– Счёт, – произносит Джоршуа, я только открываю рот, чтобы возмутиться, но мужчина взглядом показывает, лучше не спорить. Да и кто я такая в этом мире? Никто. Все только и делают, что решают за меня. И сейчас происходит то же самое. Плевать.

– Жаль, потому что я кое-что нашёл в твоём брачном контракте, – цокает Джоршуа, видимо, пытаясь заинтересовать меня этим. Нет. Отпиваю вино и продолжаю смотреть на него.

– Сколько раз в день ты влюбляешься? – Отставляю бокал и кручу его за ножку, это успокаивает.

– Влюбляюсь? – Удивлённо переспрашивает он.

– Да, то есть используешь женщин для секса? Сколько?

– Эм, – издаёт смешок и качает головой.

– Ни одного раза за сегодня.

– А вчера?

– То же самое.

– Ты девственник? – Приподнимаю брови, получая широкую улыбку.

– Нет. Секс снимает напряжение, но мне необходимо последнее в работе, чтобы вести дела с одинаковой страстью. А когда получаешь оргазм, то расслабление больше не подарит тебе новых мыслей, планов и вариантов выигрыша. Поэтому я пользуюсь влюблённостью только после завершения дела.

– Хороший подход. Ты мне нравишься, но это ничего не меняет, – допиваю порцию вина и отставляю бокал. Выпрямляясь, чувствую, как голова немного кружится. И мне хорошо, так хорошо, что я готова смеяться. Смеяться и плакать. Танцевать и кричать. Но продолжаю сидеть за столиком напротив шикарного мужчины, наблюдающего за мной.

– Я не настаиваю, Санта, – его ладонь накрывает мою руку, безвольно лежащую на столике. Перевожу взгляд на этот жест и ничего не чувствую. Совсем ничего. Хотя бы отвращение, нет.

– Ты сегодня выиграл дело? – Интересуюсь, склоняя голову набок.

– Нет, пока ещё нет, – тихо смеётся, и я улыбаюсь ему.

– Но если ты не занята, я всё же, хочу тебе показать то, что нашёл в твоём брачном контракте. Вдруг это тебе понадобится в будущем.

– Вряд ли, и ты не дашь мне выпить ещё.

– Нет. Тебе хватит, – качает головой, вызывая у меня приятное чувство благодарности. Без причины. Я просто благодарна ему, что находится рядом, когда меня нигде нет.

– Хорошо. Покажи, – соглашаясь, пытаюсь подняться из-за стола, но ноги ватные, отчего тут же падаю обратно.

– Санта, и стоит он такой пагубной привычки? – тяжело вздыхая, Джоршуа встаёт и подходит ко мне.

– Нет, – отвечаю на его вопрос, подсознательно зная, кого он имеет в виду.

– Тогда зачем? Зачем приводить себя в такое состояние? – Он помогает мне подняться. Накидывает на плечи пальто и берёт мою сумочку, бросает на стол купюры и ведёт к дверям.

– Чтобы не чувствовать. Не видеть прошлого и не ощущать себя использованной. Мне так гадко, Джо. Так гадко внутри, – шепчу, еле передвигая ногами, что мужчине приходится меня буквально тащить за собой.

– Мне больно, – добавляю признание, когда он сажает меня в кресло рядом с водительским в дорогой иномарке.

– Санта, – его палец проходит по моей щеке, но я не могу отреагировать правильно. Только наблюдаю, как Джоршуа склоняется к моему лицу и мягко улыбается.

– Обычно такие женщины, как ты, не чувствуют. Они только берут, не возвращая ничего обратно. Он ошибся в тебе, а я вот нет. Хотя поначалу противился этому делу, но сейчас уверен, что ты вернёшь эту боль с двойной силой. А я с удовольствием на это посмотрю, – он щёлкает меня по носу, словно я маленькая девочка. И это вызывает улыбку, какую-то непонятную радость.

– Пристегнись, – Джо садится за руль и заводит мотор.

Глава 18

– Я не понимаю, как ты можешь дружить с таким человеком. Вы же разные. Ты милый, немного добрый и понимающий, а он никого не слышит, кроме себя. Он не думает о том, что душевная боль имеет особую силу, другую. Уж лучше физическая, уж лучше такая, – медленно произношу я, устав от тишины.

– У тебя не было времени, чтобы увидеть, что каждый раним. У каждого человека есть слабые стороны, и они их прячут. Но не ты. Ты сразу же говоришь о болезненных точках, помогая манипулировать ими.

– Это глупость, врождённая глупость, которая дарится с красотой. Я глупая и пустая, во мне нет ничего отличительного, – усмехаюсь я, устраиваясь удобнее на сиденье.

– Или же тебе предпочтительнее так жить. Ты неглупа, Санта. Ты просто забыла, что такое решать и иметь своё мнение…

– Правда? А какой смысл? Моё мнение никогда ничего не значило. Один подавил во мне даже желание жить, другой же открыто унизил, использовал и выбросил. Сопротивление бесполезно, а глупость помогает не брать на себя ответственность, потому что у меня нет сил отвечать за всё, что я сделала. Не хочу, больше не хочу, я так устала, Джо, – вытираю рукой слезу и уговариваю себя не размякнуть сейчас.

– Есть женщины, которые выбирают и учатся быть сильными, властными и требовательными. Но быстро перегорают, встречая самого неподходящего мужчину. А есть другие, мне они нравятся больше, они не скрывают того, что ведомы, что готовы принять помощь и позволить защищать их мужчине. Они спорят, они кричат, они не умеют держать под контролем чувства, они эмоциональны. Искры, необходимые, чтобы разгорелся настоящий пожар. И он никогда не потухнет, потому что женщина всегда найдёт способ вспыхнуть и бросить в костёр щепку. Хотя обычно они пытаются стать независимыми, не понимая, что у них это есть. Ведь любой мужчина, узнавший их, увидевший такую невообразимую палитру, навсегда запомнит этот ожог, который они оставят после себя. И ты, Санта, одна из них.

Обескуражено слушаю, всё больше изумляясь тому, как его слова действуют на меня. И мне приятно, чертовски приятно, быть такой в его глазах. Той, кого он описал.

– Но многие мужчины боятся их, потому что знают, что такое боль от ожогов. Они не умеют находить подход к этому пламени, выбирая резкое окончание. Они страшатся привязаться к ним, зависеть от них, и всегда делают неверный шаг в сторону. Но это ещё хуже, ведь желание дотронуться вновь, испытать жар, с каждым днём превращается в сильнейший наркотик. А другие предпочитают моментально охлаждать таких женщин, не позволяя им гореть, но, к сожалению, они упускают возможность хоть когда-то увидеть настоящую сущность, умертвляя её и оставляя для себя лишь тело, – продолжает Джоршуа.

– А ты из каких?

– Скорее всего, из первой категории. Я не готов пока увидеть всю чудовищность и жестокость выбора. Поэтому влюбляюсь редко и слабо, не разрешая себе большее. Моё время не пришло, – с улыбкой бросает на меня взгляд.

– Тогда я ещё больше не понимаю, почему ты согласился вести моё дело, если не хотел? Ты ведь успешен, – хмуро спрашиваю его.

– У меня не было выбора. Я обязан ему жизнью. Он спас меня, и я не имею права отказать.

– Спас?

– Да. Ред всегда был закрытым человеком, а с годами стал невыносимым. Он позволяет себе многое, чего я бы никогда не совершил. Наверное, я его совесть, напоминающая, что нет виновных среди тех, кого он наказывает. Не то он делает, и это не поможет ему выбраться из темноты. А я бы так хотел увидеть это, – с горечью, да такой сильной, что мои глаза наполняются слезами, произносит Джо.

– Наказывает, – повторяю. – Именно наказывает без причины, приносит боль и унижение. И он наслаждается, да? Он наслаждается слезами и мольбами? Он радуется, когда мне больно?

– Скажу только, что он это делает непроизвольно. Он не специально говорит всё, что думает. Так он устроен, и если это приносит боль, то он сразу же отступает. Пугается. Но один раз он должен ответить за то, что натворил. Он обязан взять ответственность, чтобы встряхнуться, вырваться оттуда, и я добьюсь этого. И мы уже подъезжаем.

Переключаю своё внимание со странной речи и смотрю вперёд. Приоткрываю рот от вида массивных ворот, за которыми виднеются пики настоящего замка.

– Ты здесь живёшь? – Выпрямляясь, разглядываю изумительное плетение ворот, когда они открываются перед нами.

– Редко. В основном работаю над крупными и серьёзными заказами. А живу я в Дублине, там у меня апартаменты, – Джо направляет автомобиль по грунтовой дороге к тёмному фасаду постройки, скорее всего, восемнадцатого века. Широкая лестница, у которой мы останавливаемся, ведёт к арке, внутри которой распахиваются две дубовые двери.

– Нравится? – Интересуется Джо, помогая мне выйти.

– Хм, несколько месяцев назад я бы сказала, что ничего лучше не видела. Но видела, арендовала, жила. Нет, мне безразлично, – усмехаясь, позволяю ему обнять меня за талию и вести по лестнице наверх.

– Когда появилась такая ненависть к роскоши, Санта?

– Не знаю, но мне душно. Внутри меня происходит отторжение богатства, и нет страха лишиться всего.

– Это место делится на две части, – переводит тему разговора Джо, когда мы входим в замок. Ничего нового. Антиквариат, огромные люстры над головой, и запах огромных денег, превращённых в пыль.

– Справа запретная территория. Центральная дверь ведёт в спальню, – мужчина указывает на коридор, который мне совсем не интересен. Не понимаю, зачем он, вообще, это говорит.

– А слева моя часть. Кабинет – нейтральное место, где мы встречаемся, – Джо открывает дверь как раз упомянутого кабинета, где всё расположено в той же последовательности, как и в других похожих замках Англии, Ирландии и Шотландии. Ничего нового. Подавляю зевок.

– Присаживайся, – он указывает на обитые тёмной тканью кресла.

– Мы? Ты сказал мы, кто мы? – Стараюсь поддержать разговор, хотя моё внимание рассеяно.

– Я и мой брат.

– У тебя есть брат? – Удивляюсь, рассматривая столик из изумительного дерева.

– Да. Сейчас тебе принесут кофе, чтобы ты немного отрезвела, – мужчина располагается напротив и кладёт какие-то листы на заинтересовавший меня столик.

– Хорошо. Итак, – делаю взмах рукой, отклоняясь назад. Как же я спать хочу.

– Итак, скажи мне, какого чёрта ты подписала этот контракт?

– А что там? – Приподнимаю брови и закрываю рот, позволяя себе зевнуть.

– Ты читала его?

– Нет. Я же говорила, мне было плевать… нет, мне и сейчас плевать на то, что там написано.

– Понятно. Ну что ж, тогда я тебя немного взбодрю, – делает паузу, и я перевожу взгляд на Джо.

– Ты не получишь ничего, после расторжения брака.

– Мне и не нужно, пусть деньги…

– Ты не услышала меня? Украшения, одежду, машины, страховку, буквально всё, что он тебе дарил, ты возвращаешь ему.

– Что? – Распахиваю шире глаза и выпрямляюсь.

– Наконец-то, очнулась. Ты уйдёшь от него с голой задницей, если мы не найдём то, чем можно его шантажировать. Поэтому тебе лучше вспомнить что-то особенное, что сможет тебе помочь и не остаться полностью голой зимой на улице.

– Но… кольцо, мои серьги, я продам и…

– Санта, его адвокат работает с бухгалтером, который следит за всеми потраченными деньгами Филиппа на тебя. У него, уверен, есть список подарков, и с тебя их потребуют. А если ты их не вернёшь, то будешь оплачивать наличными. Ты понимаешь теперь, всю серьёзность и опасность твоего положения? Если ты подашь на развод, то тебе следует вернуть всё своему мужу или оказаться в долговой тюрьме. Поэтому тебе необходимо найти в своей памяти нечто, что заставит его расторгнуть контракт и оставить тебе хотя бы украшения или же не дать умереть с голода. Подумай, а я проверю, где наш кофе, – Джо пододвигает листы ко мне, пока я не могу поверить в его слова. Алкоголь сильнее, чем рассудок, и я просто смотрю на бумагу, не имея возможности рационально осмыслить сказанное. Да не может Филипп со мной так поступить, а как же насилие? Как же моя боль и терпение его измен? Неужели, это не играет никакой роли?

Беру в руки распечатанный контракт, а буквы пляшут перед глазами. Мотаю головой, пытаясь сконцентрироваться, но лишь угадываю свою подпись и подпись мужа. Не могу прочесть ничего, потому что страх от глупости буквально не позволяет думать, конечно, и превышенная доза градуса в крови играет немаловажную роль в моих жалких попытках.

Слышу, как Джо входит обратно.

– Боже… я не могу поверить… я не… что мне делать теперь? А как же его женщины? Как же всё это… – обрываю свою бессвязную и дребезжащую речь, когда поднимаю голову, и передо мной стоит маленькая женщина, походящая на бабушку в спортивном костюме.

– Здравствуй, милая моя, – ласково произносит она и ставит поднос с кофе и печеньем на столик.

– Простите, добрый день, я решила, что это Джоршуа, – натягивая улыбку, отвечаю ей. Рассматривает меня. Беззастенчиво, и даже не смущается от моего бегающего взгляда и удивления.

– Я Мёрл, экономка и домоправительница. Работаю уже так долго, что благодаря этому, не могу вспомнить, сколько мне лет, – смеётся женщина, приглаживая короткие белые волосы, подстриженные под мальчика.

– Очень приятно, я…

– Мисс Блейз, Санта, да-да, я знаю. Ох, мальчики все уши прожужжали про тебя. То кричат, то спорят, то дверьми хлопают. А этому месту более двухсот лет. Никакого уважения, – возмущается Мёрл, смахивая с ближайшего кресла невидимую пыль.