоторые вольности, рассказывая эту историю. На самом деле Амалии в то время было четырнадцать, а жених заменил маленькую лохматую собачонку, которую вышвырнули из дома в наказание за то, что та обделала любимый ковер Амалии. Бедная собачка не умерла, хотя и порядочно вымокла, а Амалия почувствовала себя прекрасно, когда наутро нашла ее. Достаточно близко к правде, решила Рената.

Маргарет впервые с того времени, как они уселись в дилижанс, поглядела на своего молодого мужа. Взгляд ее смягчился.

– Это так печально, не правда ли, Сэм? Сэм Тидуэлл повернулся к Маргарет.

– Да, – сказал он, придвигаясь к жене и нерешительно беря ее за руку: – Я сожалею, что обидел твою мать. Ты простишь меня?

Вместо ответа Маргарет положила голову ему на плечо и сжала его руку. Удовлетворенная этим, Рената вновь обратила внимание на мелькающий ландшафт. Поездка была бы гораздо удобнее, но ведь ей всего полдня предстоит провести в дилижансе… всего полдня до Серебряной Долины.

Ее кузина Мелани так много рассказывала ей про Серебряную Долину и ее обитателей, словно как только Рената сойдет с «конкорда», она сможет познакомиться с каждым. Застенчивый, небольшого роста человечек, издававший еженедельную газету, портниха, которая по-матерински опекала половину города, пара, владевшая главным универмагом… и сама Серебряная Долина, о которой Мелани говорила, что она распложена вовсе не в долине, а все серебро, которое в ней имеется, это серебряные доллары, бывшие в ходу. Город преимущественно обеспечивали окружающие его ранчо, одно из которых принадлежало Мелани и ее мужу Габриэлю Максвеллу.

Рената была настолько взволнована, что чувствовала, как бешено бьется ее сердце, а по венам бежит кровь. Отъезд из дома был ее первым вызовом родителям, из ряда вон выходящим событием. Рената оставила записку, в которой было сказано, что она собирается отплыть в Европу: она думала, что это поможет ей выиграть немного времени, чтобы выполнить свою миссию, прежде чем родители вычислят, где она в действительности находится. А когда она получит желаемое, то отправит им телеграмму, но к тому времени для них будет слишком поздно остановить ее. Слишком поздно.

Просить, точнее, требовать, чтобы она вышла замуж за этого глупца-англичанина, было слишком даже для ее матери. Бога ради, этот человек, которого звали Персиваль, по возрасту почти годился ей в отцы. Ее мать говорила, что он стройный и элегантный, но он был тощ! Он не умел танцевать, смешно разговаривал, хотел" увезти ее в Англию – прочь от всего и всех, кого она знала, хотел заставить ее жить в его строгом старом замке. Амалия говорила, что это звучит ужасно романтично. Тогда Рената предложила старшей сестре бросить своего мужа-американца ради графа или кто он там еще, и Амалия пришла в ужас. Она любила своего мужа, она протестовала, она никогда бы… и тогда она поняла Ренату. Любовь ничего не может заменить – даже титул и замок, которому уже триста или четыреста лет.

Теперь Рената знала, чего она хочет. Но до того, пока она не приехала прошлым летом к Мелани и Габриэлю, она смутно представляла себе, что значит любить. Кузина и ее муж явно обожали друг друга, несмотря на то, что прошло три, а теперь уже четыре года после свадьбы и они обзавелись двумя неугомонными дочурками-близнецами. Как смотрел Габриэль на Мелани, когда думал, что никто не замечает его взгляда, и как загорались глаза Мелани, когда в комнату входил Габриэль… Это было именно то, чего хотела Рената. Она не встречала подобных отношений в Филадельфии, и уж тем более не найдет их в Англии у Персиваля.

Итак, она решила, что ей лучше поискать где-нибудь еще, встретить владельца ранчо, вроде Габриэля. Они могут влюбиться друг в друга до беспамятства, разумеется, с первого взгляда, а потом будут жить вместе долго и счастливо.

Мелани удивится, когда увидит ее, но Рената не думала, чтобы ее кузина стала возражать. Она приглашала всю семью посетить их ранчо в Колорадо, и вот Рената просто решила откликнуться на предложение Мелани. Конечно, ей бы сначала следовало написать ей или послать телеграмму, но она не решилась. Рената не хотела давать Мелани возможность сообщить остальным членам семьи о том, где она находится. Рената была уверена, что как только она объяснит кузине свою миссию, Мелани ее поймет. Рената не собиралась объявляться родителям до того, как выйдет замуж и будет уже слишком поздно.

Одна из пожилых дам, сидевшая рядом с Ренатой, нагнулась и негромко проговорила:

– Эта история произошла на самом деле?

– Разумеется, – с серьезным видом прошептала Рената. – По крайней мере, большая ее часть. – Она бросила хитрый взгляд на молодоженов. – Какая они милая парочка, не правда ли?

Седовласая леди улыбнулась и кивнула головой.

– А вы, молодая госпожа? – Она отвернулась отчеты Тидуэллов и обратила пристальный взгляд на Ренату. – У вас есть молодой человек, который ждет вас там… куда вы направляетесь?

– Серебряная Долина, – назвала пункт своего назначения Рената. – А вы следуете дальше?

– Да. Мы с сестрой, – она кивнула головой на спящую слева от нее женщину, – приедем только завтра, не раньше. У вас есть поклонник, который ожидает вас в Серебряной Долине?

Рената заулыбалась. Несмотря на все неудобства путешествия, она была преисполнена надежд и восторгов.

– Да, – наконец ответила она, – есть. Пожилая дама, которая раньше представилась, как миссис Хандли из Сент-Луиса, улыбнулась Ренате в ответ.

– Как это чудесно! Что он там делает?

– Он фермер, – убежденно произнесла Рената, почувствовав, как неожиданно сильно забилось у нее сердце. Будущее ее было ярким, волнующим, она так прекрасно все спланировала!

– Это совершенно изменит вашу жизнь, не так ли? Вы вроде бы говорили, что сами из Филадельфии?

– Да, это так. Конечно же, жизнь жены фермера сильно отличается от жизни дочери врача, но я бросаю вызов судьбе. Здесь неподалеку живет моя двоюродная сестра, я уверена, что она мне поможет во всем.

Миссис Хандли погладила руку Ренаты как раз в тот момент, как они проехали по самой противной колдобине.

– Желаю вам всего наилучшего, дорогая. Вы такая милая, прекрасная девушка. Вашему молодому человеку очень повезло.

– Вы так добры, миссис Хандли, – искренне сказала Рената. От резкого толчка выбившаяся прядь волос упала ей на щеку. Разумеется, милая. Ренате еще не доводилось встречаться с человеком, с которым она бы не поладила. Она была уверена, что именно поэтому получала так много предложений руки и сердца. Но ни один из ее поклонников не вызвал в ней даже искорки страсти. Поцелуи их были приятны, но у нее не перехватывало дыхание, и ей не довелось пережить и половины того волнения, какое испытывала сейчас, приближаясь бешеным галопом к Серебряной Долине.

Прекрасная? Она так не думала. Красивой была Мелани – у нее были светлые волосы и голубые глаза. Красивой была и темноволосая Амалия, старшая дочь, наследница их отца. У нее были бездонные синие глаза. Рената не питала иллюзий относительно своей внешности. Конечно, она не была безобразной, но волосы ее были ни светлыми, ни темными. Глаза у нее были не голубые, как у сестры или кузины, а зеленые, которые, когда она злилась, превращались в серые. Амалия была высокая, гибкая, грациозная, а движения Мелани, также полные врожденного изящества, были окрашены беспечной уверенностью в себе. Порой Рената чувствовала себя неуклюжей и всегда – слишком маленькой, ибо в ней было чуть больше полутора метров.

Конечно же она была самой младшей и многие годы сравнивала себя со старшей сестрой и кузиной… причем всегда не в свою пользу.

– А как зовут вашего молодого человека? – спросила миссис Хандли. – Возможно, я знаю его. За последние десять лет мы не раз приезжали в эти края. Наша старшая сестра живет в сутках езды от Серебряной Долины.

– Как его зовут?

– Да. Если я, конечно, не слишком назойлива, – сдала позиции миссис Хандли. – Я не хотела бы выпытывать.

– Не в этом дело, – поспешно разуверила женщину Рената. – Видите ли… я пока еще не знаю его имени.

Миссис Хандли дальше не стала расспрашивать Ренату, хотя с явным удовольствием сделала бы это.

Рената выглянула в окно – приближался ее пункт назначения. Она с трудом удерживала волнение.

– Вот она! Серебряная Долина! Какое очаровательное название! Серебряная Долина. Оно как бы скатывается с языка и звучит гораздо поэтичнее, чем Филадельфия. – Рената прикусила нижнюю губку. Он был здесь, где-то здесь, она была уверена. Будет ли он наблюдать, как она прибудет, еще не зная о том, что она – его судьба? Может быть. Эта мысль взволновала ее.

«Конкорд» резко остановился, и Рената вдруг занервничала. Прикусила нижнюю губу: мать ненавидела эту ее привычку, – и постаралась пригладить волосы, чтобы убрать непокорные кудри. Она расправила юбку своего серого дорожного костюма и глубоко вздохнула.

– Моя дорогая. – Миссис Хандли наклонилась и сжала руку Ренаты, мягко и в то же время с заботливой суровостью глядя на нее. – Я понимаю, что это не мое дело, но вы такая милая девушка. Я вас правильно расслышала? Вы не знаете имени своего суженого?

Рената кивнула.

Миссис Хандли поджала губы.

– Но почему так? Все заранее оговорено? А вы, – она вспыхнула, ее морщинистые щеки окрасились пунцовым цветом, – невеста по вызову?

Рената подняла голову и решительно выдержала любопытный взгляд женщины.

– Ничего подобного, миссис Хандли. Просто я его еще не встретила.

Серебряная Долина оказалась точно такой, как ее описывала Мелани. В сухой летний день на главной улице клубилась пыль, перед самым большим магазином сидели два старика и о чем-то спорили. У единственного салуна были привязаны лошади, а мужчины в прочной рабочей одежде и широкополых шляпах сновали перед салуном, магазином и конюшнями. Ковбои. Фермеры. А что ее фермер? – раздумывала Рената, выходя из дилижанса.