– Не отпускай меня, пожалуйста, – шепчу я, накрываю его руку своей и прижимаюсь к его ладони.

Другой рукой обхватывает мой затылок и дёргает к себе. В секунду оказываюсь в его руках и вдыхаю аромат тепла и защиты. Не позволяю себе плакать, наслаждаясь секундами, где не нужны слова.

Я боюсь того, что будет завтра. С каждым днём всё становится хуже и страшнее. Вряд ли Ред подозревал, сколько во мне скрыто проблем и опасности для него и для брата, когда решил обладать мной. Да и я не могла предположить, что, оказавшись в его руках, захочу бороться за возможность жить. У меня не было до этого причин, ведь остальные, мои родные, счастливы каждый по-своему, им нет дела до меня. А вот он, этот странный и уродливый мужчина, превратился для меня в самое необходимое на всей планете. Он ещё не знает, что с каждым днём я всё больше влюбляюсь в него, и пусть это глупо, но именно эти чувства не позволят мне сдаться.

Глава 6

Меня кто-то переворачивает на спину, пока голова шумит, а во рту гадкий привкус. Издаю мычание и слышу довольный смех.

– Напилась, моя хорошая? Это даже лучше, тебе сегодня будет больно, – шёпот, очень знакомый, немного надрывает толстую оболочку опьянения. Приоткрываю глаза, но ничего не могу разглядеть в темноте.

Меня раздевают, оставляя только шёлковый топик. Снова переворачивают на живот, и обхватывают за талию.

– Посыпайся, сука, – громкий хлопок по ягодице вызывает испуг, от которого дремота исчезает. Голова кружится, пока медленно осознаю, что это Филипп, и он ударил меня.

– Очнулась? – Теперь ласково гладит горящую кожу.

– Что… я спать хочу, – слова даются с трудом. Делаю попытку обернуться, как меня хватают за шею и, с силой стискивая её, прижимают к постели.

– Нет, дорогая моя, хватит. Отдохнула уже, – шипит мой муж, а я не понимаю, что на него нашло. Так грубо обращается со мной.

– Филипп, прекрати, – пытаюсь брыкаться, как резкая и острая боль полностью выводит меня из сна. Кричу от боли, а из глаз вытекают слёзы.

– Да, ещё громче. Давай, – смеётся Филипп, проталкивая в меня свой член. Дёргаю ногами, но его пальцы, с силой сжимающие горло, не дают больше кричать. Хриплю.

– Пожалуйста… хватит… мне больно, – хныкая, царапаю руками его кожу, стараясь избавиться от раздирающей рези во всём теле. Мне безумно больно, так ещё не было никогда. Кажется, что могу умереть от неё.

– Хватит? Не этого ли ты хотела, любимая? Ты хотела быть моей, так ты моя. Хотела денег – ты получила их. Расплачивайся, сука, кричи. Пусть тебе будет так же больно, как и мне. Почувствуй, как ты мне противна, – продолжает двигаться, а я кусаю губы, чтобы не дать ему того, чего так желает. Хотя да, я не могу терпеть, мне невыносимо лежать и не двигаться. За что?

– Что молчишь, а, сука? – Хватает за волосы, замирая во мне. Дарит передышку, глотаю ртом кислород, специально вырывает пряди, и нет же причин. Я не понимаю, почему он такой? Что случилось?

– Может быть, вот так снова порадуешь меня? – В ночи перед моими глазами отдаёт бликами длинный кухонный нож, который он демонстрирует мне.

– Нет… Филипп, прошу тебя, что с тобой происходит? – Меня трясёт от всего, что он делает в эту минуту. Смеётся, наслаждается моей беспомощностью и животным страхом. Проводит тупым концом по щеке, отчего жмурюсь. Хнычу и дрожу, пока он играет им на моей коже.

Отпускает волосы, отчего падаю лицом в подушку.

– Ненавижу тебя, любимая. Ненавижу так сильно, что хочу убить. Сначала тебя, потом твою тварь сестру, а дальше родителей. Ты же болтливая сука, ты можешь испортить больше мою жизнь, – обжигающая боль обхватывает меня, начинаясь от затылка.

– Прошу тебя…

– Нет, ты могла уйти. Могла изменить мне до той ночи, но тварь была девственницей. И за это я тебя ненавижу. Я убью тебя, буду наслаждаться тем, как ты корчишься в муках. Будешь умирать медленно, но не сегодня. Пока рано, – звон металла, и он выходит из меня. Резко переворачивает на спину и нависает надо мной.

Сквозь мутное зрение, слёзы и страх не вижу Филиппа, но чувствую его грубую руку, хватающую меня за подбородок.

– Я хочу разорвать тебя голыми руками, видеть, как тебе больно. Сука, ненавижу тебя, ненавижу. Умри продажной тварью, – рычит, и в следующий момент мне перекрывают кислород.

Кричу, пытаюсь это делать, нащупываю пальцами подушку, которой он нажимает на моё лицо. А воздуха так мало, лёгкие до ледяной агонии сжимаются, стараясь насытиться им. Но нет. Бью ногами, а он давит рукой. В ушах стоит шум, кровь стучит в висках, и больно. Везде больно, но жизнь медленно и страшно красочно пролетает перед глазами, даря мне понимание причины его поведения. У него есть другая. И сейчас я готова умереть, потому что не желаю больше терпеть его жестокость.


– Санта! Санта, проснись! – Меня трясут за плечи, знакомый голос обеспокоенно разрывает оболочку сна, и я распахиваю глаза.

Вокруг меня пролетают яркие искры, а надо мной склонено лицо Реда. Он бегает взглядом по мне, а я дышу так громко, боясь снова не иметь возможности это делать.

– Сладкая моя, – подхватывает меня за талию и прижимает к своей груди. Раскачивается вместе со мной, а я вся мокрая, потная от страха и до сих пор чувствую лезвие на своём затылке, слышу слова Филиппа, и вся дрожу от паники. Плачу. Громко, навзрыд в его руках, убаюкивающих меня, заверяющих, что это лишь сон, но в то же время моё прошлое. Не хочу… нет, больше не хочу этих воспоминаний. Они так ужасны.

– Тише, не надо так, Санта. Тише, – шепчет он и, отклоняясь назад, убирает с моего лица влажные волосы. Гладит мои щёки, и я понемногу успокаиваюсь.

– Он убьёт… убьёт Рейчел. Я должна сказать ей, должна предупредить, – отталкиваю Реда, желая нестись к сестре и защитить её. Но мужчина хватает меня за руку, заставляя сидеть и не двигаться. А я борюсь с ним, ударяю ладонями по плечам, ещё не осознавая, что поздно спохватилась, под властью сна и насилия не понимаю, что творю.

– Санта, хватит! Посмотри на меня! – Крик Реда вызывает слабый страх, который парализует меня. Замираю и, моргая, рвано дышу.

– Всё закончилось, ты в безопасности, Рейчел тоже, не волнуйся. За ней присматривают наши знакомые. Сладкая моя, просыпайся.

– Он ненавидит меня, ненавидит с особой любовью… ненавидит, душил и резал. Было так больно, так больно, – с плачем падаю на Реда, и он подхватывает меня. Прижимаюсь к нему, моля без слов, обнять крепче, уверить… снять с меня воспоминания, которые не могут вырваться из разума и превратиться в пепел. Они во мне. Они терзают моё сердце, не прекращаясь, крутятся вокруг нас. И я боюсь из-за того, что чувствую. Боюсь ощущать тепло, исходящее от мужских рук. Боюсь даже дышать, потому что кажется, что вот-вот появится Филипп, и всё будет в крови. Ред. Боюсь потерять его, отдать и попрощаться. Боюсь.

– Ты напугала меня, – тихо подаёт голос, продолжая гладить мою спину. – Я услышал твой крик, как и Джо. Знал, что так просто события вчерашней ночи ты не переживёшь. Знал, старался не отходить от тебя, но вынужден был это сделать. Ты меня напугала, Санта. А я ничего не боялся до встречи с тобой. Я не хочу, чтобы тебе было больно.

– Прости, я… они сами… она в моей голове, и я тоже не хочу. Прости меня, – поднимаю к нему голову. Вижу мягкую улыбку манящих губ и тянусь к ним. Пусть это будет слабостью, но я так желаю ощутить его нежность. Хоть чью-то нежность сейчас. И он целует меня, ласкает руками моё тело и целует.

– Тебе не за что извиняться, это нужно пережить, – отрываясь, произносит Ред.

– Рейчел, правда, в безопасности? Я должна с ней поговорить, последний раз мы расстались плохо. Я копировала тебя, а она злилась. Сестра меня тоже ненавидит.

– Ошибаешься, сладкая моя. Мы с Джо часто ругаемся, спорим, и даже дерёмся. Но это никак не влияет на то, что мы связаны родственными узами. Как бы ни было больно и неприятно, но всё прощается в этой связи. И Рейчел тоже переживает за тебя. Она спрашивала, как ты и где ты. Один из тех людей, кого мы приставили к ней, был сегодня в её доме и передал, что с тобой всё хорошо. И ты ей позвонишь. Поэтому не волнуйся за неё, лучше спаси себя. А сейчас пойди и приведи себя в порядок, я буду ждать в кабинете. Позавтракаем, – Ред поднимает меня с кровати, даже не понимая, что лучше всего для меня просто накрыться с головой и поплакать, может быть, пожалеть себя, но не есть.

– Я не хочу, – отрицательно качаю головой, желая вернуться в постель.

– Я и не спрашивал: хочешь или нет. Ты делаешь так, как я говорю, потому что сама ты угробишь себя, задавишь воспоминаниями и задохнёшься. Тем более у нас много дел, – отталкивает меня от кровати, отчего обиженно поджимаю губы.

– А говорил, что я могу сама решать, – напоминаю ему.

– Когда научишься расставлять правильно приоритеты, вернёмся к этому обвинению.

Складывает руки на груди, ожидая полного подчинения. Но и я не собираюсь сдаваться, демонстративно продолжаю стоять, протестуя против непонятно чего. Действительно, нет причин, чтобы сейчас затевать ссору, но мне хочется испытать горячие эмоции, ожить что ли, отвлечься от прошлого и утонуть в других ощущениях.

– Сладкая моя, я уверен, что бороться мы можем друг с другом очень долго, и я готов это делать, но не сегодня. Хорошо? Давай, попытаемся сосуществовать хотя бы несколько часов мирно, а потом разрешу тебе выплеснуть свои эмоции, где захочешь и как захочешь, – его ласковый тон и снисходительная улыбка, нет, усмешка, действуют на меня совершенно наоборот, чем он ожидает.

– Сладкий, если мне нужно будет твоё разрешение, чтобы выплеснуть эмоции, то убей меня на месте. Не собираюсь никогда становиться вновь безвольной рабыней мужских фантазий, – прохожу мимо него и специально толкаю плечом по его руке. Знаю, что это немного глупо, но я хочу поступить именно так. О да, характер у меня, как оказывается, не сахар.

– Такая ты меня сильно возбуждаешь, – летит в спину. Чёрт, улыбка так и рвётся, чтобы украсить мои губы.

– Такой ты меня сильно бесишь, – отвечая, хлопаю ванной дверью и всё же, тихо смеюсь. Дура. Полноценная влюблённая дура.

Вот так, легко ему удаётся стереть давящие мысли из моего разума. Одним своим видом. Одной интонацией может превосходно заглушить печаль и боль. Это удивительно и страшно для меня. Должно быть страшно, ведь всё это означает, что мы ведём себя не как любовники, а как полноценная пара. Хотя, это смешно, я до сих пор замужем, и у Реда достаточно женщин, правда, конверты и послания не появлялись в последнее время, но я знаю, уверена, они ждут его.

Имею ли я, вообще, право, претендовать на этого мужчину, когда моя жизнь висит на волоске? Имею ли право заставлять его находиться со мной, когда я не представляю, что ещё таится в моих воспоминаниях? Нет. Точно нет. Как и не имею права привязываться к нему, зависеть от его слов и нежности. Но уже поздно, слишком поздно думать о последствиях, ведь сердце больше мне не принадлежит. Оно подарено огню, и остаётся лишь ждать, когда сгорит полностью, чтобы никогда не стучать. Я боюсь этого времени. До ужаса боюсь.

Выхожу из ванной комнаты, и сразу же наталкиваюсь на одежду, лежащую на постели. Реда нет, поэтому быстро надеваю бельё, джинсы, носки, ботинки и джемпер. Пока застёгиваю пуговицы, ловлю себя на мысли, что не хочу быть больше валютной шлюхой. Не желаю, чтобы Ред кормил меня, одевал и оплачивал что-то для меня. Сама. Но как воплотить это, не имея, ни денег, ни образования, ни работы, ни будущего не знаю. Не хочу, чтобы он думал, что я спокойно принимаю такой расклад и наслаждаюсь тем, как он заботлив. И в то же время мне тепло от осознания того, что он это делает для меня, думает обо мне, когда покупает, заказывает или кормит. Не забывает ни о чём, и в его мыслях нахожусь я. Одна ли я там? Не имею понятия, да и угадывать не буду. Лучше находиться в неведении, чем испытывать новое предательство.

Услышав мужские голоса, иду на их звук и толкаю дверь. Разговор умолкает, когда появляюсь в кабинете, на нейтральной зоне.

– Теперь можно и позавтракать, – Ред первый замечает меня и, откладывая какие-то документы, поднимается с софы.

– Привет. Ты как? – Джо делает то же самое. Только сейчас вижу, что ему хорошо досталось. Губа разбита, да и выглядит он неважно.

– Я с тобой не разговариваю, – прищуриваясь, обиженно указываю на него.

– Пойдём, – Ред, подавляя смех, подходит ко мне и кладёт руку на талию.

– Почему со мной? – Удивляясь, Джо догоняет нас, когда мы спускаемся по лестнице.

– Потому что ты виноват, – отвечаю ему.

– То есть, его ты простила, хотя именно он ударил тебя, а меня нет? Это нечестно!

– Джо, – Ред всё же улыбается, бросая на брата мягкий взгляд.