— Боже мой, ты такая накуренная.

Она попыталась состроить серьезную мину.

— Даже не начинай! — прошипела она, шутливо толкая меня. Мы оба упали и разразились беззвучным, истеричным смехом.

— Грейс! — позвал Дэн, пока мы прилагали все силы, чтобы собраться. — Как я рад видеть тебя здесь.

У него были пышные усы, которые выразительно двигались во время его речи. Я так сосредоточился на них, что не заметил, как Грейс представила меня.

— Маттиас? — обратился он ко мне.

— Ох, простите, приятно познакомиться, профессор.

Я потянулся к нему, чтобы пожать руку. Он странно улыбнулся мне.

— Итак, как вы познакомились?

— Он живет по соседству в общежитии, — пояснила Грейс.

— Вот как. — Было что-то в выражении его лица, заставившее меня подумать, будто он был разочарован. — Ладно, позволю вам двоим вернуться к тому, чем вы тут занимались. — Он посмотрел прямо на Грейс. — Не попадай в неприятности.

Грейс казалась далекой отсюда, потерянной в своих мыслях, когда провожала его взглядом.

— Он запал на тебя, да? — я приподнялся на одеяле.

— Не знаю, но не могу напортачить. Я и так хожу по тонкому льду.

Я достал нитку, торчавшую из подола ее платья.

— Спасибо, — поблагодарила она, выглядя потрясенной.

— Пожалуйста.

Я несколько раз моргнул, после чего зевнул. Она постучала по коленям.

— Хочешь положить свою голову?

Я перекатился на спину и примостил голову на ее ногах. Она снова оперлась о дерево и расслабилась, после чего бездумно провела рукой по моим волосам.

— Близкие друзья, — произнесла она медленно.

— Ага. Ты мне нравишься. Ты немного странная.

— Я собиралась сказать то же о тебе, клянусь.

— Кто-то разбил тебе сердце? Это потому ты не встречаешься? Прошу, скажи, что не положила глаз на Порндела.

Она начала смеяться, шаря вокруг в поисках косяка.

— А что? Это вызвало бы у тебя ревность?

— Ревность? Нет, это твоя жизнь. То есть, если ты хочешь быть зацелованной этим парнем, а еще потенциально закормленной остатками еды, застрявшими в его абсурдных усах, то пожалуйста.

— Ха-ха. Ничего такого не будет с Порнделом… и мерзость! И нет, мое сердце не было разбито. Просто я хочу быть сфокусированной на учебе, чтобы не падала успеваемость.

Я знал, что должно было быть что-то еще, кроме желания Грейс оставаться сфокусированной, но не давил на нее. Мы только познакомились, но она уже провела со мной весь этот день и половину дня до этого, не сосредоточенная на музыке, так что мне было ясно, что существовала другая причина. Я мог бы подумать, что не понравился ей, и она не хочет посылать мне неверно истолкованные сигналы, но видел, как она оценивала меня и взглядом путешествовала по моему телу.

Я взял фотоаппарат, направил его на наши лица и нажал на кнопку три раза.

 

6

. Мне нужно было узнать тебя

МЭТТ

Позже, на той же неделе, я изучал негативы. Я не мог рассмотреть выражение лица Грейс на одном из снимков, потому увеличил его, отправив на печать. Когда фото начало появляться, я сразу же понял, что вместо того, чтобы смотреть в линзу фотоаппарата, Грейс с обожанием смотрела вниз, на меня. Благодаря этому все оставшееся время, что я провел в лаборатории, с моего лица не сходила улыбка. Я взял распечатку, когда та высохла, и стал ждать Грейс на ступеньках лестницы общежития. Достал сигарету из-за уха и прикурил ее.

Спустя минуту возникла Грейс, поднимавшаяся с огромным чехлом с виолончелью.

— Хочешь, отнесу вместо тебя? — спросил я, встав.

— Нет, сиди. Есть еще? — она указала на сигарету, после чего опустилась на ступеньку рядом со мной. Уже вечерело, но было еще тепло. На мне были футболка, джинсы и ботинки. На ней была футболка с V-образным вырезом и шорты «Левис». Кожа ее ног была загорелой и гладкой. Она держала два пальца у губ, напоминая мне о том, что просила сигарету.

— У меня только эта, но могу поделиться. — Я передал сигарету ей, после чего протянул фотографию, которой занимался днем. — Наше первое совместное фото. — Внизу была надпись «ЛДН», которую я восковым карандашом нанес на чистую фотобумагу, чтобы при переносе на нее изображения надпись осталась белой.

Она расхохоталась.

— Лучшие друзья навек? Уже?

— Хотелось бы. — Я запечатлел ее широкую улыбку, в которой она показывала зубы.

— Мне нравится. Буду хранить ее всегда. Спасибо тебе, Мэтт.

— Много сегодня репетировала?

— Ага, я измотанная и голодная.

— Если захочешь, Дарья, наверное, сможет разогреть тебе парочку рыбных палочек.

Грейс сморщила нос.

— Почему она всегда их ест? Они так воняют.

— Наверное, потому что они дешевые.

— Кстати… по средам я хожу на ужин, где раздаются бесплатные блинчики, если ты в пижаме. Как тебе идея завтрака на ужин?

Я рассмеялся.

— Звучит отлично.

Она встала и затоптала сигарету.

— Круто, тогда идем надевать пижамы.

Я натянул фланелевые пижамные штаны, но остался в белой футболке. Влез в огромные слиперы, из-за чего мои ноги стали напоминать лапы снежного человека, и направился к комнате Грейс. Я толкнул приоткрытую дверь в ее комнату и резко вздохнул. На ней было только белье, она стояла ко мне спиной. Я тяжело сглотнул и попытался заставить себя отвернуться и уйти, пока она не заметила меня, но не смог отвести глаз от ее округлой идеальной задницы. На ней были белые хлопковые трусики в цветочек с маленькой каймой из оборок. На одной из ягодиц ткань скаталась. Я испытал потребность упасть на колени и укусить ее за то место. Сердце подпрыгнуло, член дернулся, а я задержал дыхание. Твою мать!

Не замечая меня, она подняла над головой розовую ночную рубашку и надела ее на себя. Она развернулась, и моему взгляду открылась передняя часть ее рубахи, на которой был узор в белый горох и логотип «Хелло Китти». Я не мог стереть широченную улыбку со своего лица.

Увидев меня, она застыла.

— Давно ты там стоишь?

— Всего секунду, — солгал я.

Она опустила свой взгляд, чтобы взглянуть на мои штаны. Я не проследовал за ее взглядом, потому что очень старался незаметно сделать так, чтобы она не увидела, что творилось ниже.

— Ого, — она смотрела на мои слиперы. — Чувак, они потрясные.

Я засмеялся, чувствуя облегчение от того, что не был пойман.

— Далеко это место?

— Нам нужно в метро, это в Бруклине. — Кстати, она была на полу, завязывала шнурки на своих голубых «Конверсах».

Когда она подошла к двери, я положил руку ей на поясницу, что казалось совершенно естественным. Она остановилась и повернулась ко мне, ее лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего.

— Не хочешь взять свой фотоаппарат? Там есть что поснимать.

— Хорошая идея.

Я отправился в комнату, схватил камеру и встретил ее на лестнице, где она стояла с парнем и девушкой, которые тоже были в пижамах.

— Маттиас, это Татьяна. Она играет на струнных со мной. А это Брэндон, ее парень.

Я не ждал компании, но был рад познакомиться с друзьями Грейс. Потянувшись, я пожал руку Татьяны. На ней был красный слитный пижамный костюм и бейсболка. Хотя, в общем и целом, она была симпатичной, рядом с Грейс она выглядела бледно. На Брэндоне же были серые типичные университетские штаны. Он был невысокий, у него были темные коротко остриженные волосы и очки без оправы. Мы обменялись улыбками в связи с нашим выбором одежды и направились к дверям.

Кафешка была оформлена в стиле пятидесятых годов: внутри стояли блестящие красные кабинки и маленькие музыкальные автоматы на каждом столе. Грейс запрыгнула в кабинку первой, и тут же начала листать журнал с песнями.

— Обожаю такие штуки.

Татьяна и Брэндон сели напротив нас, почти что друг у друга на коленях. Татьяна потянулась за сумкой и вытащила из нее фляжку.

— «Бэйлис» и ром для наших ванильных коктейлей. Ради этого можно умереть.

Мы с Грейс издали благодарные вздохи и ахи.

— Как долго вы вместе? — спросил я.

— Три недели, — ответил Брэндон, прежде чем прильнуть к Татьяне и поцеловать ее. Я обратил внимание, что Грейс смотрела на них довольно заинтересованно.

Я инстинктивно положил руку на оголенное бедро Грейс, где ее ночная рубашка немного задралась. Она меня не оттолкнула, но и не ответила на жест. Когда я продвинул руку выше, она махнула, чтобы я выпустил ее из кабинки. Она встала и затанцевала по пути в туалет, подпевая Джеймсу Брауну: «Прошу, прошу, прошу».

— Итак, Брэндон, что изучаешь?

— Музыку, но скорее в области записи и с деловой стороны. А ты?

— Фотография.

Он указал на фотоаппарат, лежавший на столе.

— Наверное, мне стоило догадаться.

— Кажется, вы с Грейс последние пару дней прямо-таки неразлучны, — произнесла Татьяна.

— Она в прямом смысле слова единственная, кого я здесь знаю. Я только что переехал в Нью-Йорк.

— Я имела в виду не это, — проговорила она с нотками юмора.

— Ну, а кто бы не захотел быть с ней?

— И то верно.

Как только Грейс вернулась, мы набросились на блинчики и разбавленные «Бэйлисом» ванильные коктейли, сама же Грейс подпевала каждой песне пятидесятых, которую узнавала. Я тем временем изучал ее движения, все ее мелкие привычки.

— Прежде чем съесть свою еду, ты ее нюхаешь, — сказал я со смехом.

— Что? Нет. — Она нахмурилась.

Татьяна рассмеялась, вторя мне.

— Ага, она так делает. Всего на какую-то долю секунды.

— Не делаю я так, — запротестовала Грейс.

— Поверь мне, это мило, — я подмигнул ей.

— Скорее неловко. Я так делаю с самого детства.

Я взъерошил волосы у нее на затылке.

— Говорю же, это мило.

Она смотрела на меня, улыбалась, а ее щеки были залиты румянцем.

Когда мы ушли из кафе, Татьяна и Брэндон попрощались и пошли в кинотеатр, находившийся в противоположном направлении.

— У тебя классные друзья, — сказал я.

— Ага. Они весь вечер были поглощены друг другом, а? Ну, наверное, им так хорошо.

— Подожди, прежде чем мы спустимся в метро, у меня есть одна идея. У меня здесь цветная пленка, — сказал я, указывая на висевший на моей шее фотоаппарат. — Хочу попробовать кое-что.

Я схватил ее за руку и потащил на лестницу, ведшую к переходу к наземной станции метро. Движение машин под нами было довольно быстрым. Я отвел Грейс на одну сторону перехода, а сам настраивал фотоаппарат, чтобы оставить его на другой стороне, закрепив ремнем. За ее спиной сверкали огни фар, в темноте подчеркивая ее силуэт. Подол ее розовой ночной рубашки развевался благодаря порывам легкого ветра.

— Я собираюсь поставить таймер и подбежать к тебе. Просто смотри в камеру и не двигайся. Скорость затвора будет очень медленная, чтобы выдержка была длинной. Попытайся не шевелиться совсем.

— Чего ты добиваешься? — хотела знать она, наблюдая за тем, как я ставил настройки.

— Огни дорожного движения будут позади нас и не в фокусе, потому что машины будут ехать беспрерывно, но, если мы будем стоять спокойно, то мы будем четкими, а с нами и дома на заднем плане. Должно получиться круто. Таймер поставлен на десять секунд. Ты будешь слышать все ускоряющееся тиканье, пока затвор не откроется, а когда это случится, то нам нужно быть неподвижными.

— Ладно, я готова.

Ноги Грейс были расставлены в стороны, словно она собиралась танцевать джаз. Я нажал на кнопку и побежал, чтобы встать рядом с ней. Не глядя на нее, я схватил ее за руку и сфокусировался на линзе фотоаппарата. Когда таймер ускорился, я почувствовал, что она смотрела на меня. И в последнюю секунду я посмотрел на нее в ответ. Затвор открылся, и я произнес, не шевеля губами:

— Стой смирно.

Она захихикала, но продолжала смотреть на меня. Ее широко раскрытые глаза слезились из-за ветра. Три секунды, казалось, не так и долго, но, когда ты смотришь кому-то в глаза, этого достаточно, чтобы дать молчаливое обещание.

Как только затвор закрылся, Грейс выдохнула и разразилась смехом.

— Я думала, прошла вечность.

— Разве? — спросил я, все еще не отводя взгляда. Я мог бы смотреть на нее всю ночь.

На обратном пути к общежитию от метро мы разделили половину косяка.

— У тебя было много парней в старшей школе?

— Нет. Не было времени. Когда мне исполнилось шестнадцать, пришлось найти работу, чтобы купить машину, на которой я бы ездила в школу.

— Где ты работала?

— В «Хаген Дац»3 в торговом центре.

— Вкуснятина.

— Ну, поначалу было ужасно, потому что я набрала около четырех с половиной килограммов, а потом заболела, переев мороженого с ромовым изюмом. После этого я его не переваривала. Я проработала там три года до самого выпуска. У меня до сих пор приличный бицепс от зачерпывания мороженого. Я вся несимметричная.