– Я знаю, – поддерживаю твою игру. Не хочу ломать тебя снова, ты должна захотеть это принять, чтобы дать мне силы продолжить бороться за тебя.

– Я помогу тебе. Хорошо? Ты долгое время провела без сознания, – отвожу взгляд от твоих, блестящих от сожаления глаз и веду к двери.

– Меня тошнит, – шепчешь.

– Да, такое бывает. Если будет плохо, то сделай это. Не волнуйся, – выходим в коридор, и подвожу тебя к соседней комнате.

– Я буду здесь, если тебе что-то понадобится, – открываю дверь и щёлкаю выключателем. Отпускаю тебя. Не хочу. Не смотришь на меня, отвергаешь. Отхожу, чтобы увидеть, как захлопнется дверь. Прислоняюсь к ней, различая твой тихий плач. Не делай этого со мной. Не изводи.

– Ред.

Поворачивая голову, замечаю брата, подходящего ко мне. Сам иду к нему навстречу.

– Всё готово, и я поеду вместе с ними в аэропорт, – сообщает, на что киваю.

– Как она?

– Плохо. Ей плохо, Джо, из-за меня. Она ничего не помнила, и мне пришлось показать ей последнюю ночь, завязать глаза, и… лучше иди. Мне сложно говорить.

– Ты выдержишь, и она тоже. Она любит тебя…

– Не уверен, достоин ли я этого? Нет, сейчас я могу увидеть будущее, и там всё будет очень страшно для неё. Всё, Джо, иди. Уходи отсюда, – заканчивая разговор, возвращаюсь к двери и ожидаю продолжения. Сейчас лишнее и Санте видеть сестру с остальными, и мне рассказывать что-то брату. В моей голове только предстоящий разговор. Разве признания бывают красивыми? Нет. Они убивают.

Крик разрывает моё сознание. От страха распахиваю дверь и вижу тебя, сидящую на коленях. Трясёт всю. Мотаешь головой, пытаясь избавиться от чего-то.

– Санта, сладкая моя, что случилось? – Падая на пол рядом, хватаю тебя за плечи.

– Нет… хватит… пожалуйста… хватит… нет, – дёргаешь руками, но я блокирую твои удары.

– Это я. Джаред, – отпуская руки, ловлю твоё лицо и заставляю посмотреть на себя. Как ты измучена, сколько ужаса, боли и страданий в твоих глазах, а затем всё потухает.

– Он… колени… так больно. А я стояла, стояла, и потом… он… – твои слёзы окропляют моё сердце. От сочувствия и сострадания, от эмоций, которые подарены тебе, прижимаю к себе.

– Тише, тише, сладкая моя, всё прошло, – шепчу, целуя тебя в висок, а ты обнимаешь меня за шею, так доверчиво прижимаясь ко мне. Ты так хрупка, и так близко ко мне. Хочу сжать тебя с особой силой, чтобы ты была навечно во мне. В груди. Моим сердцем. Моей кровью. Всем моим.

– Он знает, – хнычешь, а я продолжаю гладить тебя по спине. – Он знает, что у меня кто-то был. Знает. Пахнет от меня… противно. Он требовал сказать, кто ты. Но я…я ничего не произнесла. Ничего. Я…

– Чёрт, Санта, ты должна была сказать ему. Зачем так мучить себя? Я не стою этого. Он бы раньше пришёл ко мне, и я разорвал бы его. Зачем? – От её слов и непонимания отклоняюсь, смотря в наполненные слезами глаза. И всё встаёт на свои места. Любовь.

– Филипп обещал, что убьёт Рейчел и моих родителей, а затем доберётся до тебя. Он вычислит, кто ты такой. И… воспоминания… они помогли мне не сойти с ума от боли. Я смотрела картинки, и ты… там был ты, там были смех и радость, там была моя семья, и ты. Нет, и я злюсь на тебя, мне обидно, но не предам. Я обещала, но… Ред… Ред… я… не могу больше. Мне страшно. Я не знаю, почему он так ненавидит меня, не знаю. Я не хочу… не хочу… – громкие рыдания нарушают твою речь.

Рывком прижимаю тебя к себе, закрывая глаза и переживая внутри все твои слова. Дышать сложно, но я буду делать это ради тебя.

– Я знаю, сладкая моя, знаю всё. Не бойся, я не отдам тебя. Он не доберётся до тебя, пока не встретится со мной. Даже если придётся запереть тебя, ненавидь меня за это, но я знаю, что такое страх. Страх не успеть обнять тебя, – целую твои волосы, передвигаясь к виску. Щёки, солёные и горькие от слёз.

– Когда это закончится? Я устала так… так устала. И я простила тебя, хотя не хочу этого. Я простила тебя, но не причиняй мне боли, пожалуйста. Я больше не могу, не могу. С ума сойду, свихнусь от этих чувств, которые сейчас с невероятной скоростью наполняют моё сердце. Пожалуйста… прошу тебя, не делай мне больно. Хотя бы ты, – шепчет в мои губы.

Всё, это окончательно убеждает меня, что я люблю. Не потому, что ты произнесла это, а потому, что я готов умереть за тебя. Я готов всё рассказать тебе и покаяться честно. Я отдаю в твои руки всего себя. Ты первая и ты последняя. Других не будет. Больше не будет. И теперь от тебя зависит, когда наступит час моего последнего вздоха. Ты мой палач. Я верю тебе. Полностью. Ты мой смысл продолжать войну и найти силы выиграть. Твою свободу я вытащу, а остальное для меня уже неважно. Пьедестал занят тобой, моя сладкая и любимая Санта. Мой огонь. Моё пламя.

Глава 26

Санта

– Ты должна поесть, – Ред подталкивает ко мне тарелку с какой-то жуткой на вид кашей.

– Можешь злиться на меня, не прощать. Всё что угодно, но есть ты должна. Твой организм настолько истощён и ослаблен, что это может привести к катастрофическим последствиям. Понимаешь?

Поднимаю на него голову и ужасаюсь своим мыслям. Кажется, что я не видела его год, а то и больше. В моём разуме всё смешалось, я больше не могу разобраться: кто я и зачем мне, вообще, дышать. Слишком всё запутанно и страшно. Отрывки воспоминаний, сумбурно наполняющие меня, причиняют боль. Они резкие, врываются в моё сердце и вновь предлагают прожить разрушение. Задумывалась ли я, что мой выбор красивой и роскошной жизни, может привести к такому итогу? Нет. Никогда. Я боготворила сказку, весь этот проклятый мир боготворила, не желая думать о будущем. А вот сейчас осознаю – у меня нет его. Ничего нет, потому что сама виновата. Это всё расплата за мою корысть, алчность и грехи. Мне страшно умирать, правда. Думаю, как и любому другому человеку. Не понимаю, откуда столько ненависти ко мне у мужа, столько жестокости у Реда. Ведь он не изменился. Ни капли. Всё такой же, как и раньше. Тяжёлый взгляд зелёных глаз, манящий хрип и похоть, которой он наполнен.

– Санта, пожалуйста, – Ред придвигает ко мне стул, и я по инерции дёргаюсь от него. Возможно, моя реакция странная, но я до сих пор словно стою на твёрдом горохе и вижу нечто прекрасное в голове. Казалось, что с ума схожу. Я даже видела его, подходящего ко мне и убеждающего – справлюсь, ради других, я это сделаю и не позволю Филиппу приблизиться к тем, кого я люблю. Это настолько страшно понимать такие простые вещи в момент опасности. Ведь в обычной жизни я даже не вспоминала о них, а за последнее время увидела в себе другого человека. И я бы хотела им быть, но вряд ли судьба смилуется надо мной, чтобы подарить мне новый шанс жить иначе.

Я знаю, что Ред не отстанет от меня, если не последую его требованиям. Не могу больше терпеть боль в сердце, хочу лишиться её, поэтому дрожащими пальцами беру ложку и зачерпываю кашу. Меня жутко тошнит до сих пор, хотя уже вырвало. Всё тело словно избито, а низ живота ноет. Я не помню, по какой причине такое происходит, кроме насилия. Что-то белое в каше, похожее на сгусток молока, вызывает рвотный рефлекс. Воспоминания, как вихрь врываются в мою голову. Страх. Отвращение. Грязь.

– Сладкая моя, хватит, – из моей руки забирают ложку, пока прошлое уже мягче укладывается в голове, вызывая желание заскулить.

– Хорошо, не ешь. Если будет легче, то… – Ред не договаривает, когда я встречаюсь с его глазами. Нет, я не могу сказать ему, что они делали там со мной. Не хочу быть использованной шлюхой, хотя он тоже так считает… нет… не скажу. Пусть думает, что колени – это максимум их возможностей в моём унижении. Нет, он не узнает об этом ублюдке, который наслаждался моей болью и теребил свой член. А потом брызгал… нет, нет…

Не замечаю, как меня начинает трясти, а всхлипы сами срываются с губ.

– Тише, всё прошло. Санта, – меня приобнимают, осторожно, боясь причинить вред. Но разве его недостаточно, чтобы сойти с ума? Недостаточно, чтобы громче разрыдаться от желания прекратить всё? Я так устала, что все играют мной. Используют так, как хотят. В любых целях, забыв о том, что я живое существо. Смех. Он наполняет меня и до жути пугает.

– Ты в безопасности, сладкая моя. Я же обещал, что уберегу тебя. И я буду это делать, нравится тебе это или нет. Всё, больше не позволю никому дотронуться до тебя. Слышишь? – Ред, какой он всё же красивый, а его шрамы стали моими, только они глубже. Внутри. И от нежности, с которой он гладит моё лицо, стирая слёзы, мне ещё хуже. Я многого не понимаю в его поведении, боюсь даже спрашивать. Не желаю знать правду, пусть будет ложь, где он рядом и уверяет меня в новом витке обмана. Пусть так, но это немного подавит отвращение к себе.

Так и не получив никакого ответа, Ред отпускает меня и убирает тарелку. Быстрым шагом выходит из комнаты, а я так и сижу, успокаивая душевную агонию. Не знаю, как люди живут после насилия даже не над телом, а над разумом и личностью. Я больше не чувствую силы внутри. Если раньше Ред дарил мне иллюзию, где всё, действительно, изменится, то сейчас я больше в это не верю. Никакого смысла. Мне просто плохо, хочется заснуть и вновь оказаться в темноте, пусть меня терзают внешне, но внутри всё стабильно спокойно.

Оглядываю полумрак в незнакомой спальне и мне всё равно, где я нахожусь. Безразлично, что будет дальше и когда наступит конец моим мучениям. Дверь открывается, и Ред возвращается с бутылкой воды и бокалом. Подходит к столику и наливает в стакан жидкость. Огибает меня, и я даже не поворачиваюсь, чтобы узнать, куда он отошёл, потому что в следующий момент уже подходит ко мне и присаживается на корточки.

– Вот это ты обязана принять, – раскрывает ладонь, где лежат две таблетки разного размера. Моментальный страх, воспоминания, где мне насильно раскрывают рот и заставляют глотать пилюли. Мой крик и сопротивление, когда они проникают в кровь, и всё исчезает.

– Нет, я не буду этого делать. Сама ни за что. Примени силу, потому что я отказываюсь, – шепчу я отворачиваясь.

– Санта, это витамины. Вот коробочка, и есть рецепт. Это не наркотик, которым пичкал тебя Филипп. Это для тебя, для твоего здоровья, – его слова вынуждают посмотреть недоверчиво в зелень глаз.

– Да, я знаю обо всём. Рейчел сказала, что он прислал тебе таблетки, и пока ты была без сознания, мы взяли у тебя анализы, чтобы проверить, какой препарат он тебе давал. Очень долго объяснять, но ты независима от алкоголя, ты зависима от элементов, которые образуются при смешивании вина и таблеток. Тебе поставили систему, чтобы вымыть из крови большую часть препарата, но вот это, – приподнимает руку, продолжая держать таблетки, а я шокировано смотрю на него. – Не для того, чтобы подавить сопротивление и тебя, а чтобы помочь тебе выбраться оттуда. Пожалуйста, поверь мне хотя бы сейчас.

– Зачем он это делает? – Шёпотом спрашиваю, скорее всего, себя. Мысли вслух. Но беру витамины и быстро бросаю в рот, только бы не передумать. Запиваю водой и глотаю.

– У меня есть ответ, но для начала я должен тебе кое-что рассказать, – Ред выпрямляется, и в темноте, едва освещаемой настольной лампой, его лицо, кажется, мрачнее обычного.

– Мне будет больно? – Кусаю губу, чтобы не разрешить себе плакать. Даже воздух покалывает вокруг от предстоящего.

– Да, – кивает. Закрываю на секунду глаза, готовясь встретиться с тем, что он хочет мне рассказать.

– Насколько?

– Очень.

Как будто стреляет в меня и точно попадает по груди.

– Зачем это делать, если я попросила тебя не причинять боль? – Спрашиваю его.

– Я не могу больше лгать, Санта. Не хочу быть тем, кого знал столько лет. Во мне многое изменилось, я понял достаточно, чтобы теперь не иметь возможности спокойно смотреть в твои глаза и не корить себя за всё совершённое. Никаких тайн и обмана между нами быть не должно.

– Нужно ли это? Мне нужно ли? Или ты думаешь сейчас только о себе?

– Нужно, иначе ты никогда не узнаешь, как сильно повлияла на меня. Я не смогу тебе доказать то, что чувствую, если не признаюсь во всём. Но ты должна знать, что прошлое для меня больше не имеет никакой ценности. Ты намного дороже, чем мои планы, – делает шаг ко мне, но подаюсь назад, сидя в кресле. Останавливается, замечая мою реакцию, и бледнеет.

– Прости, но сейчас я не хочу, чтобы ты приближался. У меня нет сил бороться с тобой, – тихо объясняю причину такого поведения, сглаживая углы. Лгу. Я боюсь, что забуду обо всём моментально и попрошу его обнять меня, унизить снова и обмануть. Это мучение смотреть на этого мужчину и продолжать любить, несмотря на то, что он сделал со мной. Это ужасно, поэтому лучше пусть будет подальше от моего сердца.

– Хорошо, – кивая, садится в кресло напротив меня. Нас разделяет стол. Он молчит, кладёт руки на отполированное дерево и смотрит на них, как будто собирается с мужеством признаться. Предположений куча, а от этого всё замирает в груди, даже голова кружится от переполняющих эмоций.