– Чего именно, Санта? – Мягко спрашивает Ред.

– Не желаю быть игрушкой. Не хочу больше обратно. Не хочу… я не должна была. Я… он узнает всё. Тебе будет плохо, как и мне. Я не хочу, – рыдаю на его плече, уже не сдерживая внутри страха за совершённое.

– Я не вижу в тебе игрушку, сладкая моя. Женщину – да. Желанную и пылкую любовницу – определённо. Не знающую своих возможностей – миллион раз да. Но с этого момента ты моя, а я своё оберегаю. Сейчас не следует думать о том, что кто-то о чём-то узнает. Только ты и я, а остальное решаемо, – отодвигается от меня и помогает натянуть платье обратно. Но я двинуться не могу, до сих пор ощущая его пальцы в своём влагалище. А клитор пульсирует, слабо, напоминая мне, что никогда не забуду. Не удастся.

– И ты так просто об этом рассуждаешь? Наверное, ты проворачивал это уйму раз, ведь никакого раскаяния не испытываешь? – Тихо возмущаюсь и нащупываю рукой стул, на который падаю. Ноги совершенно не держат.

– А почему я должен раскаиваться за то, что доставил женщине удовольствие? Это запрещено законом? – Ехидно подаёт голос уже дальше от меня.

– Я же… ты не ответил на первый вопрос, – напоминаю я.

– Ах да, вы женщины любите ложь, но, к сожалению, я не лгу, Санта. Нет, ты не первая и не последняя, – так легко отвечает, оскорбляя меня этим заявлением.

– Козёл, – шиплю я.

– Но рогов не имею, к счастью. Обычно я отпускаю женщин, никогда они, увы, не уходят сами, – подливает масла в огонь.

– Урод, законченный подонок. Как ты можешь говорить мне это после всего, что произошло? – Под властью эмоций подскакиваю, но голова кружится, и я со стоном вновь падаю обратно.

– После первого оргазма обычно следует полежать, а не совершать резкие движения, Санта, – отчитывает ещё.

– Это был не первый, ты слишком много о себе возомнил, – шепчу я, растирая виски, вспыхнувшие от боли.

– С моим опытом, сладкая моя, я легко могу распознать первый оргазм, пусть и клиторальный. Также слёзы – один из главных признаков полного расслабления и выплеска эмоций, которые долго не имели возможности ослабить давление. Работы предстоит много, это лишь часть того, что ты скрываешь. Поэтому всё же, тебе следует отдохнуть. Дома, – от монотонного тембра Реда меня начинает трясти.

Если раньше я могла контролировать злость, ярость, раздражение, неудовлетворение, крушение надежд, обиду, то сейчас стала слишком уязвимой, слабой в желаниях, которые затмевают разум ядовитой пеленой.

– Ублюдок! – С криком хватаю стул и бросаю его, желая убить, к чёрту, этого урода. Не знаю, откуда во мне столько силы, но грохот, который сменяется мгновенной тишиной, меня не пугает, наоборот, я бы ещё и стол бросила, но он мне не по зубам.

– Ни черта себе темперамент! Это удачно я попал, – присвистывает Ред.

Кажется, я свихнулась. С криком бросаюсь в темноту, пытаясь найти подонка, так нагло издевающегося надо мной. Ношусь, обезумев от обиды, пока силы не покидают, как и дышать становится просто нечем.

– Ты похожа на милого и соблазнительного хомячка, моя сладкая, – как только останавливаюсь, раздаётся насмешливый голос из темноты. Не знаю, как ему удаётся всё видеть, когда я ни черта не могу.

– Выпусти меня… немедленно. Знать тебя не желаю. Видеть не желаю, меня сейчас стошнит от тебя, – шиплю я, облокачиваясь ладонью о стену, восстанавливая быстрое дыхание.

– Не стоит ненавидеть себя за то, что ты получила оргазм, Санта. Винить себя за это бессмысленно. Это лишь усугубляет твоё состояние…

– Закрой рот. Закрой свой чёртов рот! – Рычу, разворачиваясь, и вновь появляются силы, чтобы разукрасить морду этого придурка.

Едва делаю шаг, как натыкаюсь на него и оступаюсь. Но если бы нормальный человек, не дал бы упасть, обняв за талию, успокоив меня, то этот… обхватывает пальцами в прохладных кожаных перчатках мой подбородок, причиняя боль. Физическую. Грубую боль, которую я не заслужила. От неё всё внутри леденеет, буквально замирает.

– А теперь слушай меня, моя сладкая Санта. Твоя истерика меня веселит, как и смешное желание найти изъяны в других, но никак не в себе. И это ещё больше сводит с ума. Это меня возбуждает сильнее всего. Ты моя, ты принадлежишь мне с того момента, как призналась в собственных минусах. Они мои. Всё ясно? – Дёргает меня за подбородок, словно собаку дрессирует. Отпускает, и в моих дрожащих руках появляется сумочка, в которую я цепляюсь. Хватает за локоть и тащит за собой, чтобы через секунду оставить и отойти, пока внутри меня всё опускается. Одна секунда, он прав, нужна лишь секунда, чтобы возбудиться. Секунда, чтобы остыть. Секунда, чтобы увидеть себя со стороны. Секунда, чтобы его слова со свистом кнута прошлись по телу и причинили такую острую боль. Вещь. Неживое существо. Игрушка. Без чувств. Без желаний. Ей только пользуются. Вот такой я представляюсь для них.

– Свободна, – бросает Ред.

Медленно веду рукой, нащупывая ручку, пока горло сжимается от подступающих слёз. Боже, я никогда не плакала так часто. Никогда не была подвержена сильнейшей атаке на мой разум и сердце. Никогда. И мне неприятно, я испита и одинока. Мне больно. Он уколол меня, когда я, возможно, представляла себе всё иначе. Вновь сказку, да… да, это глупо, знаю. Но реальность идёт вразрез с мечтами. Моими определённо.

– Уходи, – толкает в спину, даже не дотрагиваясь. Словно использованную и разорванную куклу выгоняет отсюда. Так унизить меня. Так опустить. Хуже, чем Филипп. Намного хуже.

Стараюсь подавить в себе слёзы, но они катятся по лицу. Глотаю рыдания, надавливая на ручку, но дверь не поддаётся. Не могу сдерживаться больше. Сухо всхлипываю и снова толкаю дверь.

– Она… она заперта, – сдавленно шепчу, молясь, чтобы не распознал, как горько внутри. Вновь не рассмеялся на то, как за секунду сотворил что-то странное со мной, мягкое.

– Эта дверь… эта гребаная дверь заперта, – слабо ударяю по ней и стираю слёзы.

– Я знаю, – его голос хрипит ещё сильнее, чем раньше.

– Открой её, – прошу я, хлюпая носом.

– Не хочу, – мужская рука дотрагивается до моей спины, отчего я охаю, и ещё сильнее слёзы начинают течь по лицу. Больше не понимаю, кто я такая. Не понимаю, как правильно реагировать на воздействие.

– Сладкая моя, – его нежность незнакома мне, как и любого другого мужчины. Она странная, забытая и необходимая. Ред обхватывает меня и разворачивает к себе. И мне сейчас плевать, как я выгляжу, прижимаясь к груди незнакомца, слишком опасного и непонятного. Но я делаю это, а он обнимает меня. Я чувствую его сердце, всё так же бьющееся равномерно. Его горячее дыхание в мои волосы. Он молчит, позволяя мне насыщаться минутной слабостью, просто стоять вот так и плакать от жалости к себе, от унижения, от нежелания заканчивать. Последнее меня шокирует больше всего, потому что рядом с ним, молча, мне спокойно. Нет остального мира, только темнота и мужское тело. Его руки и аромат, окутывающие меня защитным коконом.

– Прости, – шепчет Ред. Хлюпаю носом и поднимаю голову, но не вижу его. Словно в моих руках сама ночь, необъятная, засекреченная и наполненная тайнами.

– Ты использовал меня, словно шлюху. Да, я такая и есть. Я продажная, но это так больно, – так же отвечаю ему.

– Санта, я не желал причинить тебе боли. Не хотел, чтобы ты видела себя той, кем привыкла. Я же вижу другого человека. И с каждой минутой я хочу тебя ещё больше. Обладать всем, что в тебе скрыто. Узнать это, и наслаждаться триумфом. Общим, – поглаживает мою щёку, а мои пальцы нервно карябают пуговицу на его рубашке.

– Я приношу свои извинения за то, что не понял сразу – в тебе содержится слишком много. Я поторопил события, и это чуть не привело к катастрофе, – отцепляет мои руки от себя и отходит.

– Не понимаю, что ты хочешь от меня? Какой у тебя план? – Шёпотом спрашиваю его.

– Ты уверена, что желаешь это знать? Сейчас?

– Да, потому что потерялась в своих ощущениях, в происходящем, в настоящем. Ред, что ты хочешь от меня? Только секса? Трахнуть меня? Хорошо. Вот она я, готовая. Так чего ты ждёшь? Ниже падать некуда, – горько произношу я.

– Секс слишком обесценен для такого, как я. Но признаю, что жажду владеть тобой. Полностью. Всем, что ты имеешь.

– Так возьми. Как разница, что я чувствую? Какая разница, как я к этому отношусь? Ты запер меня в новой клетке, из которой никогда не выпустишь. Ты…

– Остановись, сладкая моя, ты вновь поняла всё так, как привыкла. И я держусь из последних сил, чтобы не сорваться, – повышает голос, а он словно скрежет по металлу, отчего я сжимаюсь изнутри.

– Так скажи. Честно признайся, что ты хочешь от меня? Какую роль ты расписал для меня?

– Ты хочешь знать, а я слишком сильно желаю признаться. Хорошо, – меня сбивают с ног, и в следующее мгновение оказываюсь прижатой к стене. Охаю и хватаюсь за мужские плечи.

– Я хочу, чтобы ты стояла напротив меня обнажённая. Я хочу, чтобы твои глаза смотрели в мои. Я хочу увидеть дрожь, которая овладеет тобой, когда я буду медленно наслаждаться изгибами твоего тела. Я хочу, чтобы ты увидела похоть в моём взгляде, и она отозвалась нервным ожиданием в твоём сердце. Я хочу, чтобы ты молила о моих прикосновениях. Ты единственное, что я желаю сейчас. Немедленно. Ты единственная женщина в моём сознании, не дающая покоя. И пока ты не признаешь мою власть, я никогда не отпущу тебя. Никогда. Ты обожгла меня своим голосом, свела с ума, и теперь моё сумасшествие станет твоим. Я хочу заразить тебя безумием, в котором последние дни сгораю сам. Я хочу показать тебе тот самый огонь, любимый тобой, – его шёпот посылает с каждым звуком сильнейшее возбуждение. И я понимаю, что его слова кощунственны, грубы и полны желания. Первый раз я слышу чистосердечное признание, и оно меня отчего-то радует.

– Я хочу, чтобы ты забыла, что такое стыд. Желаю, чтобы ты пылала от вожделения и не боялась того, что скажут другие. Их нет. Мне плевать, меня совершенно не волнует кто ты такая за пределами нашего мира. Мне нужна вот эта женщина. Открытая. Волнующая. Эмоциональная. Сексуальная. Живая. Я. Хочу. Тебя, – его ладони с силой сжимают мою голову, одна рука проскальзывает в волосы, защемляя их между пальцев и оттягивая пряди назад. Издаю тихий стон от сладкой боли, пронзающей всё тело и зажигающей на покровах кожи мурашки.

– Но я так не могу, Ред. Мне стыдно, – признаюсь я.

– Стыдно? Потому что ты привыкла жить, предлагая использовать себя. Я же тебе этого не позволю. Ты сама руководишь своими желаниями и жизнью. В твоих руках согласие, а в моих руках научить тебя не бояться последствий. Ты моя, Санта, а своё я оберегаю. Сейчас тебе тоже стыдно? – Грубо ласкает ладонью мою щёку, отчего я подаюсь за ней и закрываю глаза, прислушиваясь к ощущениям.

– Нет. Но когда я выйду…

– Я оставлю с тобой вот это, – не даёт мне продолжить, как накрывает губами мои. Без сопротивления отзываюсь на его поцелуй, прижимаясь ближе к мужчине.

– А теперь ты должна идти, – отпуская меня, отступает назад.

Моя грудь быстро вздымается от наполняющего желания никуда не уходить. Не могу и не хочу. Остаться бы здесь навечно и забыть о том, что существует другой мир. Темнота мне начинает нравиться.

– Я не настаиваю ни на чём, Санта. Но если ты поймёшь, что готова шагнуть ко мне. Если ты найдёшь силы не бояться огня, который может сжечь тебя до основания в моих руках. То завтра в десять часов вечера, тебя будет ожидать машина у дома. Если ты решишь, то я буду здесь.

– А если нет? Если не решусь и оставлю всё так, как есть?

– Тогда я больше никогда не побеспокою тебя. Никогда.

– Никогда? Ни звонков, ни преследования, ни туманных слов и поцелуев?

– Никогда. Но, как и обещал, подарю тебе свободу от человека, сотворившего с тобой такое кощунство. Он недостоин тебя, и я тоже. И в моей клетке всегда открыта дверь. Ты вольна делать всё, что захочешь. Я буду ждать твоего решения, сладкая моя.

– Это выглядит, словно ты прощаешься, – сдавленно шепчу я.

– Да. Потому что если ты придёшь, то я не успокоюсь, пока не заражу тебя той зависимостью, которой подвержен сам. Не смогу больше контролировать себя, держать в руках и сломаю тебя. Последнего мне не хочется, поэтому лучше тебе не соглашаться, – как только он произносит последнее слово, я слышу, как щёлкает дверь, к которой прижата до сих пор моя спина.

– Иди, сладкая моя. Это было незабываемое удовольствие наслаждаться тобой, – голос звучит уже дальше от меня.

Нахожу ручку и нажимаю на неё. Дверь поддаётся и впускает приглушённый свет из коридора.

– Спасибо, Ред, – шепчу и, выскакивая за дверь, закрываю её за собой.

Не могу понять, что сейчас чувствую. Вроде бы должна испугаться от такого честного напора. Покрыться краской стыда за то, что позволила ему сделать. Но ничего. Я просто иду, повторяя путь, по которому появилась здесь. Выхожу из клуба, рядом с которым меня ожидает та же машина. Мужчина услужливо открывает мне дверь, и я опускаюсь в салон.